Зная себя и как я могу распереживаться из-за мыслей о другой обстановке, смены окружения испытывая тревожность, я научилась жить сегодняшним днём. То есть, не думая о будущем. Строить планы, и исполнять их, не задумываясь о том, что будет завтра. Я научилась жить так, что не сожалею совершенно ни о чём.

Сейчас я тоже старалась не думать о том, что меня здесь ждёт. Отвлекала себя всеми силами. Было обидно, что всё что я выстроила дома, мой маленький, но прибыльный ИПе, который не был зарегистрирован, дабы не платить процент государству. Мои друзья, моя семья, а по сестре скучать не буду, нефиг было деньги мои тырить.

Немного подумав, попросила поставленную ко мне девушку принести мне блокнот, тетрадь, записную книжку. Что-нибудь из этого. И ручку, но по выражению глаз черноволосой, осознала свою оплошность, и попросила карандаш или перо, она кивнула с важным видом и пошла искать.

Надо бы узнать, как её зовут. Задумчиво смотрю на туалетный столик, а точнее то, что его напоминает. Заплести себе косы я не дала, планировала идти с распущенными волосами, девушка страшно вытаращила глаза и замотала головой, причитая, что так не принято. Я пошла на уступки, и заплела маленькие косички по бокам и собрала из в одну, оставляя нижнюю часть волос распущенной.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась я тем, о чём должна была узнать сразу, принимая в руки хороший, правда отличный от моих понятий карандаш с пером и чернильницей, понятия не имею как им царапать по листам, и записную книжку, обтянутую кожей, не хочу знать кого.

— Юника, госпожа. — и поклонилась, — Госпоже не обязательно запомянать имени чернавки, можете звать меня, как угодно.

Покорно отпустила голову, а я только сейчас заметила, что она не смотрела мне прямо в глаза ни разу. Девушка была черноволосой, пухленькой, с серыми глазами, кругленькие щёчки с живым румянцем. Неловко перебирая волосы, я махнула рукой, отпуская её. Такое поведение людей вокруг меня вызывало чувство неловкости, хотя бы потому, что у нас не было никаких разделений на уровни. Я никогда не понимала тех людей, которые считали официантов, горничных в отелях и т. д, всего лишь прислугой. Эта самая прислуга обеспечивает им хорошее времяпровождение, если бы их не было, они бы сидели, засунув язык в жопу и не знали, что делать.

— Юника, так Юни, — открывая книжку пробормотала я. Взяв перо и чернила начала царапать на первой странице. Юника — чернавка.

Подумав, сделала пометку, чернавка не брюнетка, а горничная. Пометку я делала карандашом, царапать у меня получалось плохо. Открыв последнюю страницу записала то, что пока помню. Ардел — старший. Власть. Бизмунд — средний. Золото. Вайлет — младший. Покорность. И вопрос рядом. А покорность ли?

Снова открыла первую страницу. В дверь постучали и сразу вошли. Смерив двух братьев взглядом, вернула его к книжке. А если бы я была голой? Полное отсутствие манер и чувства такта. Продолжила писать карандашом. Заказать гардероб по вкусу. На следующей строчке. Посетить библиотеку. Если и узнавать о новом мире, то через любовные романы. Там пишут всем известную истину и могут взять что-нибудь из истории и точно будет география. Подумав, бросила взгляд снова на братьев, которые переговариваясь встали рядом заглядывая мне в книжку. Ну-ну, вы прям русский язык знаете, ехидно улыбнулась, когда Ар сунул свой ровный нос и кивнул.

Стоп, это же значит, что я не смогу прочитать здешние книги. От этого осознания очень взгрустнулось. Это что ж получается. Я безграмотная! Неверующе замерла, уставившись в пустоту, это как это так-а-то? Вывел меня из оцепенения голос чёрного.

— В библиотеку сам отведу, отберу нужные тебе книги для изучения. Как ни как, ты на моём попечении.

Кивнув его словам дописала, понимая, что так да. Либо они знают, что маловероятно, либо я теперь полиглот. Облегчённо выдохнув, дописала о том, что нужно разложить мои вещи, которые очень мои, и закрыв книжку, отложила её под подушку.

Я думала о том, чтобы достать свои джинсы-бананы, и футболку оверсайз, но поняла, что это слишком палевно. А если меня представят, как южанку этого мира, то будет весьма странно ходить в земных шмотках. Даже то, что я могла поискать свои трусики или тот же лифчик, было бы странно для Юнилы. Она стойко уверенна, что я дитя востока. Приёмное.

