Руперт пожал плечами. Я стиснула зубы: ну почему следствие поручено не ему?

– И все же – Джеймс, Мартин, пройдем в прозекторскую, – предложил комиссар. – Вы мне нужнее, чем все Бренты вместе взятые.

– Я так понимаю, тебе повезло больше нас всех? – с иронией, в которой сквозило сочувствие, поинтересовался Джеймс Стивен, когда мы шли по коридору. – Брент та еще сволочь. Не бойся бить его прямо под дых.

– Я не боюсь, – усмехнулась я. – Немного уже получается.

– Вот и прекрасно, – поддержал нас обоих Руперт. – Если нужна будет помощь – зови, мы его подержим.

Мы рассмеялись. Даже комиссар довольно пофыркал, не говоря уже об Эндрю, которого первый раз за все время прорвало. Вроде бы ничего смешного не прозвучало, но сплоченность – еще одна черта тех людей, которые работают под началом комиссара Джорджа Артура.

В прозекторских было тихо. За стеклами кипела работа, и мы не стали входить туда, где колдовали над трупом, просто я постучала, вызывая к нам моего заместителя.

– Ну, что я могу сказать, – начал он, кивнув нам всем на ходу. – Девушка умерла от удушения примерно в шесть тридцать вчерашнего вечера, следы на шее соответствуют слепкам, снятым с рук задержанного. Про биологический материал не скажу – руки он вымыл. Органы и конечности у погибшей изъяты посмертно, спустя примерно час-полтора, точнее скажу позже. Капитан, если хотите сами…

– Спасибо, Гордон, – перебила я, – я полностью доверяю вашим знаниям.

Еще бы мне не доверять, когда именно он был моим наставником и учителем. Быть бы главой лаборатории ему, да только Гордон Курт был ученым до мозга костей, а не администратором.

– По следам крови, оставленным на месте, может ответить Кэйтлин, – Гордон кивнул на сотрудницу, занятую в прозекторской, – она выезжала с группой экспертов, но если коротко: они полностью соответствуют следам, которые могли остаться при ампутации рук и изъятии сердца. Труп не перемещали. Чем все это проделано… Очень острым ножом.

– Который мы не нашли, – мрачно сказал Стивен, – как и руки. Ребята сейчас смотрят камеры, не может быть, чтобы он прошел незамеченным.

– То есть в здании руки так и не обнаружили? – удивился комиссар.

– Впечатление, что руки он положил в пакет сразу же, как только ампутировал, но куда он их дел? Собственно, сердце тоже лежало в пакете, но он потом порвался, а кровь успела натечь и потому так обильно капала. Интересно, что она не свернулась…

– Мы проверим еще насчет крови, – пообещал Гордон. – Сердце однозначно принадлежит потерпевшей.

– А что с руками? – спросила я. – Кость отпилена?

– Вот это самое интересное. Нет, кисти ампутированы по суставам. Да и сердце изъято как будто хирургом. Откуда у ректора Академии такие познания?

– Надо бы у него это спросить, – произнес комиссар. – Что-то еще по первоначальному вскрытию?

– Да в принципе нет, – пожал плечами Гордон. – Так, ела она примерно часа за четыре до смерти, ничего кроме красного чая не пила, в крови никаких веществ не обнаружено, но насчет антикоагулянтов я обязательно проведу дополнительные анализы. Это действительно странно.

– В доме ни в лифте, ни в подъезде следов крови нет, – добавил Стивен.

– При удушении жертва не сопротивлялась, половых контактов с видимыми следами… я бы предположил, что последний половой контакт у нее был как минимум сутки назад…

– Если он душил ее спереди, – перебила Гордона я, – как так вышло, что она не оказала никакого сопротивления? Даже не поняла, что происходит? Или все-таки сзади?

– Спереди! – ответил вместо Гордона Стивен. – Ты молодец, Сью, я тоже сразу об этом подумал. Но я полностью согласен с Гордоном – все именно так, как он говорит.

– Есть какие-то соображения? – тут же уцепился за нас комиссар, но – напрасно.

– Извините, шеф, у меня не было времени об этом подумать, – грустно усмехнулся Стивен и обменялся взглядами с Рупертом. – А теперь, наверное, и ни к чему.

