— Спаси ее. Направь ее. Она нуждается.

Я вижу, как фигура в вуали отрывает ткань, закрывающую ее лицо, открывая шокирующее сходство с женщиной, которая мучает меня.

— Все ответы, которые ты ищешь, находятся в тебе. Там. Повсюду в этих стенах. В нашей истории… в этом лице.

Я просыпаюсь от крика, солнечный свет, проникающий через арочные окна, сбивает меня с толку. Неужели я был в отключке так недолго? Уже рассвело, когда я, наконец, уступил своей потребности в отдыхе.

Голова раскалывается, десна болят, член постоянно пульсирует, я тянусь к мобильному телефону на тумбочке. Один взгляд на него, и я вижу, что проспал целый день. Там десятки сообщений, все от Дрегана, Сандора и моего брата.

Моего гребаного брата.

Мои татуированные пальцы крепко сжимают телефон, пока я не слышу, как он скрипит, материал угрожает прогнуться.

Он единственный, кто может дать мне ответы. Тот, кто все это тщательно скрывает.

Но больше я ему не позволю. Больше я не спущу это ему с рук. Пришло время ему дать мне ответы, которые я ищу.

Если не ради этого проклятого королевства, то ради меня, но в любом случае время пришло.

Смахнув со лба очередную порцию кровавого пота, я вытаскиваю себя из постели, чтобы принять душ, а затем отправляюсь на поиски самого короля.

Я нахожу Малахая в его кабинете. Дематериализовавшись прямо внутрь, я застаю его врасплох, он смотрит на экран своего компьютера, свирепо нахмурившись.

— Что-нибудь связанное с Каламити? — спрашиваю я спокойно, хотя внутри у меня все чертовски не спокойно.

Впервые за почти три тысячи лет, что я являюсь его братом, я наблюдаю, как Малахай подпрыгивает на своем месте, зрачки увеличиваются, глаза расширяются.

Если бы не знал лучше, я мог бы поклясться, что пот начал собираться на его лбу.

— Обсидиан, вот ты где. — Приглаживая рукой свой черный шервани — традиционный пиджак в индийском стиле; стиль, который наша культура переняла тысячелетия назад, пока жила там, — он встает, чтобы поприветствовать меня. — Мы все тебя искали.

Ненавидя этого почти незнакомца передо мной и задаваясь вопросом, как, черт возьми, мы дошли до этого момента, я сужаю глаза, изучая его.

— Вы имеете в виду то же самое, что я искал ответы, которые вы отказываетесь мне дать, ваше Величество.

Вот опять. Это виноватое мерцание. Эта паника.

— Неужели снова? Обсидиан, пожалуйста…

— Нет, брат. Я думаю, ты забыл основы наших отношений. Как они всегда строились на доверии.

Он кладет руку на поверхность своего мраморного стола, но его пальцы дрожат. Неустойчивые. Осознав это, он отдергивает руку и складывает обе руки за спиной. Затем наступает его очередь оценивать меня суженным взглядом, ореховые радужные глаза осматривают мое тело.

— Откуда такая одержимость, Обсидиан? Почему?

Потому что она сводит меня с ума.

Потому что она заражает меня.

Потому что вкус ее крови и ее киски не дает мне покоя.

Потому что в глубине души я знаю, что в конечном итоге буду претендовать на то, что мне не принадлежит, если не смогу определить, почему и как она делает это со мной.

Все это я не могу озвучить вслух. Вместо этого я выбираю другую истину.

— Потому что ты нарушаешь все правила, чтобы проложить ей путь к наследованию твоего трона. Ты, мужчина, который, как мы оба знаем, плодовит, — в конце концов, тесты были проведены на нем недавно в рамках новой традиции для обеспечения преемственности линии. — Но по какой-то причине решил не заводить потомство со своей королевой. Вместо этого вы меняете рабочие механизмы целой империи, чтобы править могла женщина, которая биологически не является твоей.

Малахай издал разочарованный вздох.

— Я люблю ее, как свою кровь, Обсидиан.

Я знаю! Это еще одна причина, почему я не могу получить ее! Не говоря уже о нестабильности этого королевства из-за быстро меняющихся времен и его новой полосы изменения законов.

