Я дважды перечитал письмо, прежде чем до меня дошло, что никакого контракта с «нашей фирмой» у меня никогда не было; тогда откуда ссылка на третий или какой-либо другой параграф?

К концу того же дня посыльный доставил запечатанную коробку в мотель, где я снимал номер. В посылке я обнаружил шляпу, настольный письменный прибор, логарифмическую линейку, книги, мою личную переписку и несколько документов. Но там не было ни описаний, ни чертежей, сделанных мною в ходе создания «Фрэнка».

Зато там было несколько весьма любопытных документов, таких как мой «контракт», например. Третий параграф действительно позволял им уволить меня без предупреждения, выплатив пособие в размере трехмесячного жалованья. Но седьмой параграф был еще любопытнее. Это была новейшая модификация кабального договора, согласно которому уволенный не имел права в течение пяти лет работать по своей специальности в любой конкурирующей фирме, не предложив свои услуги в первую очередь своему бывшему нанимателю. За это фирма выплачивала мне некоторую компенсацию. То есть, другими словами, я мог вернуться на работу в любой момент, когда захочу, придя в фирму со шляпой в протянутой руке, умоляя Майлза и Белл взять меня обратно. Может, для этого они и вернули мне шляпу?

А иначе все пять лет я не мог бы заниматься бытовой техникой нигде, не спросив у них разрешения. Да мне легче было горло себе перерезать.

Среди документов имелись и копии всех моих зарегистрированных патентов (на «Горничную», «Стэна-стекломоя» и прочую мелочь), право на владение которыми, как оказалось, я передал фирме «Горничная, инкорпорейтед»; оформлено было все как положено. «Феноменальный Фрэнк», конечно, не был запатентован. Так я тогда думал, а как на самом деле – выяснилось позже.

Но я никогда не передавал никакого права на патенты фирме; даже не давал формального разрешения на их использование. Я не видел смысла в этом, ведь «Горничная, инкорпорейтед» была моим детищем.

В последних трех папках находились мои сертификаты на мою долю акций (те, что я еще не успел переписать на имя Белл), чек и письмо, в котором расписывалась по пунктам вся сумма: накопленная «зарплата» – за вычетом издержек по текущему счету, трехмесячный оклад за увольнение без предупреждения, компенсация по «седьмому параграфу»… и премия в тысячу долларов «за особые услуги, оказанные фирме». Что ж, очень мило с их стороны.

Перечитывая эту изумительную подборку, я осознал наконец, как неумно вел себя, подписывая не глядя все, что мне подсовывала Белл; подлинность моей подписи не вызывала сомнений.

На следующий день я полностью пришел в себя и решил посоветоваться с адвокатом, очень умным и очень жадным до денег, из тех, что не стесняются бить противника ногами и рвать его зубами и когтями. Поначалу он согласился заняться моим делом, однако, ознакомившись с бумагами и выслушав все подробности, он откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы на животе и мрачно изрек:

– Дэн, позвольте дать вам бесплатный совет.

– Да?

– Ничего не затевайте. У вас нет никаких шансов выиграть дело.

– Но вы же говорили…

– Я помню, что говорил. Они вас надули. Но как вы это докажете? Они были слишком умны, чтобы не красть все ваши акции или оставить вас без единого цента в кармане… И они дали вам то, на что вы могли бы рассчитывать, если бы уходили из фирмы при нормальных обстоятельствах. Или если бы вас уволили – как они сформулировали – «из-за несогласия с политикой компании». Они выплатили вам все, что причитается, да еще кинули жалкую тысчонку в придачу – как знак того, что не держат на вас зла.

– Но у меня не было контракта! Я никогда не передавал никому свои патенты!

– Но бумаги-то говорят другое. Что подпись ваша – вы признали. Кто-нибудь может подтвердить ваши претензии?

Я призадумался. Нет, подтвердить не сможет никто. Даже Джейк Шмидт вряд ли знал, что происходит в конторе фирмы. Единственные свидетели – Майлз и Белл.

– Теперь об акциях, которые вы ей отписали. Тут можно найти зацепку. Если вы…

– Но как раз это – единственная законная сделка. Я действительно переписал акции на ее имя.

