Что, черт возьми, я собираюсь делать?

Последнее, чего я хочу, это видеть Кирилла… но я не могу позволить своему страху запретить мне встречу с его братьями, встречу с его отцом. Я хочу быть счастливой, даже если Кирилл против, и, наверное, это ответ на мой вопрос.

Я собираюсь сделать то, чего действительно хочу.

Я собираюсь сделать себя счастливой.

Кирилл

Я чувствую себя долбанным идиотом, сидя на диване и ожидая, когда Игорь и Артем вернутся домой, чтобы я мог спросить их, что за хрень я видел в закусочной.

Разумом я понимаю, что у меня нет права злиться на Игоря. Он не сделал ничего плохого. Она сейчас не со мной, и он понятия не имеет о нашей общей истории, но это не мешает ревности распространяться в моей груди, подобно смертельному яду.

Когда дверь, наконец, открывается и парни входят с улыбками на лицах, у меня возникает желание вскочить и накричать на них, за что… я понятия не имею.

Я веду себя настолько иррационально, что самому смешно.

— Привет, Кир, — приветствует меня Артем, и я киваю ему головой.

— Привет, — отвечаю я.

Мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не спросить их сразу, что, черт возьми, происходит. Я не хочу показаться слишком любопытным, потому что на меня не похоже — хотеть чего-то большего, чем просто разовый трах.

Многих девушек, которых я трахал, также трахали мои друзья. Это ни у кого не вызывало ревность или каких-нибудь вопросов. Но если я спрошу сейчас то, знаю, как это будет выглядеть, и поэтому держу язык за зубами.

Я жду, пока они достанут пиво из холодильника и устроятся на диване.

Кажется, прошло уже достаточно много времени.

— Я видел тебя в закусочной. Я проходил мимо, но не захотел влезать в вашу компанию, — говорю, сохраняя ровный и незаинтересованный голос, хотя на самом деле мне так чертовски интересно, что хочется кричать.

— У нас просто было небольшое двойное свидание, ничего особенного, — бесстрастно говорит Игорь.

Я сжимаю свою бутылку так крепко, что мне кажется, она может лопнуть в моей руке. Какого хрена? Я не понимаю, почему это меня так беспокоит. Хотя, вообще-то понимаю, но не готов признаться в этом себе.

Димон и Леха входят в дверь вскоре после этого, бросают свои вещи у двери, так же как это сделали Игорь и Артем. Каждый из них берет пиво из холодильника, а затем усаживается на один из диванов.

— Как у всех дела с девушками? — спрашивает Игорь.

— Ну, моя цыпочка невосприимчива к обаянию плохих парней— хмурится Артем.

— Моя как змея шипела на меня, когда я в последний раз пытался с ней заговорить, — усмехается Леха. — Ном я уверен, что когда затащу ее в постель, она будет просто мурлыкающей кошечкой.

— Моя ведет себя как сучка. Трудно заставить ее сбросить трусики, — Игорь качает головой от расстройства. — Я уверен, что она заинтересована в ком-то другом.

Я разминаю шею, напряжение застывает в моем теле. У меня не было секса уже несколько дней, и мои эмоции выходят из-под контроля, наверное, поэтому я полон этой… этой ревнивой ярости.

— Как твоя, Кир? Готов поспорить, ты уже завалил ее, не так ли? — спрашивает Артем с ухмылкой на лице.

— Ты редко бываешь прав, но сейчас в точку, — ухмыляюсь я, а мои друзья восторженно восклицают.

Я не хочу говорить им, что на самом деле я не трахал Ди, им не нужно этого знать. Они должны верить только в то, что я им говорю, ведь я победитель.

— Ну, и где доказательства? — спрашивает Леха, делая глоток пива.

От мысли, что они услышат тихие стоны Ди, у меня сводит живот. Я стискиваю зубы и отбрасываю свои жалкие чувства в сторону. Диане все равно на меня и тем более она не узнает.

Ей было все равно, когда она пошла на свидание с Игорем… и когда я пытался, поговорить с ней. Ей плевать на меня и на все, что я могу ей сказать.

Она — игра, ничего больше, ничего меньше.

— Конечно, у меня есть доказательства.

Я достаю телефон и просматриваю голосовые записи.

