Моя труба вибрирует, подаёт сигнал о входящем сообщение от бати. Надеюсь, мне удалось скрыть от него свой нездоровый, совсем не братский интерес.

– Мебель и технику должны привезти в течении двух дней, – продолжает выгружать информацию отец. – Если проконтролируешь, будет здорово.

– Я займусь этим, – обещаю ему, пряча ликование в глазах. Лишний повод побыть рядом с сестрёнкой, одобренный родителями.

– А я помогу, – вливается в струю Ник, нагло подмигивая. Да уж. Послал чёрт конкурента.

– Ну тогда я спокоен. Мне ещё Дашку убла… уговаривать, чтобы на Алю не давила материнской заботой, – расплывается в улыбке Макс, приглаживая пятернёй растрепавшиеся волосы. И как у него получается? Любая фраза в отношении жены выходит пошлой, и в тоже время заботливой.

Не сговариваясь, собираемся с Ником в клуб. Нужно проследить за девчонкой и напомнить о себе. Боевые действия не начаты, поэтому друг ещё для меня не потерян.

– Не передумал? – спрашивает Ник, плюхаясь на пассажирское сидение. – Может уступишь Алю?

– Нет. Она моя, – завожу двигатель и с юзом трогаюсь с места.

До клуба долетаем на удивление быстро. Погода дерьмовая, и народ засел по домам. Начало апреля, а дубак, словно зима пытается доказать своё превосходство, и сырость вперемешку со льдом. Вот и моё нутро, как этот апрель. Рядом с Алёной весенняя капель от тепла и жара, а в отдалении зима морозит холодом. Сука. Поэт недоделанный. Мысли выворачивает наизнанку. Думал прошло, притихло, отболело, но нет, скручивает сильнее, чем шесть лет назад. От чего бежал, к тому и вернулся.

Алю находим быстро. Очень большая и шумная компания цепляет внимание. Пока иду, насчитываю восемь парней, жаждущих наведаться к стоматологу, и пять девчонок, жадно пожирающих нас взглядами. Лучше бы пялились на дрыщей из своего окружения, чем стекать лужей на пол, пуская слюни на незаинтересованных мужиков.

– Привет, пропащая, – подхожу сзади, обнимаю и касаюсь губами щеки. – Познакомишь с друзьями?

Хочется целовать не в щёку, а в другие сладкие места, сдавить руками, забросить на плечо и утащить в укромный угол, а дальше не слезать с неё неделю, месяц, всю жизнь. Замечаю, как Ник зеркалит моё движение, кладёт грязные лапы на талию, чмокает в щёку, что-то шепчет. Сиамский, блядь, близнец. Аля смущается, что не скрывает полумрак, прорезанный лучами цветных вспышек, и представляет всех друг другу. Дрыщи оказались институтскими приятелями, учащимися на врачей. Наверное, в большинстве случаев, именно такие хлипкие парни идут врачевать. Что им ещё делать? Не на заводе же гайки крутить.

Меня отвлекает шустрая деваха, повисшая на плече, кажется Варя. Шлюха ещё та. Не успевает захватить моё внимание, как тут же толкает пошлое предложение отсосать. Месяц назад, услышав такое пожелание, не задумываясь потащил бы бабу в туалет, но сейчас подступает тошнота от такого примитивного съёма. Огромное желание намылить Варин язык хозяйственным мылом и тщательно отодрать унитазным ёршиком по самую глотку.

Не замечаю, как Алёна сбегает на танцпол, как за ней удаляется Ник. Поворачиваюсь, сканирую массу дёргающихся в такт техно-битам, и закипаю, будто чайник, включенный в розетку. Моя Аля вжимается в бывшего друга, а он пожирает её своим блядским ртом. Мудак! Уверен, делает это специально при мне. Дразнит, играет на нервах, нарывается на кулак.

Продолжаю наблюдать, давлюсь дыханием, сжимаю кулаки, приказываю себе стоять на месте. Ник огребёт своё, как только отпустит Алёнку. Он борзеет окончательно, впивается в шею, обволакивает собой, сдавливая хрупкую фигурку, и Аля открывает глаза, сталкивается со мной, дёргается, как птичка в силке, отталкивает Ника и исчезает в темноте.

