Линкен угрюмо кивнул.

— Да, крылатые бомбы… Так похоже на всех этих… поганых крыс! Что Стивен, что Нумусиа, что этот твой Ульф… Я предупрежу всех, кого знаю. Доберусь до адмиралов, если успею. Такие макаки делают, что пришло в голову, пока в них не ткнёшь бластером. Постараюсь подогнать тыкателей.

— Надо убрать оттуда реакторы, — сказал Гедимин. — Они уже испорчены, и я не знаю, как это чинить. Туда пригнали пленных для работ…

Линкен поморщился. Шрам на его лице дёрнулся.

— Снова ирренций и его свойства? Помню, сколько мы с ним возились… Ну, бомбы нам тоже нужны, убирать не стоит. Только для работы придётся возить им ирренций с Фебы или Палиака.

— Мы привезём, — вступил в разговор Корсен. — Ирренций туда, ирренций сюда… Кажется, мне повезло, что я не физик-ядерщик.

Линкен покосился на него и снова повернулся к Гедимину.

— Про Хольгера слышал?

Сармат кивнул.

— Жаль, — обронил Линкен с тяжёлым вздохом. — Это был атомщик. Говорили, выжившие там, на Ио, заставили макак побегать. Взорвали чуть ли не всю базу.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Будь осторожен на Кагете, — Линкен положил руку ему на плечо. — Дрянная планета… Ещё встретимся, если буду жив.

05 февраля 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

Внезапный грохот над головой застал Гедимина врасплох, и он рухнул на землю, попутно накрываясь защитным полем, и только потом посмотрел вверх. По небу, стремительно увеличиваясь, летел пылающий болид. Секунду спустя Гедимин рассмотрел его — это был «Ицума-Бет» в плотном рое «Ицмитлей», и он заходил на посадку. Прогрохотав над головами пригнувшихся сарматов, корабль пролетел над степью и скрылся в той стороне, где стояли невидимые с космодрома купола промышленной базы.

— Разлетались… — буркнул, отряхиваясь от сухой травы, Фьонн. — Гедимин… Эй! Ты когда успел подняться?

Реакторщик не ответил. Он смотрел на горизонт, сердито щурясь.

— Кто-то полетел к «Эларе». Судя по шуму — не барк с конвоем.

В наушниках запищало.

— Гедимин, возвращайся на корабль, — в голосе Корсена чувствовалась тревога. — Фьонн, иди с ним. В степь не выходить! На «Элару» прибыл адмирал Тохиль.

«Тохиль? Адмирал Стивена?» — Гедимин невольно поёжился. «Надеюсь, он знает про взрывающиеся истребители.»

Он хотел пойти в реакторный отсек, но Фьонн за руку протащил его мимо нужного поворота и дальше, к капитанской рубке.

— Ну на кой… — слабо воспротивился Гедимин, но Фьонн уже заглядывал в отсек и вертел шлемом в поисках капитана.

— Ну что, тески, оставить вас тут? — послышался усталый голос Корсена. — Я — в «Элару».

— А оставь, — оживился Фьонн. — Мы посмотрим карту… Осторожнее там, с Тохилем, ладно? Не говори ему лишнего…

…Гедимин следил по карте за разлётом обломков Марса. Они ещё двигались — одни, не встретив никаких препятствий, летели по прямой сквозь пояс астероидов, другие упокоились на орбите над Юпитером или Солнцем. «А если мианийцы прилетят к нам,» — думал Гедимин, покачивая астероид на ладони, — «найдут там следы погибшей цивилизации. Интересно, многое уцелело, когда Марс раскололся?»

— Что-то Корсена давно нет, — сказал, заглянув в рубку, Фьонн. — А уже темнеет… Гедимин, иди в реакторный, я тут посижу.

Шагнув за порог, Гедимин услышал отдалённый гул открывающегося шлюза. Вдоль по стенам замигали жёлтые светодиоды — кто-то поднялся на палубу — но тут же погасли — «Бет» узнал своего.

— Корсен! — Фьонн схватил Гедимина за плечо и затащил обратно в рубку. — Вот интересно, где он пропадал до самого вечера?

Сармат покосился на часы — по условно-земному времени было ещё полчетвёртого. «Если колонизировать эту планету, рано или поздно придётся перейти на местный календарь,» — подумал он. «Это не Феба и не Луна, тут в туннелях не отсидишься.»

— Ну, что там? — спросил Фьонн, едва Корсен появился на пороге. — Зачем прилетел адмирал Тохиль?

