Рекстон хотел отшлепать нас и отправить домой, так как технически мы были гражданскими лицами, но Старика так просто не отшлепаешь. В конце концов нас выгрузили прямо в воздухе, и я посадил машину на шоссе, идущее по дамбе вдоль залива, – могу добавить, что я чуть не поседел, когда при заходе на посадку кто-то выпустил по нашей машине ракету типа «земля – воздух». Над нами и вокруг нас продолжался бой, но около самой тарелки было на удивление спокойно.

Инопланетный корабль высился над шоссе всего в сорока ярдах от нас. Выглядел он так же зловеще и убедительно, как глупо и ненатурально смотрелась та подделка из досок и пластика в Айове, – огромный диск, чуть наклоненный в нашу сторону. При посадке тарелка краем угодила на дом, один из тех чопорных особняков с остроконечными крышами, что стоят тут вдоль всего побережья. Дом обрушился, но тарелку в наклонном положении поддерживали его развалины и шестифутовый ствол дерева, которое росло перед домом.

Из-за того что тарелка стояла наклонно, нам хорошо было видно ее верхнюю часть с металлической полусферой около десяти футов в диаметре. Она была расположена по центру диска и, несомненно, прикрывала вход в шлюзовую камеру. Полусфера висела футах в шести-восьми над корпусом корабля. Я не видел, на чем она держится, но полагал, что там должен быть центральный вал или поршень, как у тарельчатого клапана.

Почему они не закрылись и не взлетели, тоже было понятно: шлюз искорежила и заклинила своим корпусом «болотная черепаха», легкий плавающий танк из группы захвата, высаженный с «Роберта Фултона».

Хочу, чтобы вы запомнили эти имена: командир танка лейтенант Гилберт Калхаун из Ноксвилла, механик-водитель Флоренс Берзовски и стрелок Букер Т. У. Джонсон. Когда мы приземлились, все они были уже мертвы.

Едва наша машина опустилась на дорогу, ее окружил взвод десантников под командованием розовощекого паренька, которому явно не терпелось кого-нибудь пристрелить. Увидев Мэри, он немного поутих, но все равно не разрешил приблизиться к тарелке, пока не получил согласие своего непосредственного командира, который, в свою очередь, связался с капитаном «Фултона». Учитывая, что тому, скорее всего, пришлось обращаться к Рекстону и говорить с Вашингтоном, разрешение мы получили довольно быстро.

Ожидая ответа, я наблюдал за сражением в воздухе и, по правде говоря, был рад, что не принимаю в нем участия. Потери ожидались большие, и многие уже полегли. За нашей машиной лежало тело мальчишки лет четырнадцати. Он был совершенно голый, но в руках он все еще сжимал реактивный гранатомет. На его плечах остались отметки твари, но самого слизняка поблизости видно не было. Я сразу насторожился: возможно, паразит сполз и умер, но кто знает, может, он сумел перебраться на солдата, который заколол мальчишку штыком.

Пока я обследовал тело, Мэри с молодым морским офицером отошли по шоссе в сторону. Опасение, что паразит еще жив и может быть где-то рядом, заставило меня поспешить к ней.

– Вернись в машину, – сказал я.

Она бросила взгляд вдоль дороги: глаза ее возбужденно блестели.

– Я подумала, что, может быть, мне удастся пострелять.

– Здесь она в безопасности, – заверил меня молодой офицер. – Мы надежно удерживаем их довольно далеко отсюда.

Я сделал вид, что не слышу его.

– Послушай, ты, кровожадная хищница! Быстро в машину или я затолкаю тебя туда силой!

– Хорошо, Сэм. – Она послушно повернулась и пошла обратно.

Я оглянулся на морячка:

– На что уставился? – Я был сильно на взводе, и мне очень хотелось на ком-нибудь отыграться. Это место пахло слизняками, и каждая лишняя минута здесь просто выводила меня из себя.

– Да ни на что особенно, – ответил он, смерив меня взглядом. – Там, откуда я родом, так с дамами не разговаривают.

– Вот и убирайся туда, откуда ты родом, черт побери! – прорычал я и пошел прочь.

Старика нигде не было видно, и мне это совсем не нравилось.

