2 …губы то и дело Твердили: Никогда! Твердили: Навсегда!.. Тристан Корбьер – Я сплю, но сердце не спит… Песнь Песней Соломонова Мужчина моей мечты, ты мне сегодня снился. Зачем просыпаюсь утром, мир без тебя пуст? Певчей была когда-то теперь безголосая птица, И срублен под самый корень сирени персидской куст. Была Суламифи слаще и Клеопатры краше, Алой хурмой касалась жадных твоих губ. Цветами граната и вишни, звездами ночи нашей В страсти упала с неба в черный бездонный пруд. Сомкнулись безмолвные волны, и в их индиговом мраке Я бледных увидела гули, пасущих серебряных рыб. И мимо промчалась старуха на рыжей большой собаке, Всех злобных фурий мамаша, хозяйка могильных плит. Я помню: была принцессой по имени Нефертити И лотоса розовым светом на нильских плясала волнах. Ты мог меня взять и со мною забрать себе весь Египет, А ты нас обоих Сету на целую вечность отдал. Я в кобальтовых пирамидах осталась в рисунках на стенах, Но в алебастровых масках улыбок моих лишь тень. Когда птенец пеликана умрет голодною смертью — Исчезнут туманы кошмаров и снова настанет день. Была я царицей Савской, была я Семирамидой… Пурпурной бесстыжей розой в ладонях твоих лежу… Я – танец Шакти, который однажды Шива увидел, Я – жизнь твоя, но об этом тебе никогда не скажу. 3 …В своей расшитой золотыми звездами юбке она танцевала самбу… Жоржи Амаду, Пастыри ночи …Игрушка глупая!.. Тристан Корбьер Я – фарфоровая балерина, Я танцую на острой шпаге. Называется танец жизнью, От тебя – всего в полушаге. На пуантах лечу по краю Полыньи, агатовой глади. Белым лебедем умираю Не оваций зрителей ради. Осторожно ступая по нотам, Подчиняю движение ритму. В этом танце увидит кто-то Удивительно яркую рифму, И в рисунке его проступят Огневые буквы-всполухи… И рассветы еще наступят, От тебя – всего в полувздохе. Жизнь-тапер, не играй в миноре, Марш бравурный, лети сквозь года! …Мотылек, балеринка в фарфоре, Не приснится тебе никогда… 4 …Сон! Слушай голос мой: чуть слышен будет он. Тристан Корбьер …плечи Опять крылами прорастут!
Владислав Ходасевич Скоро, в следующих столетьях, я с тобою встречусь… Знаешь, Средь стеклянных статуэток заблудиться тоже можно. И, бродя в них и плутая, вижу: в небе пролетаешь. Пусть невыросшие крылья, как трава, прорежут кожу. Больно… Но, оставив Землю, дом, друзей, все-все оставив, За тобою я отправлюсь в голубую неизвестность. И, шагнув с обрыва в небо, разве стану я лукавить?.. Я тебя любила вечность под лучами Антареса. Если б ты хотел того же, если б ты к тому ж стремился… Я в твоих сетях забилась и мои сломались крылья, Горько-горько улыбнулась, ты в лице не изменился. Не нашла я путь на волю – и тогда себя убила. Скрипки, вскрикните протяжно, гряньте, громкие литавры: Нету смерти, если любишь! Пламени дитя я, Феникс, Что, сгорев, приходит снова. Но в морях кипящей лавы Не всегда родятся птицы. Крылья вырастут, надеюсь, Как трава, прорежут кожу, скоро, в следующих столетьях. И, шагнув с обрыва в небо, разве стану я лукавить? Средь стеклянных статуэток проскользну янтарной тенью, А пока – в песок уходят капли времени и влаги… Земляничное Сели засветло – вышли затемно, Было весело – стало маетно. Время тикало земляничное, Впрочем, надо ли – это личное. Время тикало, время капало, Время трогало мягкой лапою, Лапой плюшевой да медвежьею, Первой сказкою, первой нежностью. Впрочем, надо ли трогать тайное? С битым краешком чашка чайная. Мишка рос – подрос и утопал в лес. В том лесу не счесть молодых чудес, Молодых берез, молодого мха. До иных времен далеко пока: Бело-розов май и брусничный цвет. Да иных времен, может, вовсе нет… Время капало, время кануло В воды черные, в осень алую; Подхватило птиц – унесло на юг. Где же ты теперь, незабвенный друг? Светел тихий лес ночью лунною, Нынче в нем гулять снова будем мы, Медвежонок мой, буро-плюшевый. Время выплелось белым кружевом — Белой лебедью бесталанною Кружит, бедное, кружит, странное. Было времени – земляничина, Впрочем, надо ли трогать личное… Полынь – ажур и серебро 1 Полынь – ажур и серебро, И в горечь – губы. Твое, не чье-нибудь ребро. Твоя причуда. А ты – Адам, моя земля, Вода и небо. От плоти плоть, и это – я, Мне имя – Ева. Иных не знала я святынь, Чем страсть и кровь. Ах, эта горькая полынь — Твоя любовь. |
