— Хватит, — она прерывается, поворачивается, ее голос пронзает воздух и звучит гораздо громче, чем шепот.

Антон Борисович отворачивается от доски, его взгляд устремлен на Диану.

— Журавлева, вы хотите чем-то поделиться с нами?

Когда ее окликают, то все взгляды обращаются на нее, она тут же поворачивается назад, но я не могу не заметить нежный румянец, который тронул ее щеки.

— Н-нет… простите…, — говорит она, стараясь придать своему голосу твердость.

— Хорошо. Если вы пришли сюда мешать, то можете уходить, — заявляет профессор, его тон мгновенно выводит меня.

Да как он посмел так разговаривать с ней?

— Отстань от нее, — рычу я, хлопая ладонью по столу. — Она просто отвечала на один из моих вопросов.

— Ооо, Кирилл Константинович, присоединиться к разговору очень мило с вашей стороны. А теперь, я думаю, будет лучше, если вы возьмете себя и свое наплевательское отношение к учебе и покинете мое занятие.

Теперь я не просто зол… я чертовски зол.

— Простите, что? — восклицаю я.

— Вы слышали меня. Вон отсюда. И когда вы вернетесь на мой предмет, то советую, запостись уважением и знаниями.

Я промаргиваюсь, моя челюсть сжимается от злобы.

Этот ублюдок говорит со мной, как будто я грязь под его ногами?

Какого хрена!

— Ясно, — я закатываю глаза, хватаю свои вещи и выхожу из кабинета, чувствуя на себе каждую пару глаз.

Не стоит с ним связываться, он чертов старый маразматик. Я распахиваю дверь, а затем с шумом захлопываю ее.

Оказавшись в коридоре, я пытаюсь сделать пару успокаивающих вдохов. Что, черт возьми, со мной не так? Я заступился за Ди, даже не подумав о последствиях. Я качаю головой и запускаю пальцы в волосы.

Она — ничто.

Она — все.

Мое сердце громко стучит в ушах.

Я пытаюсь рассуждать сам с собой. Может быть, я не могу простить ее полностью, но я же могу перестать быть гребаным мудаком. Я могу попытаться не усложнять ей жизнь.

Я не могу отрицать, что хочу ее. Когда двери открываются, и студенты начинают выходить, я понимаю, что последние минут десять я просто стоял здесь, внутренне борясь с самим собой.

Поговори с ней.

Черт, ладно. Я поговорю с ней, говорю сам себе.

Я засовываю руки в карманы джинсов и жду. Черт, это хуевая идея. Ведь я только и делаю, что разговариваю. Первой в дверях появляется Машка, в ее глазах усмешка. Она злится, я понимаю это, даже не глядя на нее. Секундой позже выходит Диана, какое-то время я просто смотрю на нее.

Ее светлые локоны, как всегда, слегка завиваются, она одета в обтягивающие джинсы и сапоги до бедра, а блузка кремового цвета подчеркивает ее глаза.

Она опускает взгляд вниз, когда замечает, что я смотрю на нее, но мне все равно.

Бежать от меня не вариант, и я надеюсь, что она, это понимает.

— Диан, — я произношу ее имя, оно звучит почти как раньше, потребность и забота сквозят в каждой букве.

— Чего ты хочешь, Кирилл? — она поворачивается ко мне, обдавая огнем своих голубых глаз. — Ты решил, поиздеваться надо мной еще? Что ты можешь сказать такого, чего еще не сказал? — я потрясен гневом и агрессией, которую она излучает.

— Нет. Я просто хочу поговорить. Мне жаль, что так получилось, — ее брови поднимаются от удивления.

— Прости… что, — похоже, она так же ошеломлена моим заявлением, как и я.

— Я просто хочу поговорить… хочу… — слова повисают между нами.

На самом деле я не знаю, что хочу сделать. Я не думал так далеко вперед.

— О чем ты хочешь поговорить? Как лучше всего меня помучить? Как доставить мне побольше неприятностей? Орать на меня? Обвинить меня в своих проблемах?

Ее ответ выводит меня. Если она ищет словесной перепалки, то она в нескольких секундах от того, чтобы ее получить.

— Осторожнее, Ди, я все еще могу раздавить тебя. Не принимай мою доброту за слабость, — произнося эти слова, я знаю, что никогда не смогу довести их до конца.

