От чудовища веяло тьмой. Никогда такого не ощущала. Холод, мрак, тяжёлая такая энергетика… Будто смертью веет. Встреть я этого человека, попыталась бы свести наше знакомство на нет, чувствуя себя не в своей тарелке.

— М-м-м! — язык отказывался меня слушать, поэтому оставалось только мычать и показывать то, что я ещё не сходила под себя только потому, что я сейчас вообще ходить не могу.

— Симпатичная, — кивнуло чудовище кому-то, вытерло руки о стоявшего рядом, кажется ещё одного страшилище. — но тощая.

А нет, это просто мужчина в странном доспехе с факелом. Зато плащ, об который вытерли руки, стоически вытерпел и покраснел от смущения и оказанной ему чести. Так. Стоп. Это я-то тощая? Ты мои бока видел? Нет, они не прям валятся, но если повернуться всем корпусом в какую-нибудь сторону, они появляться с радостным: «А вот и мы! Это был фокус с исчезновением и ровной спины!»

— Э-а-м! У! А! — пару раз воскликнула я, кривясь от боли, потому что меня подняли с земли, при этом не прикладывая к этому лишних усилий!

А вот мне, между прочим, ещё парочка пирожков и пирог с картошкой и мясом и всё! Шестьдесят два-четыре килограммов, что меня очень и очень расстраивает. А если я сильно расстраиваюсь, я начинаю кушать и расстраиваться ещё больше.

— О том, что здесь происходило молчать! Магов спустить в подземелье, после в казематы, — страшным властным голосом отдали приказ холодно, а я чуть не отдала честь.

Я всё ждала спасательную темноту, как этого ждут все героини романов, но её почему-то не было.

К сожалению, не было даже ощущения сна и всё казалось до мерзости реальным. Я попыталась бы списать всё это на отход от анестезии, но я чётко помню, что до клиники так и не доехала.

— Канцлер! — на окрик, как оказалось, канцлер, остановился, — здесь ещё сумки с вещами, мы проверили, никаких опасных артефактов или оружия. Вещи девушки, они выглядят слишком необычным для… нашего мира.

Канцлер стоял, задумавшись о своём, потом отпустил взгляд на меня, подумал ещё и обернулся.

— Доставите вещи в выделенные ей покои. Как только её осмотрит лекарь и она придёт в себя, осознавая во что её втянули, они ей понадобиться.

Боже, неужели существует такие понятливые… канцлеры? Или это мой всё же очередной сон, проснувшись, который я буду помнить и сожалеть о том, что это не реальность? Может сейчас я валяюсь в подъезде без сознания, а таксист материт всю мою родню?

От мыслей меня отвлекли возгласы: «А это что?» Один совал себе тампон в нос, другой приклеил себе ежедневку на лоб, а я пыталась не сгореть со стыда, надеясь, что мне вернут ещё те, что они не успели испортить.

Построить конструктивный диалог мы не могли по двум причинам. Первая: кроме мычания и протяжных гласных больше я из себя выдавить не могла, разве что, незаметный прыщик спрятавшийся под волосами на самом верху лба. Вторая: Мой носильщик, вскочив на коня, предпочитал молчать, как и сам конь. Уверена одного из них зовут Плотва. А так как коня зовут Асбран, значит так зовут молчаливое чудовище.

Ехали мы, по ощущениям, где-то час. Ощущало это всё тело. Ощущало и молча возмущалось, но я стоически молчала и не проронила ни одного стона боли, чтобы, не дай бог, не спровоцировать кровавое чудовище. Хотя бы потому, что я видела, меня расстраивало и наталкивало мысли о средневековье в Европе и Руси до христианства, да и после, это всё так смешалось, что выглядело до рези в глазах естественно.

А если вспомнить, в Европе, стоило женщине просто появиться на пути рыцаря, разбойника и просто мужчины, даже в её собственном доме, это значило, он не виноват, она его спровоцировала. А её крики о помощи и мольбы «не трогать» были призывом действия для него.

Ну и как такое могло произойти? На глазах навернулись слёзы, потому что всё что я выстраивала годами рухнуло в мгновение, и теперь я рукой без боли пошевелить не могу. Чувства были похожи на те, когда ты рисуешь в приложении на графическом планшете и вот остался последний мазок и твой шедевр готов, но в этот момент в квартире вырубают пробки, а ты не успел сохранить. Или, когда у тебя вся жизнь в телефоне, контакты, пароли, фотографии и ты случайно в настройках нажимаешь не туда, а телефон сбрасывает всё до заводских настроек. А ты не помнишь пароли и приходиться восстанавливать всё по номеру, но ты понимаешь, что контакты так восстановить не получиться, фотографии тоже.

