Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Человек, — Иджес с недобрым прищуром потёр правую ладонь. — Слышал, атомщик? Hasulwa тоже хочет бластер и экзоскелет!

— На орбиту Седны, — буркнул Гедимин, прижимая пальцы к гудящему виску. — Вместе с бластером и экзоскелетом. Пойду вызывать глайдер!

30 июня 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

На стене госпиталя, рядом с воротами, висел яркий плакат. Рассмотреть его Гедимин не успел, заметив на ходу только две сложенные лодочкой ладони на фоне лунного диска. Пока в вестибюле Кенен улыбался самочке на вахте и ждал, когда Питер поднимется с нижних ярусов, сармат огляделся и заметил ещё один плакат с тем же изображением. «Программа Гонда», — прочитал он крупную надпись поверх лунного диска, ладоней и лежащего в них комка земли с ростком. «Бесплатное анонимное тестирование, проверка репродуктивного здоровья и выявление «поражённых генов». Ежедневно с 7.00…»

— Рад вас видеть, Кенен, — раздался за спиной голос Питера, и сармат, не дочитав, развернулся к нему. — Гедимин, доброе утро. Хорошо, что здравый смысл возобладал, и вы смогли сюда выбраться. После всех этих разговоров о ликвидации гетто я уже не знал, чего ждать.

«Ликвидация гетто?» — Гедимин изумлённо мигнул, покосился на Кенена — тот, ничуть не удивившись, растянул губы в широкой улыбке.

— Спасибо, что прислал нам майские реактивы, — сказал он. — Эта война… Таким, как я, мирным сарматам, ещё не один год придётся доказывать лояльность властям. А ведь я всеми силами стараюсь помогать городу…

Питер нетерпеливо махнул рукой.

— Я знаю, Кенен. Мы с вами работаем не первый год. Гедимин, вы не против немного мне помочь?

Сармат, кивнув, вопросительно посмотрел на человека. Пока Питер и Кенен разговаривали, он заметил ещё один плакат — вернее, белый лист с крупно напечатанным посланием. «Здесь НЕ проверяют на инопланетные гены,» — гласило оно. «Выявление родства с обитателями Империи Рокка — по личной просьбе посла Империи А.У.Менгва.»

Это сообщение сильно озадачило Гедимина и, едва Кенен добрался до комнаты с диваном и кофейным автоматом, сармат переключил коммутатор и спросил у Питера:

— Кто ищет родство с рокканцами?

Врач озадаченно посмотрел на него, вспомнил о чём-то и усмехнулся.

— А, объявление в вестибюле! Вы его видели? Надо будет такое же повесить снаружи. Мало кто смотрит на дверь, прежде чем её открыть. Да, это новое поветрие в Кларке… да, наверное, и на Земле — вот только у землян нет генетического материала с Рокки, а у меня…

Он довольно улыбнулся. Гедимин мигнул.

— Удивлены? — Питер заглянул ему в глаза снизу вверх. — В Саскатуне тоже удивились. Конечно, я поделюсь с ними… но не сразу и не даром. Всё равно моего оборудования не хватит на полноценное исследование. Но всё же, всё же, — это очень интересные образцы, Гедимин. Идёмте, здесь направо…

Он ускорил шаг, но Гедимин без труда нагнал его у поворота.

— Откуда образцы? — нетерпеливо спросил он. — Что узнал?

Питер весело хмыкнул.

— Интересуетесь генетикой?.. Посол Атугваман Уру Менгва позволил мне собрать кровь у него и его спутников. Восемнадцать образцов, единственный генетический банк Рокки в Солнечной системе… Надеюсь со временем его пополнить. Интереснее всего, конечно, материал самого посла — он из потомственной знати, потомок правящего рода… Знаете, что на Рокке одна династия правит двенадцать тысяч лет?

Гедимин мигнул.

— Сколько они живут?

— А вот это тоже интересно, — Питер вышел из лифта, но дальше не пошёл — развернулся к сармату. — Очень чёткое расслоение, и я нашёл его маркеры в ДНК. Обычные рокканцы начинают стареть после двухсот пятидесяти — двухсот семидесяти лет…

«Сколько в рокканском году земных часов?» — тут же щёлкнуло в мозгу Гедимина, но он не стал перебивать.

