Не то чтобы она выглядит обеспокоенной моим здоровьем, но я все равно решаю не спорить. Прислушиваюсь к своему организму. Вроде никаких изменений не ощущается.

– Все хорошо… Наверное… – мотаю головой. – Я не знаю.

– Эй! – прикрикивает старуха. – Отставить истерику! – приказывает. – У тебя все нормально. Ты в безопасности. В это место никто не сунется, если не захочет проблем. Так что можешь расслабиться и рассказать, как очутилась в этой части города. За тобой гнались? Стражники? Ты прибыла с кем-то из торговцев?

Как я попала сюда? Не помню. В голове сплошной туман. Воспоминания вспыхивают, но тут же гаснут, не дав разобраться и понять их.

– Я была дома, – зажмуриваюсь. – Помню, что пришла с работы. Переоделась. Ммм… Собралась передохнуть перед тем, как ужин готовить… А дальше не помню, – смотрю на старуху. – В следующее мгновенье я уже сижу в грязной луже, а вокруг меня копошатся незнакомые животные.

– А это барашкинцы, – улыбается старуха. – Так это, получается, из-за тебя они были такие взбудораженные. Скакали по загону, как сумасшедшие. Еле успокоила, пришлось плеснуть им в корыто отварчику успокоительного. Они твари впечатлительные и очень привязчивые. Видать, успела ты им приглянуться.

– Я? Приглянулась им? Как же… Выходит, это я на ваш задний двор угодила? Так я же от него потом убежала. Долго бегала по этим узким улочкам и… выходит, обратно вернулась, – рассуждая сама с собой. – Ну, это почти неудивительно. Металась по улицам, как ошпаренная, пойди разбери куда сворачивала.

– Повезло, что обратно ко мне вернулась, а иначе, незнамо где сейчас глаза бы продрала, – скалится старуха. – И проснулась ли бы вообще. Жители тут разные бывают, у каждого свои вкусовые предпочтения в еде. Оглянуться не успеешь, а они уже подвесили тебя, как барашкинца на вертеле, и…

Сглатываю, а старухи, выдержав короткую паузу, начинает хохотать.

– Вы пошутили? – мой голос сочится надеждой.

– Может, да, а может, и нет, – пожимает старуха плечами. – Просто радуйся, что сидишь здесь, а не где-нибудь еще. И будь благодарна, а то смотришь волком, того и гляди набросишься.

– Что вы… Я бы никогда, – делаю глубокий вдох. – Спасибо, что помогли и приютили. Это очень милый и благородный поступок. Обещаю, что обязательно отплачу за вашу доброту, – оглядываюсь. – После того как осознаю, где оказалась и пойму, как вернуться домой.

– Так вон окно, – кивает старуха на разноцветные занавески. – Встань да погляди, где находишься. Может, вспомнишь чего.

Подползаю к краю постели, аккуратно, чтобы не беспокоить зубастого бульдога с большой головой. А вот потянуть за собой простынь не получается – пес вольготно устроился сверху. Растерянно гляжу на старуху.

– Держи, – она бросает в меня цветастой тряпкой.

Разворачиваю мягкую прохладную ткань, которая на ощупь напоминает шелк, но более тонкий, почти невесомый.

– Аккуратнее будь, – предупреждает старуха. – Амарис недешевое удовольствие. Не уверена, что даже у наместника есть хотя бы одна вещь из него.

– А дышать на него хоть можно?

– Поскалься мне, – угрожает она кулаком. – Пойдешь к окну в чем мать родила, порадуешь местных.

– Простите, – прошу мягко. – Ткань правда прекрасная. Спасибо.

Я запахиваю короткий цветастый халат и стягиваю его на талии. Даже просто прикосновение изысканной ткани к обнаженной коже немного поднимает настроение.

– А кто меня раздел?

– Я конечно, – хмыкает старуха. – Ты не смотри, что старая. Сил еще достаточно, чтобы одну девчонку переодеть и пару заигравшихся мальчишек за уши оттаскать.

Не сомневаюсь, что эта мадам может и то, и другое. Чувствуется в ней стальной стержень, который не дает опустить руки. Моя бабуля была такой же. Ей пришлось быть сильной, чтобы стать опорой для нас с Лизой. А после того, как мы выросли и встали на ноги, она просто перестала сражаться со всем миром, и пришла наша пора нам быть сильной для нее.