И ты думаешь, всё жизнь моя кончена, вот она, невосполнимая потеря. Но там вы хотя бы остаетесь в родном мире, и ваша жизнь не вертеться на волоске от смерти, нет той неопределённости, как у большинства девятиклассников, которые не знают куда поступать и как дальше жить.

Читая раньше романы о попаданках, я иногда мечтала, а может и искренне желала попасть в другой мир. Тогда, когда у меня была та самая неопределенность в жизни и я думала, что лучше в другой мир к магам и путешествиям, чем здесь, то есть там, но кто же мог подумать, что меня и правда засосёт в другой мир? И в такое неподходящее время, когда у меня всё хорошо!

Ох… правду говорят, бойтесь своих желаний, ведь они имеют привычку сбываться.

— Ну что ты, плакать не обязательно, — прозвучал ледяной голос, от которого я вздрогнула и поморщилась от боли. Вот меня вроде и успокоить хотят, но больше пугают. Я бы вытерла сейчас об него слёзы, но он весь в крови, а пачкаться как-то не самбади.

— Ы-ы-ых, — попыталась ответить ему что-то вразумительное, но попытка не защитилась. Как бы попытка не превратилась в пытку.

Мужчина остановил лошадь, осмотрел меня холодными ясными голубыми глазами, прожигая душу до мурашек, нет не от страсти и всё такое, а от страха. Его аура пугала, да и весь он, в крови своих врагов, доверия не внушал.

— Ты хочешь… — мужчина странно осмотрелся и продолжил тише, будто кроме нас здесь был кто-то ещё, — в кусты?

Я закатила глаза, мужчина понял, что ошибся и нахмурившись, кажется неловко отвёл глаза. Ах ну да, ну да, такие темы для «этого» времени были чем-то… очень личным. Или нет. Может у них наоборот считается, что естественно, то не безобразно. Хотя, возможно, кто-то просто не хотел, чтобы сходила я не в кустики, а на чужого Асбрана.

— Когда сможешь изъясняться яснее, тогда и поговорим. А пока ты пробудешь под наблюдением королевского лекаря. — всё-таки понял он, что я от него требовала, когда мы въехали в… Вау!

Какой красивый королевский двор! А с виду такой обычный дворец, но внутренние убранства оставляли для непривычного к такому глазу человека ХХl века, невероятные впечатления.

Под покровом тьмы, мужчина весь в крови, что темными пятнами украшала его и длинный плащ, что стелился за ним, тащил на руках прекрасную деву. Прекрасная дева, если что, это я. Пройдя столько лестниц, он ни разу не запыхался, что заставляло меня его уважать. А смотря на его длинные ноги ужасаться и завидовать. Уверенна, растолкав всю очередь за длинными и красивыми ногами он забрал двойную порцию. Тоже самое я могу сказать о его плечах, да и силищи в его мощном теле. Поставив рядом меня, ели-ели дотягивающуюся до ста шестидесяти с его, дофига сколько, могу смело сказать, я против него как котёнок против добермана.

Меня спокойно донесли до одной из комнат, где уже дежурил старенький мужчина, в очках на старый лад и с травками под боком. Вероятно, это что-то вроде палаты. Осторожно сгрузив мою бренную и вверенную этому чудовищу тушку, задумчиво посмотрев на меня, прислушавшись к своим чувствам и преспокойненько ушли, доверив меня профессионалу.

Осмотрев и заметив мою вялость в движениях и отсутствие хорошо произносимых слов, мне что-то скормили, к слову, очень вкусное, с привкусом мёда. А потом, записав что-то в свой блокнот, со мной посюсюкались и дали выпить какой-то травяной отвар. Чем-то он был похож на смешанный отвар ромашки и иван-чая. После за мной ещё понаблюдали в течении минут трёх, потому что после них я почувствовала, как начали закрываться глаз. Я силилась держать их открытыми, но коварный Морфей подходил с разных сторон. Я упорно держала глаза открытыми, потому что просто не доверяла никому, но подлый удар с тыла… И я окунулась в тревожные сновидения.