Корсен качнул головой, опустился в кресло и посмотрел на сарматов тусклым тяжёлым взглядом.

— Тохиль улетит послезавтра. Завтра будет здесь. С корабля ни ногой! Гедимин, из реакторного отсека не высовывайся. Тебя нет. Фьонн, ты на посту, отлучиться не можешь. Пропустишь общий смотр, но — невелика потеря. Жаль, я пропустить не смогу.

Он поморщился и, закинув шлем за спину, потёр висок.

— Предупреждены были все. Две «Стимфалиды» взорвались на аэродроме Утгарда, ещё четыре — на испытаниях у разных капитанов… и пять одновременно — на палубе крейсера при боевом вылете.

Гедимин и Фьонн переглянулись.

— И кто там такой… умный? — спросил реакторщик. Корсен покачал головой.

— Мало ли дураков во флоте… Так или иначе, дело дошло до Маркуса. Злой умысел, саботаж… Ульф казнён, у «Элары» новый комендант, сейчас решают, что делать с испорченными реакторами.

Фьонн мигнул.

— Ульфа расстреляли?!

«Он не сказал «расстрелян»,» — подумал Гедимин, глядя, как по лицу Корсена пробегает тень. Ему вспомнилось, как Хью корчился на полу, зажимая руками распоротый живот. «Есть разные… методы,» — сармата передёрнуло.

— Можно попробовать построить новые реакторы и не подпускать к «Эларе» пленных, — нерешительно сказал он. — Старые, скорее всего, уже не починить.

Корсен пожал плечами.

— Решать не нам, Гедимин. Разбираться будет Тохиль с новым комендантом. Чтобы убрать пленных, надо кем-то их заменить, а новые реакторы… Сомневаюсь, что их так просто сделать.

— Я делал, — сказал сармат. — На самом деле это несложно. Если меня позовут…

Корсен махнул рукой.

— Иди в реакторный. Завтра сиди тихо, как снайпер в «гнезде». Я попробую открыть рот, но Тохиль не любит советчиков.

— Вот поэтому он и дурак, — сердито прошептал Фьонн, вслед за Гедимином выходя из капитанской рубки.

Ему следовало бы идти на пост и встречать недовольных пилотов, по приказу Корсена вернувшихся на корабль, но он проводил Гедимина до реакторного отсека и долго возился внутри, не спеша выходить.

— Это что же выходит? — заговорил он, перехватив удивлённый взгляд реакторщика. — Вы у Ассархаддона изучали ирренций. Всё изучили и построили атомный флот. А теперь выясняется, что у него новые повадки. Как вышло, что вы их сразу не заметили?

Гедимин поморщился.

— Да ничего там не изучали, — сердито сказал он. — Я постоянно просил — дай теоретика для исследований, дай время, дай год на доработку реактора… Нет, Маркусу срочно нужен был флот. Мы его сделали. Ничего не «выясняется», Фьонн, — сразу было ясно, что мы работаем непонятно с чем. Будь моя воля, я вообще запретил бы использовать ирренций. Собрал бы всех учёных всех рас и не отпускал, пока они не узнают всё — и как «сигма» залазит в мозги, и что она говорит реакторам, и почему погибли аборигены Ириена… Может, после этого вышел бы толк. А так…

Не договорив, он махнул рукой и отвернулся. «А потом скажут, что я сделал дрянной реактор,» — подумал он, горько усмехнувшись. «Так и вышло.»

10 февраля 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

Все собрались на корабле. Гедимин слышал быстрые перешёптывания — сарматы занимали свои посты, «Бет» готовился к старту. До отлёта оставался час. Реактор уже два часа работал и был вполне готов к манёвру Прожига. В последний раз заглянув в активную зону и почувствовав тёплые щупальца, проскользившие от висков до кончиков пальцев, сармат махнул рукой и плотно закрыл шлюз.

— Первая посадка — на Фебе, — Корсен зачитывал по громкой связи намеченный маршрут. — Выгрузка ирренция и урана. Затем вылетаем на Альбиорикс и выгружаем рудный концентрат. Третья посадка — на Палиаке. Забираем груз ирренция и возвращаемся к порталу Кагета. Длительность рейса — двое суток.

— Отсюда везём ирренций, сюда везём ирренций, — пробормотал кто-то из канониров. — Чушь какая-то…

Гедимин криво ухмыльнулся. «Ты бы знал, насколько это чушь. А всего-то надо было — два года на исследования…»