– Вовсе нет, – сказал мой удивительный шеф. – Если вы думаете, ребята, что я оставлю капитана Мэрианн один на один с Брентом, вы ошибаетесь. Королева может выдумывать что угодно, но она сама нам сказала – Брент отчитывается перед ней. А здесь я командую, и вот мой приказ: вы вдвоем ведете параллельное следствие, полностью страхуете Сью и не даете Бренту загубить все на корню. Так что, если нет возражений, мы сейчас отправимся на допрос, и ваше присутствие – неофициально, но обязательно.

Итак, мне предстояло увидеть человека, из-за которого вся моя жизнь стала именно такой. Была ли я ему благодарна? Понятия не имела. Была ли уверена в своей объективности? Да, бесспорно.

– Гордон, – сказала я своему заместителю, – вы знаете требования Процедурной Комиссии.

Он кивнул, он все понял. Если меня нет на месте, по любым причинам, он имеет полное право сделать какой угодно запрос. Да даже если я и есть, – но в данном случае дело вела я, и пришлось выкручиваться.

– Запрошу все медицинские карты, – с легкой улыбкой кивнул он. – И все, что сочту необходимым.

Так или иначе, но мне повезло не только с шефом, но и с коллегами, и моими учителями.

Мы спустились на тридцать третий этаж. Эндрю, который все это время молчал, тем не менее, знал прекрасно, куда нам идти, и мы с комиссаром оказались в комнате для допросов, а наша «группа прикрытия» и сам адъютант комиссара – в соседнем помещении, откуда они прекрасно видели и слышали все через стекло, а в самой комнате это стекло выглядело обычной стеной, не отличающейся от прочих.

Я чувствовала волнение. Что говорить, я знала, я не один раз присутствовала на допросах. Иногда я их даже вела, но чаще это был допрос потерпевших. Сейчас потерпевшая была в нашей лаборатории, и она, конечно, уже не станет ни запираться, ни лгать. Рядом со мной был комиссар, но с того момента, как мы вошли, пошла видеозапись, и лампочки на микрофонах загорелись красным, и это значило, что вся ответственность сейчас на мне. Практически. Брент… ну, ему еще надо не только добраться сюда, предварительно отвязавшись от Королевской Гвардии, но и войти в здание. А я сомневалась, что Брент успел получить от ее величества пропуск, без которого его шансы падали ниже некуда.

И все равно я волновалась. Можно сказать, меня даже немного трясло, и ладони стали влажными. Мне предстояло вести допрос, хотя бы формально, Суду, конечно, это без разницы, Процедурная Комиссия немного попридирается – для этого и присутствовал комиссар, – но вот королева! А ведь у нее есть право вето на любое наше действие…

Я беспомощно посмотрела на комиссара, и он улыбнулся краешком губ. Мой шеф не упустил возможности сесть сразу же, как вошел, а у меня ноги были словно каменные.

Лампочка на двери мигнула, и створки начали разъезжаться в стороны. Я застыла.

Первым вошел бейлиф, за ним еще один. Их задачей было проверить помещение, хотя что там проверять, но – таков порядок. Затем еще двое ввели мужчину, на голову которого был накинут капюшон, а руки были сцеплены наручниками. Бейлифы усадили его на стул для допрашиваемых, ловко пристегнули ноги специальными наручниками… – наножниками? – к ножкам стула, направились к выходу, последний бейлиф снял с головы мужчины капюшон и тоже ушел.

Дверь бесшумно закрылась, а я рассматривала ректора Магической Академии.

Первое, что меня поразило, – его молодость. Пятнадцать лет назад он отказал мне в приеме. Так сколько ему лет? Мне показалось, не более тридцати, но это было невозможно. Блондин, мягкие волосы чуть ниже плеч, но не бледные, бесцветные, а золотистые. Темные брови, темные глаза, внимательные и уставшие. Синяки под глазами, но это понятно.

Комиссар аккуратно покашлял, и я опомнилась.

– Капитан Королевской Магической Полиции Сью Мэрианн, глава криминалистической экспертной лаборатории, назначенная в оперативно-следственную группу по распоряжению… – я бросила на комиссара быстрый взгляд и дождалась кивка. – …Ее величества Эстер Марии VIII, семнадцатого числа восьмого месяца, года пятьдесят-девятнадцатого, в… – Еще один умоляющий взгляд, и комиссар показал мне свои часы. – Двенадцать часов ноль три минуты, в присутствии комиссара Королевской Магической Полиции Джорджа Артура, при производящейся в установленном Процедурной Комиссией порядке видео и аудиозаписи, начинает допрос задержанного по подозрению в убийстве…