– Вадь…

– М-м-м? – он с интересом повернулся ко мне.

– Поцелуй меня, – тихо попросила я, потянувшись к нему лицом.

– Что? – Вадим чуть не поперхнулся.

– Просто поцелуй меня, – продолжая приближаться к другу, в готовности слегка прикрыла глаза.

– Алис, прекращай! – он попытался встать, но я, тут же распахнув веки, удержала его за руку.

– Просто скажи, что я не вызываю желания поцеловать, а не выдумывай всякие отговорки.

– Чёрт возьми, Алис, я не могу: ты ещё ребёнок, – Вадим старался не смотреть на меня, сосредоточившись на какой-то невидимой точке вдалеке.

– Не думаю, что ваши подружки намного старше меня, – я отпустила его руку и обиженно отвернулась.

– Ну перестань… – он снова присел рядом, опустившись передо мной на корточки. – Ты милая девочка… но я буду последним засранцем, если выполню твою просьбу.

– Потому что ничего не испытываешь ко мне? – мои глаза наполнились слезами.

– Потому что ты ничего ко мне не испытываешь, – тихо сказал он и, отодвинувшись, протяжно вздохнул. – А твой первый поцелуй – ведь он и будет первым – должен случиться с тем человеком, с которым ты сама очень хочешь сблизиться, а не потому что тебе любопытно…

– Это неправда. Про то, что я к тебе ничего не испытываю… Ты чудесный! – я изменилась в лице, но Вадим лишь мягко улыбнулся.

– Пожалуйста… – прошептала, глядя ему в глаза.

– Алис… – он обречённо покачал головой, – если ты так всех парней уговаривать будешь, к тебе очередь выстроится.

Я тихо рассмеялась, но в ту же секунду тело бросило в жар, а дыхание сорвалось под невидимым натиском, потому что губы Вадима нежно коснулись моих. Всего лишь на мгновение, но этого было достаточно, чтобы потерять счёт времени, а голова пошла кругом.

С трудом разлепив веки, затуманенным взглядом посмотрела на парня.

– Надеюсь, ты не будешь жалеть об этом, – вполголоса проговорил он, слегка отклонившись от меня.

Внутри до сих пор трепетало от сладостной истомы, отчего на моём лице появилась глупая подростковая улыбка.

– Не буду…

– Тогда нам надо идти, иначе ты совсем закоченеешь… – отозвался Вадим, помогая мне подняться на ноги.

– Не говори ничего Стасу… – замявшись, сконфуженно попросила я.

Улыбка сползла с лица Вадима.

– Да, конечно… не волнуйся…

Внутри стало мерзко от собственных слов.

– Это не потому что я не хочу, чтобы он знал…

– Тебе не нужно оправдываться, – резко оборвал Вадим, и его глаза неожиданно потемнели. – Я всё понимаю.

– Да не понимаешь ты ничего! – я стукнула его по плечу.

– Тебе было любопытно, каково это, и одновременно жаль, что на моём месте не оказался Стас. Да вот только он бы не оценил твоего рвения, – его голос стал металлическим. – А теперь закрыли эту тему раз и навсегда.

Я лишь опустила глаза.

Вот ведь дурёха – только всё испортила.

***

Солнце уже проснулось, и слабо греющие утренние лучи заскользили по стене, провожая в новую жизнь. Впереди ожидало обустройство в другом городе, другой школе, другой квартире. То, что ещё только предстоит попробовать на вкус.

– Ничего не забыли? – мама окинула комнату взглядом. Задержала его ненадолго не моём лице, потом перевела на папу, как бы спрашивая у него подтверждения. В её глазах читался немой вопрос: «Мы точно правильно поступаем?».

Маме было за что переживать – сомнения её не беспочвенны: отлаженный быт дал трещину.

На пороге стояло три больших чемодана и несколько картонных коробок.

– Не пойму: зачем ты опять набрала полную сумку консервов, колбасы и прочих продуктов? – вместо ответа сказал папа. – Ведь всё это мы можем купить на месте.

– Ну ты же знаешь, что мне так спокойнее, – ответила мама, став перепроверять одну из коробок. – Присядем на дорожку.

Я села на один чемодан, а мама и папа – на второй. Раздался треск, и тяжёлый баул под родителями развалился на две части.

