Гедимин внимательно посмотрел на него — нет, взрывник не шутил.

— Прожиг, — повторил он, вспоминая, как подолгу не «успокаивались» твэлы после каждого прожигающего манёвра. — Ладно. Только смотри… после Прожига реактор иногда стопорится. Может упасть напряжение на входе «хвана». Если антиграв отключится в полёте, что будет?

Линкен мигнул.

— Смотря насколько отключится, смотря где… Нельзя сделать так, чтобы ничего не стопорилось? «Волчок» не любит резких движений.

— Реактор тоже, — отозвался Гедимин. — И эти Прожиги ему не на пользу.

Линкен поёжился, в этот раз уже не скрываясь, — даже скафандр пошёл волнами.

— На случай, если взорвёмся, — мне нравилось с тобой работать… Ладно, хватит пугалок. Какую команду дать для Прожига? Я думаю — «jasqa».

Гедимин пожал плечами.

— «Jasqa»? Почему не «jaske»? Я в отсеке один.

Линкен тяжело вздохнул.

— Ты уверен? — он щёлкнул по обшивке реакторного отсека. — Вот лишь бы спорить! Лучше бы выучил, наконец, нормальные команды…

Он, бормоча себе под нос что-то нелестное, пошёл к рубке. Гедимин озадаченно хмыкнул. Команды он знал — по крайней мере, не путал «attahanqa» и «hetatza» — «старт» и «посадку», и ему нравилась «tzatatzqa» — начало отсчёта перед манёвром; всё, что относилось к стрельбе, его, по его глубокому убеждению, не касалось. Он подошёл к щиту управления, привычным взглядом скользнул по мониторам и остановил руку у клавиш, отвечающих за медленный спуск управляющих стержней. Этот «манёвр» требовался всегда, независимо от того, что происходило снаружи отсека, и что творилось в воображении «пилота».

— Tzatatzqa! — донеслось из рубки, и Гедимин сел в кресло, пристально глядя на показатели интенсивности излучения. — Qen, qu, ter, du, un… Atta’an!

…Платформа пошла юзом, мелко тряся кормой; Гедимин стиснул зубы. Демпферы спасали от тряски реактор, но не сармата за мониторами, — о себе он как-то не подумал.

— Jasqa! — заорал Линкен, как будто за обшивкой «корабля» и впрямь разворачивался вражеский крейсер. Гедимин занёс руку над пультом, на предельной скорости отдавая команды. Сам он мог и быстрее, но реактор этого не оценил бы, — невидимые волокна, протянувшиеся вдоль висков сармата к точке схождения бровных дуг, и так, по ощущениям, накалились докрасна. Где-то снаружи вспыхнули яркие лучи; вопль Линкена сообщил, что «корабль» едва не наехал на собственное излучение.

— Heta! — раздалось в наушниках. — Атомщик, ты куда палишь?!

— Реактор не маневрирует, — сердито отозвался Гедимин. — Хватит выписывать вензеля. Сделай нормальный разворот!

— Нормальный, мать твоя пробирка… — донеслось из наушников. — Не знаю, куда тебя возьмут реакторщиком, — но не на мой корабль!

…Управляющие стержни опустились до упора; цифры на мониторе прыгали — выброс нейтронов в этот раз был сильнее и шёл дольше — такого долгого Гедимин ещё не видел. Параллельно пульсировало омикрон-излучение — вот его-то как раз должен был погасить ипроновый стержень, но сегодня оно решило не поглощаться ипроном. Гедимин сердито щурился на монитор и держал руку над резервными клавишами — дело шло к сбросу аварийных стержней, а каждый такой сброс сильно его расстраивал. На шумно вошедшего в отсек Линкена он даже не оглянулся.

— В последний раз почти получилось, — жизнерадостно объявил взрывник, хлопая Гедимина по плечу. — Завтра продолжим.

— Разнесёшь ты мне реактор, — покачал головой Гедимин, отслеживая угасающие вспышки нейтронного излучения; омикрон-кванты наконец вспомнили, что ипрон их поглощает, и цифры на экране замерли. — Видишь вот эти показатели? Это мне очень не нравится.

Линкен развёл руками.

— Что я в этом смыслю?! Моё дело — не выронить штурвал. Пойдём, атомщик. Может, без нас оно быстрее успокоится.

…Одно место за столом Ядерного блока было свободно — Ассархаддон был чем-то занят и в столовую не пришёл; Кенен, оглядевшись по сторонам, осторожно присел на краешек, а через несколько минут, приободрившись, занял весь стул и облокотился на стол.