Ник растерянно смотрит ей вслед, переводит взгляд на меня и ухмыляется, намекая на то, что я полный лох. Поддерживаю, только я мог так лохануться и привести Иуду в свой дом. Только я мог преподнести свою девушку на блюдечке с голубой каёмочкой. Только я стою и не могу сдвинуться с места вместо того, чтобы бежать за ней, или вбивать его ухмылку кулаком в пол.

Николас

– Пойдём прогуляемся, – рычит Яр, кивком указывая на технический выход из клуба.

– Уверен?

Делаю попытку удержать его от необдуманного шага, грозящегося поставить жирную точку на нашей дружбе. Не приятельстве, а именно дружбе, закалённой и проверенной годами. Ещё на первом курсе, как встали спина к спине, так и держались всё время вместе. Он – непонятно откуда взявшийся сын Максима Орлова, и я – признанный отцом всего два года назад, после того, как три предыдущие жены не подарили наследников и пришлось перенести операцию, лишающую окончательно этой возможности.

Он всегда поддерживал материально нас с матерью, создав неплохие условия для жизни, но принять и участвовать в моём воспитании отказывался до последнего. Выгнав последнюю жену, Влад Коберник решил поиграть в папочку. Перевёз нас в свой дворец, расписался с мамой, официально усыновил меня, обсыпав с излишком всевозможными благами.

Как бы он не старался, я так и остался в высшем обществе подкидышем, человеком второго сорта, как и Яр. Взрослые мило улыбались, льстили, обгладывая кости за спиной, а их детишки, золотые выродки, решили с первого дня указать нам наше место. Именно тогда Яр, не задумываясь, прижался ко мне спиной и выставил вперёд кулаки. Подготовка у него была значительно лучше, но я тоже был не фуфло.

Своё мы получили, я потом ссался кровью две недели, а Яр не чувствовал запахов и вкуса еды, но и наваляли от души. Сначала золотые уроды получили от нас, затем от своих папенек, после финансового вмешательства моего отца. От нас отстали, пытались через некоторое время завязать дружбу, но главное из этого всего то, что мы с Яром нашли друг друга. Звучит, как голубые сопли, но это не про нас. Мы всегда трахали только баб, много, качественно и с удовольствием. Нередко, вместе укатывали одну, или сразу трёх, устраивая групповушку. Почему бы нет, если за пазухой родительские деньги и неограниченная свобода.

Наркоту обходили стороной, пресекая все попытки принести это дерьмо в нашу тусу, а бухнуть до спиралей в глазах – это пожалуйста. На этой теме не раз устраивали погром и сбивали костяшки на кулаках, потом трезвели, выговаривали друг дружке претензии, переходили к лёгкому спаррингу, похмелялись и дальше по кругу, но до серьёзного мордобоя, заставляющего трещать по швам нашу дружбу, ещё не доходило.

Яр ничего не отвечает, разворачивается и идёт в тёмный коридор, ориентируясь на таблички «запасной выход». Ледяная изморозь дерёт лицо, промозглый ветер раздувает парусом рубашку, фонарь на стене противно скрипит от потоков круговерти.

– Отличное место, бро, – поддеваю его.

– Отличное для чего? – выгибает бровь, потирая большим пальцем подбородок.

– Для похорон, – ухмыляюсь, продирая между пальцами пряди волос.

– Кого собрался хоронить? – всё ещё не понимает меня Яр.

– Не я. Ты, – сжимаю кулаки и выдерживаю паузу. – Именно ты пытаешься похоронить дружбу в этом зассаном закутке.

– Кажется, ты вырыл для неё яму ещё там, на танцполе, – зло цедит Яр, пригибая голову и становясь в стойку.

– Тем, что поцеловал Алю? – недоумеваю.

– Тем, что сделал это при мне, – выплёвывает и наносит первый удар в челюсть. Сдерживает силу, потому что, знаю, может бить значительно сильнее.

– Думаешь, вокруг неё надо наворачивать круги? Садится на расстоянии в полметра и радоваться, что её юбка касается стрелки на брюках? Млеть от возможности подержаться за край перчатки на конце пальчика? Совсем рехнулся? Забыл, как обхаживать баб? Как соблазнять их? Разводить на секс?

Не отвечаю на затрещину, стараюсь всё ещё разрулить без большой крови, надеюсь достучаться до его разума, подтолкнуть к трезвой оценке ситуации.

– Она не баба, и разводить на секс ты её не будешь, – прёт, как бык на красную тряпку.