– К чему оскорбления? – Остин быстро пожалел, что вообще затронул эту тему.

– Немного критики еще никому не помешало.

– Тогда спасибо. Приму к сведению.

Блейк не сдержался и одним порывом двинулся на него. Остин отступил к двери, так что они оказались как нельзя близко друг к другу.

– Это мне стоило извиниться за грубость.

– Но ты этого не сделал, – поморщился Остин, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Вблизи Блейк возвышался над ним дюйма на три, не меньше.

– Я никогда не терял голову от омеги. Ни-ко-гда. И никогда у меня не было партнеров, подобных тебе…

– И что это значит?

– Альфы предпочитают омег, понимающих правила игры.

– Разве мы играем?

– Нет, мы не играем, Остин. Все по-настоящему. И ты должен быть готов к тому, что я не исчезну с дороги, пока не буду уверен, что в тебе нет моего ребенка. Нравлюсь я тебе или нет. А теперь отвезу тебя домой, если ты не против.

– Окей, – безропотно согласился Остин.

Блейк вернулся к столу, набрал Мари и отправил ее в бухгалтерию. Остин даже не дрогнул, когда Блейк взял его за руку и потащил за собой. По лестнице черного хода почти никто не ходил, поэтому им удалось проскочить незамеченными до самой парковки.

Дальше дело было за малым.

Не такой Остин представлял себе первую близость с альфой. С альфой, имени которого даже не знал.

Остин попал в частную школу для омег в двенадцать. Примерно тогда же его и начали посещать первые мечты об идеальном альфе, который всегда будет рядом и не покинет. Отец не стал нанимать нянь или гувернанток, решив, что после смерти матери им стоит вплотную заняться дипломированным преподавателям.

Остин прошел неплохую школу жизни наряду с образовательной программой.

Первая драка в тринадцать. Его врага звали Антонио – дитя любви итальянского дипломата и его любовника-омеги в обход жены-беты. Антонио был дико красив, из тех омег, на которых оборачиваются на улице. В школе Антонио так и не обрезали длинные вьющиеся волосы, цветом похожие на огонь, и когда учитель музыки решил устроить импровизированный спектакль, именно Антонио отвели главную роль.

Король бала.

Остину выпала роль презренного пажа, и зазнавшийся кретин решил, что сможет использовать его как прислугу и в повседневной жизни. Антонио задирал его по поводу «скучной» американской внешности, иностранного акцента и любви к книгам. Разжигал травлю среди омег по отношению к другому, непохожему на них омежке. Даже украл и спалил несколько изданий, подаренных Остину матерью, что и повлекло за собой драку, а затем и быстрое примирение, когда их, как котят, за шкирку отволокли к директору.

Потом оказалось, что Антонио завидовал Остину из-за отца, который регулярно присылал всякие мелочи, приезжал в школу и забирал домой на каникулы два раза в год. Про самого Антонио уже давно забыли, отделываясь открытками и чеками за обучение.

Самое печальное, что бунт Антонио против благополучного, с какой стороны ни взгляни, омеги состоял исключительно из зависти к тому, что у него будет любое будущее, какое Остин только пожелает. А вот красавчику Антонио было суждено стать такой же содержанкой, как и его папаша. Безысходность толкала на ненависть к тому благополучию, которое олицетворял собой Остин.

Остин быстро понял это и изменил курс их отношений.

Антонио довольно быстро стал просто Тони – его другом. Остин уговорил отца помочь устроить Тони в один колледж с ним, а на каникулах принимать его дома. Со временем отец даже стал относиться к Тони, как к еще одному сыну. Остин практически не поддавался постороннему влиянию, поэтому не шел на поводу у алкоголя или подколок друга, когда тот дразнил его вечным девственником.

На данный момент Тони готовился к свадьбе и был загружен по полной. Но ему явно понравилась бы история про лифт, если бы Остин нашел в себе силы перестать задыхаться от стыда и перезвонить другу. Но он этого не делал, боялся оценочных суждений и сам еще не понимал, что думает и чувствует по этому поводу.