Ступая по мягким коврам, я приближаюсь к шторке. Это множество слоев тонкой ткани, которые создают довольно плотную завесу. Приходится потрудиться, но, когда раздвигаю их, натыкаюсь на окно той же формы, что и дверь в комнату. Оно закрыто ставнями и их тоже приходится открыть.

И, наконец, когда все проделано, выглядываю в окно, и на меня обрушивается гомон улиц. Опускаю голову и вижу узкую улочку, по которой движется плотный поток незнакомых существ. Хочу испугаться, но взгляд цепляется за людей, таких же обычных, как я. И они чувствуют себя вполне вольготно рядом с другими созданиями.

Улица плохо освещена, но если поднять голову выше, то можно увидеть вдали красивые здания, очень похожие на декорации какого-нибудь мультфильма с восточными мотивами. И солнце яркими лучами окрашивает золотистые стены, отчего у меня перехватывает дыхание.

– Ну как тебе?

– Волшебно, – не сдерживаю восторга.

Старуха усмехается и тоже смотрит в окно.

– Доброй пожаловать в Акрофис.

Старуха… Зара не дает мне переварить увиденное и почти сразу же оттаскивает от окна, причитая, что я и так провела слишком много времени в постели.

– Будешь и дальше так валяться, заработаешь язвы на теле, – тянет она меня к другой двери в комнате. – Будешь выглядеть страшнее, чем монстры из детских сказок. Оно тебе надо? Нет, конечно, – не дожидается Зара ответа. – Вот и нечего мять бока, пора заняться делами.

– Чем? – Следую за старухой. – Я же оказалась здесь случайно. Ничего и никого не знаю. Что мне делать? Может, надо обратиться к мэру вашего города, или кто занимает тут самый высокий пост?

– Высокий пост, – фыркает Зара. – Наместник думает, что он тут главный, но все уже давно поняли, что его звание лишь номинальное, и держат его только для красоты. Надоест – поставят другого, и так до бесконечности.

– Что-то мне это напоминает, – не удается сдержать улыбки. – Но в таком случае, мне надо встретиться с тем, кто управляет городом в реальности.

– Зачем? – Зара резко разворачивается.

– Зачем? – Не понимаю ее вопрос, все ведь очевидно. – Затем, что я попала в затруднительное положение. И мне необходима помощь.

– Окажут они тебе помощь, – усмехается старуха. – Конечно. А еще догонят и добавят. Это тебе не столица, да, думаю, и там бы не стали заморачиваться. От проблем в Акрофисе принято избавляться, а не разбираться с ними. Думаешь, другие бросятся тебе на помощь?

– Конечно, – киваю. – Администрация должна позаботиться о человеке в беде. Связаться с органами правопорядка, чтобы те начали разбираться, каким образом я очутилась здесь. Это их работа.

Зара минуту смотрит мне в глаза, а затем заходится задорным смехом. Когда она улыбается, ее лицо будто становится моложе. Уже не суровая старуха, а вполне себе милая бабулечка.

– Запомни эту шутку, обязательно расскажешь кому-нибудь позже и увидишь, как сильно будут смеяться, – вытирает Зара уголки глаз. – Не знаю, откуда ты родом и как там ведутся дела, но здесь нечего рассчитывать на чужую помощь, тем более бесплатную. С тебя спустят три шкуры, прежде чем пальцем пошевелить.

Откуда я родом? Из России. А Зара откуда? И где находится город Акрофис? Город, в котором водятся бульдожки с большими головами и поросята с крылышками? Есть у меня один ответ, но не хочется, чтобы он был верным.

– Зара, – сжимаю кулак, – а вы слышали о России?

– Роиссиа? – хлопает старуха редкими ресницами. – Это что такое?

– Москва? Питер? – хватаюсь за соломинку.

Даже самый дремучий иностранец что-то да слышал про центральные города России.

– Что за тарабарщину ты несешь? Голова не болит? Я вроде голову твою проверяла, но, может, все-таки ударилась…

Тарабарщину?

Я бросаюсь к двери, не обращая внимания на крики за спиной.

– Куда ты?!

Бегу по небольшому коридорчику и почти слетаю с лестницы, попадаю в полупустой зал. Оглядываюсь. Столы и стулья сдвинуты к стенам, напротив меня двустворчатая дверь. Рву с места и почти касаюсь кончиками пальцев каменной ручки, когда врезаюсь во что-то теплое и мягкое. Поднимаю голову вверх и понимаю, что столкнулась с чужим животом. Он сработал, как батут, и я отлетела немного назад.