10
Юный Иэн устал
он не хочет жить
От тоски?
Возможно
От женщин?
Возможно
От таблеток?
Возможно
От любви!
От тяжелой любви, разрывающей нас на части!
Бруно рос нежеланным ребенком: оглох от побоев —
был отправлен лечиться с душевнобольными
Молодой, талантливый Эдик
с умными, добрыми глазами!
я хочу видеть как ты
смешлив, находчив
я не хочу видеть как ты
висишь на бельевой веревке с вылезшими глазами
Я не хочу понимать твоих…
Побудь со мною?
Не уходи
Просто побудь
Китс харкается кровью на Испанских ступенях
страшная блеклость окружает его
медленно проглатывает его
побеждает его
Тебя уже закопали
а безумный Идиот Игги все так и крутится
взгляд на берегу ночного океана
Пластинка все еще вращается
Курочка – ТРЕНЬК! – ТРЕНЬК! – по маленькому пианино
танцует на вращающейся желтой пластинке
скользит некрасивой лапой
по круглой желтой клеенке изображающей винил в этом дебильном аппарате для несчастных куриц где нужно кинуть монетку и она будет танцевать как заведенная
старый «Форд» кружит как заведенный без водителя на парковке где-то в Аппалачах
Бруно уезжает как заведенный на фуникулере в холодный горный воздух
…некрасивая музыка
все еще звучит
с того момента как ты слышал ее в последний раз…
Да! Да!
Все это было!
И все это было до боли нелепо
глупо
не к месту
торопясь
спеша
впопыхах
и тебя нет
Но хоть чем-то побудь
здесь рядом
вокруг
в душе
звуча
на все голоса
Здесь рядом
Зде-есь ря-ядом
Зде-е-е-сь ря-я-ядом
Зде-е-е…
11
И когда, Господи,
плач саксофона сына Твоего
любимого-безымянного-нового-любого
прольется в третьем часу над городом…
гнутые костыли фонарей
перекладины перекрестков
домовые указатели вины и славы Твоей
ризы разделенные
жребий брошенный
…прольется над искалеченным городом…
воздух утвердится
высокой нотой потери знакомой каждому
…склоня голову не сталкиваясь лбами
не вычисляя цразатик
три раза пропою я
протянув последнее
Κύριε ελέησον
Κύριε ελέησον
Κύριε ελέ-έ-ησον
Сопричастен я плачу Твоему!
Помяни меня, когда прибудешь в Царствие Твое!
Заключение
На Бугре Биллинга:
скелет
лежит
руки
голова
череп раздавлен
тело челюсти
кости кистей
ключица
у правого колена – остатки сосуда
около черепа – фрагмент железного ножа
на метр правее правого
колена – погребальный горшочек. У правого
локтя глиняное пряслице, а у правого
бока – железное шило
…подол…фрагменты…налипли…
13 целых
9 обломков
бусы стеклянные
покрыты слоем иризации
скрывающей цвет
Одна бусина – сердоликовая
Игорь Литвиненко
г. Москва
Родился в Приморье, жил в Китае, в Мурманской области, учился в Челябинске и Свердловске, работал в дальневосточных и центральных газетах, в журнале и книжном издательстве, живет в Подмосковье.
Из интервью с автором:
– Путешествую мало, я домосед. В разговорах предпочитаю молчать. «Чужих людей не люблю и боюсь их, жить среди них не умею». Это сказал о себе Чюрлёнис, но я подписываюсь. Всегда занимаюсь всяким творчеством, от слова «сотворять», то есть рождать, производить на свет: вот этого не было, и вот оно есть. Строить дом, возделывать сад, сочинять текст, лепить керамику, резать трубку – по ощущениям это одно и то же. Но если нужен рейтинг, то наверху окажутся тексты. И в узком смысле, и в широком: жизнь как текст.
© Литвиненко И., 2022
Последний шанс фантазия на свободную тему
Впереди себя постукивая тростью, старик Юранд быстро прошел по коридору. Перед шестнадцатой дверью по правой стене остановился, чтобы сосредоточиться на своих мыслях.
С утра, еще лежа в постели, он хорошо настроил голос для предстоящего разговора: хриплый басок с нотами досады и сожаления. Ожидая, когда в коленях ослабнет напряжение после ходьбы, вынул из кармана платок, прикоснулся шелковым холодком к потным морщинам на лбу. Все-таки у них тут страшная духота. С этой мыслью толкнул дверь, ощупал тростью высоту порога и перешагнул через него.
В комнате стоял резкий запах медикаментов. Знакомый голос доктора Фалька прозвучал откуда-то сбоку: – Прошу вас, профессор. Прямо три ваше кресло, я слева четыре у стены. Вправо два… – Доктор сделал неловкую паузу. – Наш юный друг, наш бедный юный друг.