— Но все это не объясняет, почему ты скрыл ее медицинские файлы. Почему ты меняешь так много законов. Почему ты позволяешь ей вести себя абсолютно дико!

— Так вот в чем дело! Ты злишься, потому что она современная женщина, которая идет вразрез со всем, во что верит твой старомодный менталитет!

Его попытка запутать меня только еще больше разозлила. Я не лицемер. У меня достаточно самосознания, чтобы понять, что мне трудно приспособиться к изменениям в менталитете женщин этого королевства, но это, блядь, намного больше, чем это.

— Не пытайся отмахнуться и свалить все на меня, хотя мы оба знаем, что еще недавно ты разделяла мой менталитет.

Очевидно сожалея о своих действиях, Малахай поворачивается лицом к окну, давая мне возможность увидеть его напряженный, задумчивый профиль.

— Есть вещи, которые ты не понимаешь, Обсидиан.

— Потому что ты не позволяешь мне понять их! — я подхожу к его столу, кровь бурлит в моих жилах от ощущения предательства, которое вызывает его тайна. — Мне было восемнадцать, когда меня посвятили в армию. Всего через несколько лет наш государь умер, а ты стал королем. И даже до этого между нами никогда не было никаких секретов, Малахай. Так почему же сейчас?

— Обсидиан, — говорит мой брат тем тоном, который он всегда использовал, когда мы были моложе. Нас разделяет всего два десятилетия, но я узнаю этот тон «старшего брата» каждый раз, когда он его произносит. — Я обещаю, что однажды я смогу доверить тебе эти ответы, но как монарх это одна из тех вещей, с которыми пока что я должен справляться сам.

Чушь собачья.

Самая настоящая и нелепая чушь.

Такая боль может искалечить мужчину, если он не будет осторожен. Целая жизнь доверия между нами заканчивается эрозией — нет, разрушением — в одно мгновение времени.

Что делает это еще более душераздирающим, так это то, насколько он забывчив. Как самолюбив. Стоит там, уставившись в окно, король, убежденный, что поступает правильно, даже когда разрушает все вокруг.

Я не знаю, что произошло за те пять лет, что меня не было, но это не может быть тот самый мужчина, с которым я вырос. Это не он.

Раздосадованный и на грани ярости, я покидаю его кабинет, не сказав больше ни слова. По инстинкту, мой разум переносит меня в то же место, где он обычно делал это во сне в последнее время — массивный коридор, ведущий в гребаные катакомбы.

Почему он всегда возвращается к этому месту? Это смешно. Невозможно найти ответы…

Подождите. Это не совсем правда, не так ли?

Проклятое подозрение тянет меня, как невидимая, неразрывная нить. Внезапно я обнаруживаю, что делаю то, что не мог заставить себя сделать несколько недель назад. Шаг за шагом я преодолеваю проход в катакомбы. Используя свою сверхъестественную скорость, я спускаюсь под землю, пока не оказываюсь у первого входа.

По обе стороны от меня полыхают свечи, освещая черные стены и надписи, высеченные тысячи и тысячи лет назад. Пока я стою здесь, разглядывая каменный портал с единственной странной замочной скважиной, на меня снова нахлынули воспоминания.

Замочная скважина. Снаружи она кажется круглой, но я знаю, что внутри она представляет собой замысловатую спираль.

Точно так же, как рога, которые были у черепа олененка в одном из моих снов. Череп, который безликая женщина протягивала мне.

Но это были не рога, не так ли? Мой разум изменил образ, напомнив мне о существовании ключа. Слева от меня находится надпись с того черепа, и, как однажды объяснил мой отец, за этим куском камня лежит ключ.

Подойдя к стене, я прижимаю ладонь к надписи и почти не удивляюсь, когда один большой кирпич сдвигается сначала назад, потом наружу, пока, наконец, не задвигается в углубление в стене. В открывшемся проеме царит кромешная тьма, но в моей голове звучит голос отца, доносящийся из прошлого на два с половиной тысячелетия назад.

— Ключ от катакомб лежит там, и только один из нашей линии может заставить камень двигаться.