— Да, — ответил сармат, глядя сквозь него.

Торрегроса ненадолго замолчал.

— Вот как? Надеюсь, в этот раз вы действительно готовы. Нас по-прежнему интересует ирренциевый реактор. В прошлый раз вы дали нам отличный чертёж. Жаль, он не имел отношения к делу. В этот раз — не ошибитесь.

Охранник положил перед Гедимином четыре листа скирлиновой бумаги и ручку — ту же (или точно такую же), какой он чертил в прошлый раз. Сармат пожал плечами.

— Хорошо. Пусть будет ирренциевый.

Он на секунду задумался. В ежедневнике, вручённом Конару, осталось много чертежей, так и не пошедших в дело. Гедимин вспомнил самый ранний — странную помесь «Звёздного Кондора» и той схемы, на которой сарматы в конце концов остановились, реактор с водяным охлаждением и смесью плутония и ирренция в твэлах. «Работать не будет,» — подумал сармат, недобро щурясь. «Но тепла даст много…»

Ему снова хватило трёх листов; на четвёртом он изложил соображения по поводу состава топлива — несколько вариантов, один другого взрывоопаснее. Закончив, он отодвинул листки и перевёл взгляд на Торрегросу.

— Это всё.

— Хм… — в этот раз капитан не спешил улыбаться — он смотрел и на Гедимина, и на чертежи с заметным недоверием. — Хорошо, Гедимин. Хватит на сегодня. Вас отведут в камеру.

Обнаружив, что его тащат туда же, откуда недавно вытащили, сармат удивлённо мигнул. В этот раз Торрегроса решил умерить щедрость. Гедимина привели обратно в холодную камеру. В спину толкать не стали — дали войти, следом бросили два контейнера и одеяло. Сармат мрачно усмехнулся. «Ток отключили,» — он расстелил одеяло на полу, прилёг на бок и подвинул к себе контейнеры. «Несколько часов посплю лёжа.»

Он рассчитывал на одну спокойную ночь — и, возможно, ещё на одну-две, если проверка чертежей затянется. «Кому их отдадут?» — думал сармат, медленно, по глотку, допивая воду; пересохшая глотка впитывала её слишком быстро — иногда Гедимину казалось, что в желудок не попадает ни капли. «Кто для них проверяет? Своих учёных тут нет. Может, кто-то из Лос-Аламоса?»

Он покосился на свежие рубцы на предплечье. «Дикарство,» — Гедимин провёл пальцем по шрамам и едва заметно поморщился. «И редкая глупость. Сам не знаю, на кой астероид я это сделал. А они… Они вполне могли на него выйти. А он быстро поймёт, в чём подвох. Он знает ирренций…»

15 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

Окошко открылось. Несколько минут охранник молча смотрел на Гедимина. Тот нехотя зашевелился и сел. Последние пять дней окошко открывали, чтобы бросить ему контейнер с водой или пищей, но это обычно происходило вечером, не раньше пяти, а сейчас было утро. В эти дни Гедимин вёл себя тихо, убедившись, что пальцем стену не проткнёшь, и охранники вроде бы тоже успокоились. «Чего им опять?» — думал сармат, поднимаясь на ноги. Дверь уже открывалась, и из коридора доносился грохот стальных «копыт».

«Гостей» было семеро — шесть трофейных «Гармов», один застрявший в дверях «Рузвельт». Увидев, как они выстраиваются вдоль стен, Гедимин почувствовал неприятный холод в груди. «Ну вот,» — он заставил себя ухмыльнуться и смотреть прямо, не щурясь. «Проверили и пришли. Что на этот раз?»

— Гедимин, — Торрегроса тяжело вздохнул. — Вы, как я вижу, не принимаете нас всерьёз. Очередная глупая уловка… Вы думаете, некому проверить ваши чертежи? Лучшие физики Лос-Аламоса рады с нами сотрудничать. Ваш обман раскрыт, диверсия не удалась. Видимо, в прошлый раз с вами поговорили недостаточно доходчиво. Придётся повторить. Приступайте…

В этот раз вокруг не было даже матрасов. Гедимина сбили на лету — когда его рука дотянулась до чужой брони, мышцы уже скрутило судорогой от разрядов станнера, и сармат не сумел даже нанести удар. Нелепо хлопнув размякшей ладонью по обшивке экзоскелета, он растянулся на полу, и охранники сомкнули кольцо.

Он не знал, сколько времени прошло — каждая вспышка боли в избитом теле растягивалась на десятки минут, хотя он понимал, что на самом деле это считанные секунды. Кто-то, не выдержав воя, пытался затолкать ему в рот ветошь, но Торрегроса его одёрнул.