– Ну вот. Плохой знак, – расстроилась мама, поднимаясь с пола и собирая наши вещи.

– Не говори ерунды, – отмахнулся папа, лёжа на полу. – Всё будет хорошо.

Через несколько минут наши вещи переместились в другой чемодан, который пришлось срочно выкупить у соседей, и мы отправились к машине. Пока родители компактно укладывали собранные вещи, я попросилась ещё немного прогуляться по двору.

– Алиса! Мы опаздываем! – мама нетерпеливо захлопнула дверью наших стареньких Жигулей.

– Сейчас! – крикнула я, взволнованно всматриваясь в дверь подъезда дома напротив, и прошептала: – Ну где же вы?..

– Алиса, у нас больше нет времени ждать! – вновь раздался взволнованный голос. На этот раз возражать было бессмысленно. Отец начинал терять терпение.

На моих глазах появились слёзы.

Как же так… Неужели они не успели?

Я медленно опустилась на заднее сиденье, продолжая жадно вглядываться в соседний дом.

Машина завелась, отозвавшись в моём сердце болью, и осторожно двинулась с места. Но тут к дому напротив резко подъехала знакомая «Хонда», из которой выскочили ребята, и мне оставалось лишь грустно помахать им на прощанье рукой из окна машины.

Я медленно отдалялась от них, испытывая чувство горечи и потери чего-то родного и близкого. Знала, что, растянув привкус привязанности и любви на сотни километров, у нас вряд ли получится сохранить ту тесную связь, что когда-то была между нами.

Меня, Вадима и Стаса больше нет.

Есть я.

И есть Вадим и Стас.

Я резко села на кровати, откинув тёплое ватное одеяло, и сладко потянулась.

Мне опять снились ребята, хотя после нашей последней встречи прошло уже больше пятнадцати лет. Губы сами непроизвольно растянулись в слабой улыбке. Воспоминания о тех давних временах были самыми хорошими: первая влюблённость, первый поцелуй…

Махнув головой, я тут же выкинула увиденный сон из головы. Характерным жестом отправила упавшие на ключицы локоны за спину и, накинув лёгкий шёлковый халатик ярко-бирюзового цвета, босиком прошлёпала на открытую лоджию – любимую часть моей квартирки.

Утро радовало: яркое ласковое солнце за окном, небо сияющего голубого цвета без единого облачка, запах свежей зелени и сирени, огромным кустом цветущей под балконом. Лёгкий ветерок шевелил воздушные белые занавески на окне, гостеприимно впуская в уютную комнату запах весны.

Пространство, наполненное естественным светом, играло бликами и солнечными зайчиками, отражающимися то в зеркале, то в плафонах люстры и бра.

Большая спальня: нежные обои с выбитыми узорами, приятного кофейного оттенка, тёмно-шоколадный ламинат и белый круг ковра с пушистым ворсом, огромная кровать с кованными резными спинками и шёлковым бельём цвета слоновой кости. На прикроватном железном столике с такими же витыми резными ножками, что и у кровати, стояла пузатая ваза с богатым букетом жёлтых тюльпанов. Над кроватью висела большая картина со старинным Английским замком времён Людовика тринадцатого.

У стены расположился трельяж с огромным овальным зеркалом, на котором ютилось множество различных флакончиков, тюбиков и иных принадлежностей, которыми женщины подчёркивают свою красоту, хотя мне свою красоту акцентировать особо не приходилось. Я вспомнила, с какой радостью впервые отметила, что начала расти грудь, в то время как мои одноклассницы уже давно обрели плавные формы. Это было лет в пятнадцать, когда начало меняться моё тело. Вытянувшись в росте, в котором доминировали в основном ноги, наконец-то перестала считать себя несуразной.

Волосы я укоротила, и теперь они свободными золотистыми завитками спускались чуть ниже лопаток. Ярко-серые дымчатые глаза и пухлые губы, которых в юности я стеснялась, сейчас не казались мне нелепыми.

Мужчины ко мне подходить всегда боялись. То ли в моём взгляде читалось явное предупреждение, то ли их отталкивала внешняя холодность, а потому похвастаться огромным количеством любовным романов, увы, не могу.