Первой его мыслью, когда Остин ступил в лифт, было: «Какой же чертовски привлекательный альфа!». Блейк был таким же красивым, как Тони, в общепринятом смысле. Высокий, мускулистый шатен с тяжелым взглядом, который смягчали невероятно длинные ресницы. Но никакие ресницы не помогали, когда тот начинал грубить или язвительно проходиться по Остину.

Еще с утра у него поднялась температура, но Остин не обратил на это внимания перед походом к отцу. Слишком полагался на свой незыблемый цикл, а вот и зря. Дорога в офис была вполне себе нормальной, но, когда Остин вышел из душного кабинета, в нос забился приятный запах, и его вело как под травкой. Когда они оба оказались в лифте, стало не до шуток. Остин никогда не чувствовал того, что ощутил с Блейком в тот момент. Словно принадлежать ему было единственным возможным вариантом, и Остина даже не на шутку завело, что он обращался с ним как с вещью.

Все альфы, которые подкатывали к нему до этого, пытались сначала залезть в душу, а уж затем на него. Блейк же – наоборот, ему нужно было только тело и расположение отца. И это было в какой-то степени честно, вряд ли такой альфа, как Блейк, захочет прибрать его к рукам ради наследства.

Мысль о беременности казалась нереалистичной и далекой. Остин сразу решил, что не имеет права беременеть от такого козла, как Блейк. И точка.

Тони сказал бы, что он заслужил эти маленькие шалости.

Ужин с Блейком был запланирован на пятницу, Тони с будущим супругом тоже был приглашен. Альфу, которого Тони выбрал себе в мужья, было сложно назвать молодоженом, потому что это был его третий брак. Помимо того, у него уже имелось трое детей возраста старше самого Тони, и пару десятков миллионов на офшорах. Остин не пытался отговорить друга от брака по расчету, понимая, насколько важна для него материальная база.

Они договорились с Дэвидом, что в день их свадьбы пару миллионов улетит на личный счет Тони. И столько же тот получит за рожденного в их браке ребенка-альфы. Расчетливо? Да. Но Тони, как думалось Остину, имел на это право.

Перед ужином отец позвал его к себе в кабинет и оглядел критическим взглядом. Остин надел джинсы и свою любимую худи, которая хорошо скрывала шею.

– В таком наряде ты явно не заиграешь, – беззлобно заметил он. На отце красовался строгий костюм из тех, что он обычно носил на работу.

– Рядом с Тони я в любом наряде не заиграю, папа.

– Выходит, я зря его позвал?

– Конечно, нет! Ты же знаешь, мне все равно, кто и как выглядит.

– Ты против знакомства с Блейком?

– Не было бы его, ты бы нашел для меня кого-то другого.

Отец посмотрел на него с легким прищуром.

– Ты изменился, раньше не относился ко всему с меланхолией.

– Раньше мне не нужно было искать себе мужа.

Отец, казалось, немного смутился, подошел и приобнял его.

– Все было бы по-другому, если бы у тебя нашлись хоть какие-то симпатии, сын. Я не заставляю тебя выходить за него, просто поговорить. Познакомиться, может, он тебе понравится. Блейк —достойный молодой человек.

Учитывая, как Остина повело от запаха Блейка, вполне можно было предположить, что это могло перерасти во влюбленность. Но теперь? Холодок прошелся по спине при мысли о беременности, пусть, с другой стороны, отец именно этого и ждал от него.

– А если Блейку я не понравлюсь? Ты будешь относиться к нему хуже?

– Снова комплексуешь из-за Тони?

– Нет.

– Если вам суждено с Блейком испытать друг к другу какие-то чувства, я буду рад. Но решать тебе.

Остин вздрогнул, когда услышал звонок в дверь. Звук долетел до кабинета, расположенного на первом этаже за холлом. Дверь открыла экономка, и послышался восторженный голосок Тони, но далеко не это встревожило Остина.

Блейк был рядом, и его запах снова дурманил голову даже сквозь мощную преграду выпитых утром блокаторов.

Блейк шел на ужин к Столлерам с чувством внутренней тревоги. Было совершенно не понятно, какие мысли обуревают Остина. У него не имелось даже номера омеги, которого он, возможно, обрюхатил, и не хватило предусмотрительности спросить.