То, что я узнал о ее жизни, что-то изменило во мне. Все это уменьшило ненависть, которую я испытываю к ней.

Она качает головой, и мне хочется схватить ее и притянуть к своей груди, обнять или уничтожить, я еще не решил.

— Знаешь что, Кирилл? Я пришла к выводу, что тебя уже не спасти. Тот человек, которого я знала раньше, человек, который никогда не отказался бы от меня, не причинил бы мне боль, больше не живет в тебе, и это грустно, очень грустно.

Мои ноздри раздуваются, и я чувствую, как внутри закипает ярость, эмоции которые я не могу контролировать, берут верх.

Она блять знает, что сказать, чтобы вывести меня.

— Я чувствовал, что разговор с тобой — это ошибка. Ты просто гребаная стерва.

Я качаю головой, но, похоже, не могу избавиться от ее дурацких слов.

— Ага, стерва, что-нибудь еще Кирилл? — она подходит ко мне, и у меня возникает мысль схватить ее, чтобы заставить выслушать все, что я хочу сказать. — И все из-за одного парня, который портит мне жизнь.

— Портит тебе жизнь, значит, — я смеюсь, и на этот раз действительно хватаю ее.

Она испуганно вздыхает, когда моя рука обхватывает ее руку, и я с силой прижимаю ее к стене. Затем я прижимаюсь к ней своим телом, чтобы она не смогла от меня убежать. Она выглядит как чертова лань, попавшая в фары машины, которая находится в нескольких секундах от того, чтобы лишится жизни.

Я наклоняюсь к ее лицу, ненавидя то, как она опьяняет, то, как мое тело реагирует на нее. Я ненавижу то, что даже после всего этого времени она все еще имеет власть надо мной.

— Я пришел поговорить, пытался быть милым, тебе сейчас обязательно быть такой сукой… — мой взгляд перемещается к ее тонкой шее.

Я вижу ее учащенный пульс.

Она боится?

Отлично!

— А раньше Кир? Раньше ты не пыталался быть милым. Ты пытался доставить мне неприятности. Ты был бессердечным мудаком.

Когда гнев прокатывается по моим венам, я отступаю назад, один из моих кулаков крепко сжимается.

— Не нужно возлагать всю ответственность на меня, — хриплю в ответ.

— Почему нет?

Набравшись сил, она поднимает голову, и улыбается мне, в ответ, я хочу причинить ей боль. Я хочу сделать ей так же больно, как она сделала мне.

— Все решения, которые ты принимал в своей жизни, привели к этим последствиям, Кирилл. Все они привели к этому. Ты пытаешься обвинить меня, потому что не можешь смириться с тем, что ты сам несешь ответственность за свою жизнь. Ты сам выбрал это. Последствия Кирилл, все имеет последствия.

Она снова провоцирует меня, толкает за край, смешивает вышедший из-под контроля огонь с бензином, разжигая пламя еще больше.

Я поднимаю кулак и врезаюсь им в стену рядом с ее головой. Боль от удара распространяется по моей руке и заставляет стиснуть зубы.

Я киплю, мои ноздри раздуваются, и я усмехаюсь, глядя на некогда сильную женщину, которая сейчас уже не так уверенна в себе.

— Ты хочешь увидеть, как я теряю контроль? Ты хочешь, спровоцировать меня?

Я с трудом выговариваю эти слова.

Почему она так сильно выводит меня? Я снова ударяю кулаком по кирпичной стене, и она вздрагивает, как будто я могу ударить ее.

Неужели?

Эта мысль приводит меня в ужас, и на мгновение все, о чем я думаю, это как я теряю спокойствие с ней. Я хочу сделать ей больно… но не так…

Увидев страх в ее глазах, я отстраняюсь. Мне не нужен ее страх, и через несколько секунд она убегает, оставляя меня одного.

— Слабым, — бурчу я себе под нос. — Она делает тебя слабым.

А потом я позволяю ярости поглотить себя. Я бью по стене, позволяя своим кулакам врезаться в неумолимый кирпич. Мои костяшки кровоточат, мои кости болят, но огонь внутри меня все еще пылает, он ревет и требует боли.

Все, чего я хотел, это поговорить.

Я зажмуриваю глаза, желая, чтобы она никогда не показывалась здесь. Я знаю, что мне придется поговорить с ней, в конце концов… Я не могу бесконечно держаться от нее в стороне, она как плохой наркотик. Она погубит меня, если я позволю ей.