Под шумок, я на цыпочках отступил и тихонько-тихонько притворил за собою дверь с обратной стороны лаборатории.

В коридоре молчавший до того Резанов озадаченно поинтересовался:

«И что это было?»

Я шмыгнул в нашу командорскую каюту, плюхнулся на койку, откинулся на переборку и лишь тогда продолжил внутренний диалог:

«А это, Вашбродь, помнишь я тебе обещал что придумаю как нам поддерживать связь с поселенцами? Радио обещал. Вот ответ на этот самый вопрос то, что ты видел в лаборатории Лангсдорфа я демонстрировал. Это по сути грозоотметчик. То есть он чувствует грозу на расстоянии. Я собираюсь сделать похожий прибор, который будет чувствовать грозу на гораздо большем расстоянии».

«Нафига нам Гроза?» — сбитый с толку оторопел обескуражены Резанов.

«Ээ, Николай Петрович, Погоди, не спеши наперед батьки в пекло! Прибор, который мы сделаем будет принимать то, что создаёт вокруг себя гроза. Я тебе голову забивать не стану, назовем их эфирные волны. Сверкнула молния, от неё во все стороны растеклась эфирная волна. Как от камня по воде, чтоб тебе нагляднее представилось. Так вот, мы сделаем прибор, который воедино соединит как бы молнию, которая делает эти волны и как бы приемник Тех самых волн, приёмо-передатчик. Радиостанция или коротко рация. Ну и вот на расстоянии друг друга они будут „видеть“. Иначе говоря обмениваться информацией меж собой. Непонятно?»

«Не очень», сознался Резанов поджав губы.

«Ну я и не надеялся, Вашбродь, что ты вот так сразу поймёшь. Поэтому вот и не хотел рассказывать. А лучше я тебе покажу когда всё сделаю. Просто ты постарайся мне не мешать. А лучше поддерживай. Хорошо?»

«Ну что же, коли ты, Савелий, обещаешь что это будет работать, а до сего момента всё что ты обещал и потом делал — всё это работает, можешь положиться на меня. Можешь рассчитывать полностью на мою поддержку».

Резанов с головой ушел в накопившиеся за наше отсутствие дела, я старался не мешать и лишь попутно распорядился нарезать квадратные шайбы из цинка и медных обрезков обшивки корпуса для вольтова столба, то бишь батарейки, да приказчику, съезжавшему на берег, заказал прикупить тюк лучшего хлопка.

Всё это время я напряженно думал, вспоминал, когда выдавалось возможность что-то черкал на бумаге. Резанов видел какие-то каракули, рисунки непонятные, но пока не спрашивал ни о чём — времени катастрофически не хватало Несмотря на то, что он всех кого можно нагрузил, распределил различные задачи и Фернандо, и Хвостов, и Данилов, и боцман — все вовлечены, даже матросы. Все бегали, суетились. Но тем не менее дел не убавлялось.

И всё-таки вечером Резанов бросил всё, выбрал время для прогулки с Кончитой.

Гуляя по берегу он вел непринужденную светскую беседу, но отчётливо понимал, что надо как-то сгладить перед девушкой свою вину за столь долгое отсутствие. А что может быть лучше чем украшения для такой красавицы. И поэтому завёл Кончиту в ювелирную лавку.

Малоизбалованый посетителями ювелир скакал вокруг них как павиан. Которых Резанов во множестве насмотрелся в Индии: очень уж они там попрошайничали у людей, прямо из рук вырывали всё. Резанов вытащил из кармана золотой самородок. По его расчётам такого должно хватить на хорошую брошку. Ювелир внимательно осмотрел слиток, остро взглянул на Рязанова. Тот чтобы пресечь подозрения отговорился тем, что у него в России есть прииск, вот оттуда и самородок. Так-то он ничего не соврал: то что новые земли в Калифорнии принадлежали России у него уже был документ. Что на этих землях был Прииск также было правдой.

И пока камергер договаривался с хозяином лавки, я осматривал выставленные украшения: серёжки, цепочки, брошки, браслеты. Тут же, в задней комнате, была и мастерская. В открытую дверь виднелся подмастерье, который что-то паял. У меня перехватило дыхание и сердце радостно забилось.

Дождавшись когда Резанов свои вопросы решил, вставил свои «5 копеек»:

— Скажите сеньор…

— Аурелио, — расплылся в улыбке хозяин лавки.