— Можем идти.

Ну мы и пошли. Только пошли я и Ардел, чтобы помелькать немного перед глазами тех, кто всё же здесь есть — придворных. Бизмунд должен был подойти позже, как бы случайно наткнувшись. Зачем такие сложности, непонятно. Но видя придворных я поняла, что таки да, я, на фоне их девушек очень стройная. Это не сразу я поняла, что это было для того, чтобы другие и не подумали о том, что у нас тут заговор против короны. На нас смотрели во все глаза. Ну… не на нас, а именно на меня. Смотрели и шептались. Быть в центре внимания я и любила и ненавидела. Любила, когда меня ставили в пример или восхищались, боясь подойти сфоткаться и ненавидела, когда вот так вот пялились, смотря странным взглядом.

Ар спокойно шагал рядом, придерживая меня за локоть с лицом-кирпичом. Держал он меня чисто из вежливости. Чисто по этикету. И это есть та нежность, которую нам нужно показывать на людях? Идёт себе уверенным шагом и тащит балласт за собой. А балласт выводит бедрами восьмёрку, потому что это уже привычка и мягко плывёт за Иням, правда не поспевает. Но что поделать? Ару явно нужно подстраиваться под мой шаг.

Но он продолжал идти, возможно думая, что это я буду подстраиваться под него. Но нет. Жизнь научила меня не подстраиваться под кого-либо. Так мы и шли. Он в прямом смысле слова тащил меня за собой. А я пыталась запомнить те места где мы проходили. Так. На всякий. На местности я ориентироваться умею. По карте тоже. А вот совмещать не очень. Если меня носом не ткнуть в место, в котором я нахожусь, я и не пойму где я.

Но новую местность я изучать люблю. Даже в видеоиграх в первую очередь хожу изучаю замки, особняки, поместья, виллы и даже простые крестьянские домики. Смотрю что, как и где. Сады или задние дворики я тоже стараюсь изучить. Точнее старалась. Сейчас-то я уже не смогу это делать. Даже грустно.

К беседке мы подошли минут за десять, большие из которых каждый тянул одеяло в свою сторону. Точнее темп шага. Ару нужно было идти быстрее, мне медленнее. Мы с ним даже по этому поводу поругаться успели. Тихо. Полушёпотом. Обматерили, прокляли и в общем просто поругались. А потом, когда мы шли по саду, я поставила ему подножку. Не специально. Честно! Его глаза надо было видеть! Я тогда очень некультурно и очень громко рассмеялась. Смех сопровождался задыханием и попыткой перестать, ведь уже болели живот и щеки.

Думаю, не дали ему меня убить на месте, те самые придворные. На их глазах мы с Аром превращались… превращались… в… Влюблённых! Поэтому он просто стоял и испепелял согнувшеюся меня взглядом, обещая отомстить. Страшно отомстить. Взгляд Иня, гуляющие конечно не видели, поэтому за несоблюдение этикета осуждали только меня, а не сжимающего от ярости, или ещё чего, принца.

Когда мы подходили к беседке, нас со стороны Ардела можно было назвать злейшими врагами. Смотрел и вёл он себя так, будто я его у цыган на булыжник и листик обменяла.

Сидели мы молча. Была гнетущая тишина, но мы всё равно упорно пережёвывали ситуацию и еду. Я осматривалась, замечая разные цветочки и деревья. Ардел продолжал испепелять меня уничтожительнным взглядом. И так бы, наверное, и продолжилось, если бы я не засмотрелась на проходящих девушек вдалеке, и у меня не улетела бы помидорка в мужчину. Никогда не признаюсь, что было это намеренно. Он тоже никогда не признается, что кинул в меня нарезанным огурчиком намеренно.

Когда мимо пришёл к нам Биз, по нам стекали всякие деликатесы, а закуска оказалась на одежде, зато мы помирились. А еще меня признали, как достойного противника. Радовало меня только одно. Мучиться вычёсывая лапшу с волос я буду не одна. Длинные волосы Ара тоже не потерпели такой экзекуции поэтому загрязнились и намокли. Точно так же, как и мои. И когда я упомянула эту справедливость довольно щурясь, мы и помирились, потому что он тоже радел за справедливость, хоть она и относительна. Обсудили это и пришли к согласию и взаимному уважению. Даже пожали руки друг другу. Правда время от времени, чёрный хмурился и хлопал себя по груди кулаком. Были у меня подозрения, что у него сердечко больное и инсульт уже в пути…