– Хорошо, пусть так. Но почему? Вы сказали, что преподнесли ей акции в качестве подарка, рассчитывая на будущий брак. Как она ими воспользовалась при голосовании – к делу не относится. Если вы сможете доказать, что дарили ей акции по случаю помолвки в твердой надежде на брак и что она знала условия, принимая подарок, вы можете заставить ее или выйти за вас замуж, или вернуть вам контроль над акциями. Вспомним дело Макнолти против Роудса. Тогда вы сможете вернуть себе контроль над фирмой и вышвырнуть их из бизнеса. Итак, вы можете это доказать?

– На черта теперь она мне сдалась, не собираюсь я на ней жениться…

– Дело ваше. Но давайте по порядку. Есть у вас свидетели или доказательства – ну, там, письма или нечто в этом роде, – которые подтверждали бы, что она принимала акции, зная: вы дарите ей их как будущей жене?

– Конечно есть свидетели… все те же двое: Майлз и Белл.

– Теперь вам ясно? У вас нет ничего, кроме вашего слова против их слов, плюс куча официальных бумаг – не в вашу пользу. Вам не только нет смысла что-нибудь затевать; больше того, вас вполне могут упрятать в психушку как параноика. Мой вам совет – найдите себе работу в какой-нибудь другой области… Или в крайнем случае ломитесь напропалую, организуйте конкурирующую фирму, чтобы оспорить их паршивый контракт. Хотел бы я посмотреть, как эти параграфы осуществляются на деле, тем более что защищать вас буду не я. Но не пробуйте обвинить их в заговоре. Они выиграют иск и будут судиться с вами, пока не заберут у вас все, что оставили поначалу. – Он поднялся с места, давая понять, что беседа закончена.

Я внял его совету, но частично. На первом этаже дома, где помещалась его контора, был бар. Я зашел туда и надрался.

У меня было достаточно времени, чтобы все это вспомнить, пока я ехал на встречу с Майлзом. Когда фирма начала приносить прибыль, он арендовал маленький домик в долине Сан-Фернандо и перебрался туда с Рикки, спасаясь от убийственной мохавской жары. Он ежедневно ездил до работы и обратно автобусом-экспрессом ВВС. И тут я вспомнил, что Рикки, к счастью, сейчас была далеко – в скаутском лагере для девочек на Большом Медвежьем озере. Мне вовсе не хотелось, чтобы она стала свидетельницей ссоры между мной и своим отчимом.

В туннеле Сепульведа машины шли бампер в бампер; тут мне пришла в голову мысль, что, прежде чем встретиться с Майлзом, неплохо бы пристроить куда-нибудь сертификат на акции «Горничной». Я не ожидал, что дойдет до применения силы (если только я сам не начну), но я решил, что это будет разумная предосторожность; как кот, однажды прищемивший хвост дверью, я постоянно был настороже.

Оставить бумаги в машине? Предположим, меня повяжут за нападение и побои, – будет глупо хранить их в машине, которую потом отбуксируют и конфискуют.

Я мог бы отправить бумаги по почте на свое имя, но последнее время я получал корреспонденцию в отделе доставки главпочтамта, поскольку вынужден был переезжать из одной гостиницы в другую. Меня выставляли, как только обнаруживалось, что я держу в номере Пита.

Лучше было отправить их кому-то, кому я мог доверять.

Но список таких людей был весьма коротким.

Потом я вспомнил, кому можно верить.

Рикки.

Может показаться, что я опять лезу на рожон: только что меня надула одна особа женского пола, а я собираюсь довериться другой. Но тут был совсем другой случай. Я знал Рикки пять лет – половину ее жизни, и если есть среди людей хоть один кристально чистый человек, так это она… и Пит был того же мнения. Кроме того, Рикки пока не могла своими женскими прелестями лишить мужчину здравого смысла. Женственность проявлялась только в ее лице и еще не повлияла на ее фигуру.

Выбравшись из туннельной пробки, я свернул с магистрали и вскоре обнаружил, что искал, – аптеку. Там я купил бумагу для письма, марки и пару конвертов – большой и маленький. И начал писать: