Здесь были очень массивные двери, и закрывались они герметично, — в задании даже упоминалось, что утечек быть не должно. Закрытие дверей приводило в действие отдельную ветку вентиляции со встроенными в неё баллонами со сжиженным газом. Сейчас в них был кислород, но Гедимин видел в подсобке метан, аммиак, сернистый газ и даже хлор. Воду — обычно поступающую в номера из общей цистерны терминала — тоже можно было переключить на отдельную ветку и разбавить примесями, которые ни один человек или сармат не стал бы в себя вливать. Гедимин заподозрил было подстроенную ловушку, но каждый переключатель был тщательно выделен и подписан и не открывался от случайного толчка или нажима, — местным постояльцам действительно нужна была ядовитая вода и аммиачная атмосфера. И это учли во всём — всё, что взаимодействовало с воздухом или водой в номерах, было покрыто фрилом, устойчивым к разъеданию.

— Интересная гостиница, — вполголоса заметил Иджес, проходя мимо подсобки с баллонами хлора. Гедимин кивнул.

— Тепловые панели, — он провёл пальцем по стене. — Очень широкий диапазон работы. До трёхсот градусов. Нигде такого не видел.

— Триста градусов! — хмыкнул Иджес. — Венерианцам бы понравилось. Ну что, проверим?

Гедимин выбрал самый большой номер — три комнаты, не считая душевой и санузла — и закрыл за собой дверь, вдавив в стену специальные клавиши. Светодиоды замигали и погасли, сообщая, что помещение отключается от общей вентиляционной системы. Гедимин закрыл респиратор и выпустил из запястья щупы — в комнату нагнетался хлор, и концентрация росла довольно быстро. Заработали внутренние насосы, перемешивающие воздух, — тяжёлый газ, опускающийся вниз, снова поднимали к потолку. Вскоре комнату заволокло слабым, но всё же заметным желтоватым туманом. Гедимин, хмыкнув, прикрыл окна пластинами с видом на Сатурн и прошёлся по комнате, рассматривая мебель. Её тут было немного — по три предмета в каждом помещении: раскладная кровать, стол и шкаф. Гедимин уже пробовал их раскладывать — большая часть принимаемых ими форм не походила ни на что из того, что сармат видел раньше, и для кого это могло быть удобным, он не знал. Возможно, один из вариантов кровати был подогнан под мианийца, — предполагалось, что спящий будет свисать с округлого возвышения во все стороны, растянув конечности по волнистой поверхности. Гедимин попробовал лечь — диван заскрипел, но выдержал.

— Эй, внутри! — послышалось в наушниках. — Меня слышно?

— Да, хорошо, — ответил Гедимин. — Всё работает. Пойду проверю воду.

Вариантов настройки было много, выбирал их Иджес, — пульты были снаружи, и Гедимин не знал, открывая «особый» кран, что из него потечёт. Это была всего лишь вода — правда, очень горячая и с небольшой примесью едкого натра. Мельком взглянув на экран анализатора, Гедимин сел на пол и направил щупы на выводящую трубу.

— Работает, — признал сармат через несколько минут. — Стравливай газ. Пусть ждёт постояльцев.

Насосы засвистели, выкачивая из комнаты газ. Гедимин наблюдал за падением давления, пока в помещении не образовался вакуум. Насосы отключились; вскоре, после автоматической проверки химсостава, должно было начаться нагнетание внутрь обычной «земной» атмосферы. Сармат подошёл к окну, убрал фэнриловые пластины — и застыл на месте, изумлённо мигая.

На южном краю космодрома, в кольце временных кордонов, под отдельным защитным куполом стоял незнакомый корабль. Его золотистая броня без видимых швов, казалось, светится изнутри, — вокруг звездолёта было недостаточно источников света для столь мощного отражения, но он горел жёлтым огнём, и золотистый свет окружал его размытым ореолом. По верхней части от округлого носа до клиновидной кормы тянулись красно-жёлтые гребни — всего пять, самые высокие — в середине и по краям. Между ними обшивка была покрыта ровными рядами воронкообразных углублений, на дне которых просматривалось что-то вроде красного стекла. Нос корабля был покрыт сложным орнаментом, складывающимся в глазастую голову животного с открытой пастью; никаких следов оплавления или обугливания на узоре не было, будто корабль только сегодня сошёл со стапеля. Он был крупнее мианийского шаттла, стоящего с ним бок о бок, но заметно меньше ближайшего грузового барка лунного флота. Внутри, под обшивкой, угадывался неизвестный Гедимину, но очень мощный двигатель, и сармат пристально вглядывался в очертания корабля, пытаясь понять, как этот механизм работает.