Я сразу же нахожу то, что ищу, но мой палец на несколько секунд задерживается над экраном. Еще до того, как я нажимаю кнопку "воспроизвести", в моем желудке появляется отчетливое тошнотворное чувство. Это болезненное ощущение сопровождается ноющим чувством в глубине моего сознания, говорящим мне, что я собираюсь совершить ужасную ошибку.

Нет. Вспомни о ее безразличии. О том, как сильно она тебя обидела. Как сильно ты ее любил.

Я запихиваю это чувство куда подальше и хороню его под грузом гнева.

Я концентрируюсь на нем, позволяя ему гноиться и разъедать все хорошее во мне, и тогда я нажимаю кнопку воспроизведения записи.

Сначала мы слышим мой голос.

— Мне трахнуть твою киску или твою задницу?… Может быть, я трахну и то, и другое?

— Кирилл. — Голос Дианы доносится из динамика, и парни начинают аплодировать.

Я вновь чувствую то тошнотворное чувство.

— Ты, гребаный засранец, почему ты не сказал нам, что уже вскрыл ее? — говорит Димон, пока все остальные продолжают слушать.

— Ммм, твоя киска уже мокрая. Тебе это нравится, не так ли? Держу пари, ты даже не девственница. Уверен, ты переспала с множеством ебарей, таких как я.

— Нет, — говорит Ди, ее голос тоненький, слабый, и парни снова ликуют, их ухмылки — это то, чем я раньше наслаждался, но теперь я не вижу в этом ничего веселого.

— Я знал, что она была гребаная девственница… — хмыкает Артем.

— Блядь… ты такая тугая. — шиплю я, и следом доносятся тихие стоны Дианы.

Я прижимаю руку к животу, боясь, что меня вырвет прямо на пол. Внезапно мне надоедает. Я не могу больше это слушать и уж точно не могу сидеть здесь, пока ребята слушают это.

Выключив звук, я бросаюсь с дивана в ванную. Я захлопываю за собой дверь и не успеваю опомниться, как начинается блевать.

Мое сердце колотится в груди, когда я хватаюсь за унитаз. По телу пробегают мурашки, мне кажется, что я болен.

Ди никогда не узнает, что я сделал, но от понимания этого мне не становится лучше, я взял тот единственный момент между нами и перевернул его и теперь этого ни как не изменить.

Подтасовал, чтобы выиграть дурацкое гребаное пари, а все потому, что заревновал ее.

Ее слова, сказанные ранее, повторяются в моей голове:

— Знаешь что, Кирилл, я пришла к выводу, что тебя уже не спасти. Тот человек, которого я знала раньше, человек, который никогда не причинил бы мне боль, больше не живет в тебе, и это грустно, чертовски грустно.

Она права, черт, как же она права, и я не знаю, как это исправить.

Я не знаю, как отпустить боль и душащую меня ревность. Думал, что, сделав это, я почувствую себя лучше, может быть, даже полностью избавлюсь от мыслей о ней.

Я думал, что буду счастливее, зная, что причинил ей боль, но вместо этого я чувствую только еще большую боль… Я чувствую себя куском дерьма, ведь я причинил вред невинному человеку.

Я качаю головой, теперь пути назад нет. Она права. Я обречен. Она даже не представляет, насколько, печальной стала моя жизнь, насколько я потерян без нее. Потерял единственную причину дышать, и теперь я задыхаюсь, медленно теряя себя.

— Ты в порядке, Кир? — я слышу чей-то голос за дверью и вытираю лицо тыльной стороной ладони. Я не могу открыть дверь в таком состоянии. Не могу позволить им узнать, насколько я слаб перед этой девушкой.

— О, да конечно. — Стараюсь говорить так, чтобы боль не звучала в моем голосе. — Я выпил немного текилы раньше. Зря с пивом смешал, — вру я, зная, что не могу выйти к ним прямо сейчас. Я не могу смотреть им в глаза или позволить им увидеть меня в таком состоянии.

— Ладно, чувак, просто беспокоюсь за тебя, — после того, что кажется вечностью, я спускаю воду в туалете, мою руки и выхожу из ванной.

Я беру свой телефон с дивана и иду к себе в комнату. Опускаюсь на матрас и смотрю в потолок, погружаюсь в свою боль, задаваясь вопросом, как я дошел до такого состояния?