Он успел увидеть ослепительную белую вспышку за массивной колонной ротора — и даже рухнуть на пол, прикрыв голову. Его протащило до самой стены, но основная масса обломков просвистела над ним, с грохотом врезавшись в облицовку бассейна и обрушив её на сармата. Он наугад выстрелил вверх пузырём защитного поля и лежал так, посекундно обновляя щит, минуты две или три — пока вокруг не перестало грохотать, звенеть и лязгать. Когда обвал прекратился, Гедимин поднялся из груды осколков и, ошалело мигая, огляделся по сторонам. Реактора не было. Там, где он недавно стоял, осталось пустое место, ярко светящееся зеленью. Крупные и мелкие куски конструкции раскидало по сторонам. Округлый тёмно-синий бок чего-то массивного виднелся из-под горы стеклянного крошева — ротор уронило взрывом, и он доехал до стены и врезался в неё, проломив облицовку и погрузившись в стену на полметра.

Гедимин с хриплым воем упал на обломки. Случайно захваченный кусок металла в его кулаке лопнул и скрутился зазубренными спиралями. Секунду спустя сармат кинулся к ротору, расшвыривая обломки. Стекло сыпалось сверху, но Гедимин не замечал его — он, докопавшись до синей колонны, тщательно ощупывал холодную поверхность и перебирал кончиками пальцев витки обмотки. Краем уха он слышал чьи-то тяжёлые шаги по грудам битого рилкара, хриплый стон и приглушённые ругательства, сплетённые с помехами в наушниках, но не оглядывался, пока кто-то не схватил его за плечи и не дёрнул кверху.

Он досадливо отмахнулся — под рукой лязгнул металл, кто-то шарахнулся в сторону, сквозь помехи долетел сердитый возглас — и снова чей-то стон. Сармат, вздрогнув, рывком поднялся на ноги. Рядом стоял Стивен; его экзоскелет слегка присыпало стеклянным крошевом, что-то попало в сопла, но охранник не отряхивался, будто ничего не замечал. Чуть в отдалении, у подножия того, что раньше было лестницей, а теперь, после столкновения с одним из концов тридцатитонного ротора, стало пологим склоном, сидел охранник, держась за обшивку экзоскелета в районе колена.

«Мать моя пробирка,» — Гедимин оглянулся на похороненный под битым стеклом ротор, снова взглянул на раненого экзоскелетчика и досадливо зашипел. «Надо выбираться. Надеюсь, помощь уже на подходе.»

«Наверх,» — жестом приказал он Стивену и сам растопырил пальцы рук, выпуская «когти». Кисть неприятно заныла. По верхнему слою брони протянулись глубокие параллельные царапины разной ширины. Ощупав затылок и плечи, Гедимин обнаружил ещё десяток длинных углублений — часть осколков всё же его задела.

Стивен показал на свой реактивный ранец, потом — на верхний край «ямы». Гедимин озадаченно мигнул. Охранник взял его за плечо, попытался развернуть к себе спиной. Сармат легко вырвался, сердито фыркнул, но секунду спустя остановился. «Вынесешь меня наверх?» — удивлённо переспросил он. «Да,» — показал Стивен, на всякий случай отойдя на пару шагов. «Не поднимешь,» — качнул головой Гедимин. «Лети, я вылезу. Помоги второму, он ранен.»

Охранники взлетели; реактивная струя разбросала мелкое стеклянное крошево. Гедимин подошёл к стене и, подтянувшись, полез вверх. Три метра спустя с бортика бассейна ему на голову шмякнулся конец троса. Гедимин удивлённо хмыкнул. «Кто-то из них включил голову. Надо же… Это, наверное, от облучения,» — он уцепился за трос и полез дальше, придерживаясь за стену когтями на ногах. Охранники тянули его, и дело шло быстрее. Очень скоро он был на краю и смотрел сверху вниз на то, что недавно было его реактором. Ему хотелось выть, но при охранниках он сдерживался.

…Ассархаддон материализовался в медотсеке неправдоподобно быстро — будто он только и ждал сообщения от Гедимина. Сармат едва успел отфыркаться от медиков и вылезти из капсулы, как куратор уже стоял на пороге, внимательно разглядывал «раненого» и задумчиво щурился.

— Мне незачем тут лежать, — сердито сказал Гедимин, покосившись на медика; тот, фыркнув, скрестил руки на груди. — Следы ушибов исчезнут через час. Расчистка ямы уже началась?