— Атомщик! — Иджес тронул его за плечо, и сармат удивлённо мигнул. Он и не заметил, как комната снова наполнилась воздухом, и давление выровнялось, позволив ремонтнику открыть дверь снаружи.

— Видел? — Гедимин кивнул на золотой корабль. Иджес вполголоса помянул спаривание «макак».

— Это не мианийцы, — неуверенно сказал он, оглянувшись на Гедимина. — Эта штука — нормальный механизм, без живых деталей. Шаттл?

— Звездолёт, — прошептал Гедимин. — Заглянуть бы в его реактор…

Кафе «Фьори», принадлежащее Ренцо, хозяину гостиницы, находилось двумя уровнями ниже — незамкнутым кольцом вокруг лифтовых шахт. На незанятом участке располагалась кухня — по крайней мере, место, где синтетические продукты резали, раскладывали по контейнерам и при необходимости нагревали или охлаждали. Из приоткрытой двери тянуло чем-то горьким и, как показалось Гедимину, подгорелым, но люди, выходившие из лифта, шмыгали носом, улыбались и ускоряли шаг — их этот запах привлекал.

— Ну как? Как? — нетерпеливо спросил у сарматов выглянувший из кухни Ренцо, невысокий, довольно пухлый «лунарь» в лёгком белом скафандре. Гедимин притронулся к передатчику.

— Вот полный отчёт. Всё работает, но нужен контроль. Раз в два месяца пусть приходят ремонтники для осмотра и замены фильтров…

Ренцо нетерпеливо отмахнулся.

— Да, да, спасибо, я посмотрю. Как вам в целом? Понравилось?

Сарматы переглянулись.

— Любопытно, — признал Гедимин. — Это для существ из Найи?

Ренцо обрадованно закивал.

— Я первый, кто получил такое разрешение. Первый хозяин межгалактической гостиницы! — он гордо вскинул голову. — Я хочу, чтобы всё было по высшему разряду. Спасибо, что пришли. Идите, вам надо поесть.

Он указал на прикрытую дверь кафе, украшенную примитивным витражом. Сарматы снова переглянулись, и Гедимин качнул головой.

— Нет. Слишком много людей. Дай нам пайки, мы спустимся в «Юйту».

К первому терминалу сарматы спускались с полными «карманами» запакованных пайков — Ренцо настаивал, и Гедимин не стал отказываться. Иджес набрал незнакомой еды и разглядывал на ходу упаковки, не обращая внимания на идущих навстречу людей. Кого-то Гедимину пришлось поймать за шиворот и развернуть от сармата, пока быстрая, но слепая «мартышка» не расшиблась о скафандр.

На подходе к «Юйту» сарматам встретились двое патрульных, подозрительно посмотрели на них, посветили считывателем, но останавливать не стали. Гедимин слегка насторожился, но в самом баре было тихо. Посетители, ещё более многочисленные, чем обычно, сидели по углам и выглядели озадаченными. Дэвид прикреплял к столу треугольный плакат с изображениями инопланетных рас — примерно такой Гедимин видел когда-то в салуне.

— А, тески, — Дэвид приветливо шевельнул пальцами. — Поздно пришли. На пять минут раньше — и вы бы их застали.

— Кого? — спросил Гедимин, разглядывая плакат и думая о золотом корабле и о назначении орнамента на его носу.

— Рокканцев, — Дэвид тронул пальцем одну из картинок — ту, на которой был смуглый человек. — И одного ушастого. Только что ушли.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Жёлтый звездолёт, — медленно проговорил он, глядя человеку в глаза. — Их корабль?

Дэвид закивал. В его руках уже был стакан, а рядом — пара бутылок, содержимое которых аккуратно, слоями, ложилось на дно.

— Они. Это не шаттл, знаешь? На этом они и прилетели… со своей Рокки.

Гедимин кивнул.

— Я видел. Какие они? — он покосился на картинку. Дэвид ухмыльнулся, придвигая к нему стакан.