— Дай мне, — слышал сармат чей-то шёпот над головой. — Дай сделать. Так его не пробьёшь. Это же теск. Вы не умеете. Дай мне…

Торрегроса коротко рявкнул, прервав избиение, но поднимать сармата на этот раз не стали — напротив, один из охранников плотно прижал его к полу и вытянул дёргающиеся ноги.

— Ладно, сержант Юпанки. Ваша очередь.

Охранник неожиданно ловко опустился на пол, странно щёлкнул стальными захватами, будто разминая их, и крепко взял сармата за палец на ноге. Секунду спустя Гедимин услышал короткий хруст. Сустав обожгло болью — кость резко вынули из сочленения и подвесили на связках.

«Ассархаддон,» — сармат коротко ухмыльнулся, прежде чем закричать. «У него учился?»

Когда Юпанки поднялся на ноги, на ступнях сармата не осталось ни одного целого сустава, и каждое судорожное подёргивание отдавалось резкой болью. Всё вокруг плавало в красном тумане. Охранники расступились, оставив Гедимина корчиться на полу. Сверху донёсся довольный смешок.

— Руки не трогать, — отозвался Торрегроса на ещё одно тихое предложение. — Они ему пригодятся. Может, потом. По результатам.

Он, со скрежетом втиснувшись в дверной проём, подошёл к Гедимину и аккуратно поставил «лапу» «Рузвельта» ему на грудь. Сармат попытался плюнуть в него, но слюны во рту не было.

— Поверьте, до сих пор мы говорили с вами предельно вежливо, — сухо сказал Торрегроса. — Но моё терпение на исходе. Мы дадим вам ещё один шанс… несколько позже. Не надейтесь нас обмануть, Гедимин. Вы расскажете нам правду — и для вас лучше, если по своей воле, а не в руках настоящих… специалистов. До встречи…

Дверь закрылась. Гедимин лежал, чувствуя, как затихают судороги, и усиливается боль в вывихнутых пальцах. Через час его перестало трясти, а окошко в двери захлопнулось. Сармат перекатился набок и прижал ладонь к груди. «Замедлить дыхание,» — сухо щёлкало в голове. «Вот так. Теперь сердце…»

Дверь распахнулась, и сармат дёрнулся от разряда станнера, вошедшего между рёбер. Утратив контроль над пульсом и дыханием, он снова вдохнул полной грудью и зашипел от досады — «уйти» не удалось.

— Куда собрался? — спросил Юпанки, пихнув его ногой. — Забудь об этом, слизь. Тебе нескоро разрешат подохнуть.

16 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

Ток почему-то до сих пор не включили, и Гедимин спал, растянувшись на животе и прижавшись избитым телом к полу, пока не проснулся от неосторожного движения. Снова шевельнув ногой, он понял, что делать этого не стоило. Сон слетел окончательно. Кое-как отключившись от ощущения боли во всём теле, он перевернулся и сел, согнув одну ногу в колене.

Повреждения были существенные — обе ступни раздулись и побагровели, пальцы распухли втрое и торчали во все стороны под странными углами. Регенерация исправно работала — кровоподтёки на груди и животе, даже на лодыжках из чёрных стали желтоватыми, ссадины затянулись, но ступни болели по-прежнему. «Нарушенные суставы,» — Гедимин осторожно ощупал крайний палец и сощурился от резкой боли. «Надо вправлять. Сами назад не влезут.»

Он снова тронул палец и поморщился, несколько раз глубоко вдохнул, пережидая вспышку боли и туман перед глазами. «Отключиться… а теперь — смотреть. Это как механизм. Простой механизм. Разберись на ощупь. Вот оно… твёрдые элементы. Вот так было. Теперь соединяй…»

Рука разжалась сама, выронив распухшую ступню; сармат зашипел. Выждав несколько минут, он взялся за другой палец. На крайних было по две фаланги, на средних — по три; со средними было сложнее.

Из-за двери донёсся скрип металла.

— Смотри, смотри… — громко прошептал кто-то из охранников.

Окошко не закрывалось со вчерашнего дня — после попытки умереть за Гедимином внимательно следили. Теперь охранники пытались заглянуть в узкое отверстие вдвоём. Сармат не обращал на них внимания. Один раз он перепутал направление, дёрнул не туда и долго пытался отдышаться. «Механизм» оказался сложнее, чем он предполагал. «Но проще, чем реактор,» — подумал сармат во время передышки и коротко усмехнулся. «Я себя починю. Жаль, Крониона тут нет. Он бы оценил…»