— Сеньор Аурелио, — кивком поблагодарил я, — А вот ваш ученик, он что-то делает из золотой нити?

— Да, сеньор Командор.

— А много у Вас этой золотой нити?

— О, сколько угодно.

— Как это? — опешил я в теле камергера.

— Ну я сам её делаю, — выпятив грудь важно поведал Ювелир.

Я решил подначить хвастуна и изобразил лицом Резанова сомнение. Уловка прекрасно сработала:

— Если командору угодно полюбопытствовать, прошу, — с обиженной миной поднял барьер румяный толстяк и сделал приглашающий жест.

В закутке мастерской на столе стояли тиски, дырчатая металлическая плита, рядом огрызки различного металла.

— Вот Эрнесто, — позвал парнишку, — Покажи сеньору командору, как мы делаем канитель.

«Точно, — вспомнил я как называется золотая нить: канитель, тянуть канитель».

Приспособление довольно простое: стальная плита, в которой проделаны конусные отверстия. А кусок золота нагревается в пламени горелки чтобы размягчился — как кузнец железо, куется стерженек, заостряется и кончик протыкается в подходящее отверстие в плите, захватывается щипцами, и тянется пока горячий. Затем в отверстие поменьше. И так пока не получается провод нужной толщины.

— И сколько Вот это проволока стоит? — заинтересовался я.

— Чуть дороже золота, махнул хозяин.

В моем мозгу уже щёлкало. Я спросил Резанова: «Сможем ли мы потратить килограмм золота на нить?» — Резанов сегодня был добрый: рядом невеста, отказать не мог, поэтому только коротко кивнул. И я устами Резанова попросил сделать из килограмма золота вот такую, только что вытянутую нить в полмиллиметра.

— Заказать хочу золотое шитьё на платье невесте, доверительно нагнулся к хозяину, — мало ли, может не подойдёт к свадьбе.

Ювелир понимающе выпятил губы: «Понимаю, понимаю».

— Тогда, сеньор, золото моё или ваше?

— Вам принесут. А ещё, — взял под руку и отвел в сторонку хозяина, чтоб никто не слышал, — Сеньор Аурелио, а из меди можно так же нить вытянуть?

— Почему нет. Кузнецы вон из железа тянут, — и видя в глазах гостя недоверие, мастерски сыгранное мною, заверил:

— Я своими глазами наблюдал, когда у нашего кузнеца забирал плиту с отверстиями.

Я сделал пометку в мозгу и на завтра заказал кузнецу подобное приспособление. А ювелира попросил и из меди проволоки, пообещав щедро заплатить. Хозяин лавки не очень-то избалованный заказами в эдаком захолустье обрадовался и такому необычному заказу.

— Знаете, сеньор Аурелио, я пришлю к Вам дюжего матроса с медью. Используйте его совершенно бесплатно для вытягивания проволоки, работенка-то это тяжелая как я погляжу.

По ювелиру было видно, что прозрачную хитрость русского он раскусил. Но то ли и в самом деле берег собственного подмастерье, то ли не видел ущерба для себя в обучении зачаткам ремесла человека постороннего, а только согласно кивнул. Командор же получил специалиста по производству проволоки.

— Зачем тебе столько золотой нити? — пристала Кончита едва за нами закрылась дверь в ювелирную лавку.

Резанов растерялся, но я пришел на выручку: сделал таинственное лицо, возвел очи к небу — мол увидишь. А потом как бы снизошел. И шепнул на ушко девушке:

— У тебя будет то, чего нет ни у кого кроме Императора России. Ну ещё может быть меня.

Девушка зарделась, ей было очень приятно.

Явственно чувствовалось насколько Резанов за наше плавание осатанел без женского общества. И я, улучив подходящий момент, насколько мог деликатно намекнул, мол «Теперь уж ничего не попишешь с нашим сосуществованием, придется приноравливаться, поэтому пусть он отбросит всяческое стеснение из-за меня и следует зову своей природы. А я отвернусь». Резанов воспрял духом, выпрямился, расправил плечи и уже спустя полчаса нашел возможность уединиться с Кончитой. Я честно следовал уговору! До поры, до времени, эх, каюсь… Но голова сильно прочистилась, м-м-да-а.

После свидания, к вечеру получив канитель я устами командора послал приказчика к столяру за мебельным лаком. На самом деле, не изолировать же проволоку шелковыми нитками! Да я и не умел этого делать. А вот покрыть лаком дело нехитрое.