— Ты всё-таки прав, Джед. Очень странная штука этот твой межпланетный прыгатель! — сказал он, нервно ухмыляясь. — Ничего подобного до сих пор не ощущал. Ты стоишь тут, на Луне — а потом за миллион парсеков отсюда. А потом, прямо оттуда, шагаешь на Землю. Говорят, голова кружится от облучения при переходах. Но у меня и сейчас кружится. Как подумаю, какое это было расстояние, — так стены и плывут…

Он встряхнул головой, будто отгоняя галлюцинацию. Гедимин растерянно мигнул.

— Откуда и куда ты шагал? Ты же не участвуешь в опытах…

— Это уже не опыты, Джед, — отозвался Кенен, потирая лоб. — Тут, посреди «Койольшауки», уже построен межпланетный порт. Я сегодня был на Земле — отсюда сходил пешком в «Морсего», в Южный Атлантис. А завтра пойду к «Матери Моржей» — а это у Сатурна. Интересно, с какого раза голова перестанет кружиться?

Гедимин, перегнувшись через стол, сцапал его за плечо.

— Порт? Где? Говори!

— Ай! Да чтоб тебя… — Кенен вывернулся и подался в сторону, потирая плечо и сердито щурясь. — Джед, ты на голову не падал?

— Порт? — Константин на секунду поднял взгляд от экрана смарта. — Это он про «Сампо». Уже запустили? Хорошо…

— Ну да, запустили, — покивал Кенен, настороженно следя за Гедимином. — А с Джедом что?

— Да как обычно, — Константин поморщился. — Исгельт построил портал на Кагет в свободном зале. На той стороне — перевалочная станция с набором временных порталов. С Кагета их открывают на все наши базы. Теперь они все связаны. Зачем туда ходил Кенен, я не знаю, но доставка грузов значительно ускорилась. И с маскировкой стало лучше… Хотя — если нас до сих пор не заметили, не думаю, что это что-то изменит.

— Порт… — Гедимин недоверчиво покачал головой. — Всё-таки построили. Надо будет туда зайти. Я тоже хочу на Кагет.

Константин посмотрел на потолок и снова уткнулся в смарт. Гедимин оглянулся на Кенена, но тот уже исчез. Сармат в недоумении пожал плечами и подвинул к себе контейнер с Би-плазмой. «Почему меня никуда не пускают? Я вроде бы никому не мешаю…»

20 ноября 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Обычно Линкен уезжал на полигон раньше Гедимина и встречался с ним уже в кратере Кей, у передвижной лаборатории, попутно успев что-нибудь взорвать в Кеджори или Кармане. Гедимин давно не оглядывался на его жилой отсек, выбираясь к транспортному туннелю, — и так было ясно, что Линкен на полпути к «Койольшауки»…

— Атомщик!

Сармат резко развернулся на неожиданный оклик. Линкен стоял у выхода, широко ухмыляясь перекошенным ртом; шрам переполз под самый глаз и снова стал виден из-под лицевого щитка.

— Притормози. У нас сегодня выходной, — он сунул сармату под нос открытый экран передатчика с недавно пришедшим сообщением. — Я сопротивлялся, но Ассархаддон приказал дать тебе отдых. И проследить за тобой, чтобы ты не влез в реактор.

Гедимин недовольно сощурился.

— Мало мне было этих… приглядчиков? — он кивнул на охрану. — Езжай на полигон. Иначе всё без тебя взорвут.

Линкен хлопнул ладонью по бедру.

— Значит, без меня. Приказ Ассархаддона, атомщик. Я — не ты. Это тебе позволено посылать его к макакам, меня за такое расстреляют.

— Тебе виднее, — буркнул Гедимин, отводя взгляд. «Врёт,» — угрюмо подумал он. «Но очень сильно боится. Ладно, пусть ему будет спокойнее.»

— Чем займёмся? — спросил он. Линкен пожал плечами.

— Что угодно, только без реакторов. Я уже месяц сижу с этой штукой за плечами. Глаза бы на неё не глядели!

— Реактор тебе не мешает, — нахмурился Гедимин. — Совсем не мешает. У нас даже аварий не было.

Линкен выразительно хмыкнул, но промолчал. Он выжидающе смотрел на Гедимина, и тот ненадолго задумался.

— Ассархаддон сделал для червей с Аметиста новые вольеры. Надо посмотреть, — наконец решил он. — Но не сразу. Ты был на «Сампо»?