— А вот примесь царственной крови, — Питер усмехнулся, — отодвигает этот срок минимум на полтора века. У этого народа трепетное отношение к генеалогии, предки отслеживаются на тысячи лет назад. Так вот, посол Атугваман по материнской линии…

Он замолчал, перевёл взгляд на часы и решительно развернулся к пустому коридору.

— Идёмте, Гедимин. Я покажу вам, что у нас случилось. Это всё эксперименты с составом воздуха. Мы предполагали, что вентиляция не рассчитана на прокачку аммиака…

Гедимин осторожно коснулся его плеча.

— Я понял про рокканцев. Почему ищут родство?

Питер пожал плечами.

— Из любопытства, я думаю. Других причин я не вижу. Рокка не объявляла никаких поисков и не собирается давать преференции отыскавшимся потомкам. Насколько я понял посла Атугвамана, для них тот древний контакт был чем-то… неприятным и даже постыдным. Я, конечно, могу посадить лаборанта брать кровь и сверять маркеры, и, может быть, мы найдём кого-нибудь с рокканцами в предках, но…

Он снова пожал плечами.

— Лаборантам есть чем заняться, а оказывать полузаконные услуги… Пусть летят на Землю, — там достаточно мошенников, найдут в предках хоть рокканца, хоть кейнерийца. Вот здесь, Гедимин. Отсюда воздух разводится по пяти герметичным боксам. Мианийцу пришлось делать несложную операцию. Вот в этом боксе. Для лучшего заживления решили дать ему привычную атмосферу. Лучше было бы обойтись маской и баллонами с дыхательной смесью, но тогда предполагалось, что вентиляция выдержит…

Гедимин слушал его, прикидывая, как лучше вскрывать стену, и сколько дециметров воздуховода придётся заменить. На краю сознания держалась мысль о рокканцах и их потомках. «Странно всё-таки. Разные планеты. Разная история. Как они скрестились?» — он в растерянности покачал головой. «Почему они вообще похожи на людей? Мианийцы, вон, дышат аммиаком…»

02 июля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Шарообразные твэлы,» — Гедимин, проведя по листку, вырванному из ежедневника, несколько бессмысленных линий, недовольно сощурился. То ли мозг так и не восстановился после пыток и облучения в Сокорро, то ли причина была в неприязни к странной идее, — думать о шарообразных твэлах было очень тяжело. Гедимин сосредоточился, попытался сформулировать, что ему не нравится, но через несколько минут сердито фыркнул и, скомкав листок, бросил его в утилизатор. «Не годится,» — подумал он, тяжело поднимаясь на ноги. «Лучше не трогать. Если на Земле хотят, пусть проверяют сами.»

Он выбрался из туннеля, оставив реактор работать в обычном режиме. После добавления борной кислоты самопроизвольные глушения стали гораздо реже — иногда установка не прекращала работу по два-три дня. Некоторое время Гедимин размышлял над причиной этого и над связью выделения ничтожного количества нейтронов с мощными и непредсказуемыми омикрон-всплесками, но ни к какому выводу не пришёл и только составил отчёт для «Тория». «Если там физик — пусть думает,» — невесело хмыкнул он. «Может, ему мозги не выжигали.»

— Двадцать пятого, как раньше, — раздался в наушниках довольный голос Иджеса. — Чего ты не успеешь?! Почти два месяца впереди. Тут же мешок деталей! А топливо я сливаю с глайдеров. Нет, не замечают. Там нужно-то — поллитра, редко больше…

Гедимин мигнул.

— Иджес, что у вас там? — спросил он, переключив коммутатор. На том конце радостно хмыкнули.

— Атомщик, иди к информаторию! Тут привезли два ящика деталей. В основном хлам, но мы уже насобирали на три дрона.

Полупустые ящики действительно стояли в коридоре у входа в информаторий. Кроме Иджеса, в них копались четверо сарматов. Гедимин заглянул внутрь, посмотрел на пакет в руках Иджеса, хмыкнул и покачал головой.

— Не надо. Три дрона? Всё-таки будут гонки?

Иджес обрадованно закивал.

— Двадцать пятого, как обычно. Зет обещал сделать полосу препятствий. Поставим её в осевом коридоре, там места хватит. Нас уже четверо, ещё двое под вопросом. Ты пойдёшь?

Гедимин качнул головой.

— Только в зрители. Где будут трибуны?

Иджес озадаченно мигнул.