Куратор кивнул.

— Сейчас ликвидаторы разбирают и вывозят крупные обломки. Отсек закрыт. Ближайшие пять дней он для работы непригоден.

— Включи меня в отряд ликвидаторов, — попросил Гедимин. — Я хочу понять, что там взорвалось.

— Хольгер Арктус уже там, и он сообщит вам, когда выяснит причину аварии, — отозвался Ассархаддон. — До сих пор он с этим справлялся.

Гедимин мотнул головой.

— Хольгер может что-то пропустить. Это был странный взрыв. Я должен сам всё увидеть.

— Завтра утром приступайте к работе, — едва заметно кивнул куратор. — Сегодня вы находитесь в медотсеке. Что-то ещё?

Гедимин открыл было рот, но медик бросил на него свирепый взгляд и незаметно для Ассархаддона показал сармату кулак.

— Ротор цел? — спросил Гедимин. — А что с Васко? Он серьёзно ранен?

Ассархаддон едва заметно усмехнулся.

— Ротор не получил повреждений, но с его извлечением из бассейна возникли затруднения. Васко Марци вернётся в строй, как только срастётся сломанная нога, до тех пор его заменит другой охранник. Приятно видеть, что ваши проблемы с охраной закончились. Ещё приятнее было бы, если бы Стивен прекратил писать мне по каждому поводу. Память передатчика, в конце концов, имеет пределы.

Гедимин удивился так, что на секунду забыл о роторе и непонятной аварии.

— Стивен? Что он пишет? Я его давно не трогаю, — озадаченно сказал он. Куратор слегка сощурился.

— Я в курсе, Гедимин. Я в курсе. Что же, надеюсь, утром от ваших ушибов не останется следа. Мне повезло, что вы устроили пробный запуск перед официальным. Я не слишком люблю попадать в эпицентр ядерного взрыва. Постарайтесь отдохнуть, Гедимин. Насколько я понимаю, работы у вас теперь будет много.

25 апреля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Главный ротор вместе с тремя дополнительными подняли из «ямы» и положили у дальней стены, там, где когда-то стояли первые реакторы Гедимина. Четвёртый вал, потрескавшийся при взрыве, увезли на переработку. Гедимин, проходя мимо пустого бассейна, задержался на секунду рядом с роторами. Когда они снова будут запущены, он не знал — и думать об этом не хотел.

— Четвёртый уже готов, — сообщил Хольгер, дожидающийся Гедимина у лестницы. Защитных полей над бассейном больше не было, как и необходимости в них; на дне тускло горели светодиоды восстановленной подсветки. Ирренциевую пыль убрали — и, насколько знал Гедимин, уже выделили из радиоактивного крошева, оставшегося после аварии, и вот-вот должны были сформировать из неё новые топливные стержни. Ирренций, ипрон и кеззий никуда не пропадали — их собирали до последнего миллиграмма, и это было единственным, что радовало сармата сейчас… ну, кроме сообщения Хольгера об изготовленном роторе.

— Хорошо. Он мне понадобится, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь на опустевший бассейн. — Рано или поздно.

Стены бывшей «реакторной ямы» покрыли новой облицовкой, замаскировав ярко-красные потёки въевшейся меи. Пол перекрывать не стали, и после всех попыток его отмыть он остался розовым. Краситель лёг равномерно — это была не первая авария и не первая дезактивация.

— Что вы узнали? — спросил он, по-прежнему глядя на дно «ямы». Помещение вычистили и освободили — можно было приступать к работе, восстанавливать экспериментальную установку, собирать новый реактор, но Гедимин не спешил. Запасные стержни у него остались — хватило бы на три-четыре твэла, новые привезли бы по первому письму в Инженерный блок… Он остановился на краю «ямы» и тяжело вздохнул. Хольгер крепко сжал его ладонь.

— Как ты и говорил — взорвался стержень, — сказал он. — Мгновенная вспышка, взрывная цепная реакция… Автоматика сработать не успела.

— Все эти стержни были в работе, — угрюмо сказал Гедимин; на дне «ямы» больше ничего не было, но разрушенный реактор так и стоял перед глазами. — В них не было изъянов.

— Я помню, — кивнул Хольгер. — Но и обвязка тут ни при чём. Эта пульсация, которую мы заметили перед запуском…