С запада появилась машина «скорой помощи». Она остановилась рядом, и водитель крикнул:

– Дорога до Паскагулы свободна?

Река Паскагула в тридцати милях к востоку от места посадки считалась янтарной зоной: одноименный городок на восточном берегу в устье реки был в зеленой зоне, но в шестидесяти – семидесяти милях к западу по этой же дороге находился Новый Орлеан, город с самой высокой концентрацией паразитов южнее Сент-Луиса. Враги прибывали оттуда, а наша ближайшая база была в Мобиле.

– Не знаю, не слышал, – ответил я.

Он закусил зубами костяшку пальца.

– А, ладно. Один раз получилось – может, и второй раз повезет.

Турбины взвыли, и он унесся прочь. Я продолжал высматривать Старика.

Хотя на земле сражение переместилось прочь от тарелки, в воздухе бой продолжался прямо у нас над головой. Я смотрел на дымные росчерки в небе, пытаясь понять, кто есть кто и как они сами это определяют. Над нами пронеслась большая транспортная машина, резко затормозила, спалив реактивные ускорители, и оттуда посыпались десантники. Издалека я не мог разглядеть, есть у них слизни или нет. По крайней мере, транспорт появился с востока, хотя это ничего не доказывало.

Потом я заметил Старика. Тот разговаривал с командиром десантников. Я подошел и вмешался в разговор:

– Босс, по-моему, пора давать ходу. Сюда еще минут десять назад должны были сбросить атомную бомбу.

– Не беспокойтесь, – сказал командир. – Концентрация паразитов здесь настолько мала, что не заслуживает даже игрушечной бомбы.

Я уже хотел спросить, откуда он знает, что слизнякам есть дело до его расчетов, но вмешался Старик:

– Он прав, сынок.

Затем взял меня за локоть, отвел к машине и добавил:

– Он прав, но совершенно по другой причине.

– В смысле?

– Мы же не бомбим города, которые они захватили. Вот и слизняки не станут бомбить этот район; корабль нужен им целым и невредимым. А теперь возвращайся к Мэри и помни: собаки и посторонние мужчины.

Я заткнулся, хотя он меня совсем не убедил. Каждую секунду я ждал, что от нас вот-вот останутся только щелчки в счетчике Гейгера. Слизняки всегда сражались с полным пренебрежением к личной опасности, возможно, потому, что не были отдельными личностями. С чего тогда они будут осторожничать с одним из своих кораблей? Может быть, им гораздо важнее, чтобы тарелка не попала в наши руки.

Мы едва успели дойти до машины и переброситься парой слов с Мэри, как снова, весь в мыле, примчался тот молокосос. Он отдышался и откозырял Старику:

– Командир распорядился оказывать вам всяческое содействие, сэр. Вы вправе делать все, что захотите.

Судя по тому, как изменилось его отношение к нам, можно было подумать, что вместо ответной радиограммы они получили пылающие письмена от самого Господа Бога.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Старик снисходительно. – Мы хотели всего лишь осмотреть захваченный корабль.

– Да, сэр. Прошу за мной, сэр.

Но вместо этого он пошел рядом с нами и поначалу никак не мог решить, кого ему нужно сопровождать, Старика или Мэри. Мэри победила. Я шел сзади, обшаривая глазами местность и стараясь не думать об этом мальчишке. Места на побережье – если это не ухоженные сады – совсем дикие, практически джунгли. Летающая тарелка плюхнулась как раз в такую чащу, а Старик вел напрямик.

– Осторожнее, сэр. Смотрите под ноги, – предупредил юнец.

– Слизняки? – спросил я.

Он покачал головой:

– Кобры.

Сейчас ядовитые змеи волновали меня не больше, чем обычные пчелы, но я прислушался к его предупреждению и смотрел на землю, когда случилась новая неожиданность.

Я услышал крик, вскинул голову, и – помоги нам Бог – прямо на нас несся бенгальский тигр.

Мэри, видимо, выстрелила первой. Я – одновременно с молодым офицером, может быть даже чуть раньше. Я почти уверен, что раньше. Старик выстрелил последним.

Четыре луча располосовали зверя на столько кусков, что на ковер там уже ничего не осталось. Но, как ни странно, паразит на загривке тигра не пострадал, и я спалил его вторым выстрелом.