– Ни крика, ни стона, – заунывным голосом произнесла Старшая, – не услышит Явь, отныне твой путь лежит через Навь. Отринувший Бога, заплутавший во тьме, по собственной воле он бродит во мгле. В царство безмолвия ты держишь путь, запомнить дорогу назад не забудь.

– Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота… – прошелестели ведьмы.

– Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота…

Цепкие пальцы обхватили ноги и руки, его поставили на колени. Он попытался вырваться, но оказался скован колдовством. Кто-то потянул его за волосы, голова запрокинулась, над ним склонилась Старшая. Твердой рукой она сжала его челюсти, рот открылся сам собой, и ведьма вылила в него содержимое резного кубка.

Он не смог даже закричать – обжигающая масса выжгла его дотла. Что-то затвердело в горле, прижало язык, заполнило рот. Показалось, что он сейчас задохнется, но Старшая не отпускала его. Совладав с паникой, Свят уставился на ведьму слезящимися от боли глазами, та кивнула и отошла.

– Теперь твои уста запечатаны. Навь – место тишины. Тот, кто скажет слово, разбудит мертвых. Мы не можем этого допустить. Пойдем, отринувший Господа, пойдем с нами. Мы проведем тебя к дороге, на которой ты можешь встретить как смерть, так и спасение.

Они влились в поток сияющих душ и бесшумно двинулись вперед. Свят застыл, когда перед ним выросла бревенчатая стена, но ведьмы подтолкнули его и тело легко прошло сквозь преграду. Границ больше нет, колдовство стерло их.

Ночь показалась ему настолько прекрасной, что он не смог сдержать слез. Яркие звезды сияют над головой, свет луны ласкает его, как любовника. Ее лучи – это руки, они гладят его, обнимают, согревают сердце. Ему показалось, что он снова влюблен, и что ему, наконец, ответили взаимностью.

«Так вот, каково это», – подумал он и эта мысль отозвалась болью во всем теле.

Если бы мог, усмехнулся бы, но воск, залитый в рот, стянул губы. Отринул Бога, поддался тьме, готов спуститься в глубины Нави, но так и не познал человеческой любви. Мертвая мать признала только Златослава, ведьма, взявшая его на поруки, вообще не знала, что такое любовь, Гореслав видел в нем только средство для достижения собственных целей, а она…

Из ноздрей вырвались облачка пара.

Он знает, что такое боль, и может с уверенностью сказать, что сердце всегда болит сильнее всего.

Они остановились у реки. Духи входят в ее воды, она поглощает их, уносит в иной мир. Ведьмы выстроились в ряд, Старшая вышла вперед и сказала:

– Иди вдоль реки и придешь куда следует. Не оглядывайся, не говори, отринь людское. Но помни имя свое, ибо оно – единственная нить, связывающая тебя с Явью. Забудешь имя – сгинешь, пропадешь среди немых и забытых. Память нужно хранить бережно. Ты жив, пока помнишь себя или пока тебя помнят. Ступай, Святослав, найди то, что ищешь, и возвращайся.

Еще раз взглянул на огромную луну, прекрасную, недостижимую, позволил ее лучам коснуться лица, развернулся на каблуках и пошел вперед. Снег скрипит под ногами, незамерзающая река ревет по левую руку. Не оглядываться. Не говорить. Отринуть людское.

Будет ли кто-то его помнить? Будет ли помнить она?

Вскинул подбородок, сжал рукоять серпа и сделал шаг в темноту.

Когда в последний раз удавалось так хорошо выспаться Варна не помнит – вся ее жизнь состоит из изнурительных поездок верхом, коротких ночевок в убогих ночлежках и, конечно, охоты. Простой люд Мрачному Взводу не помощник – их боятся, недолюбливают, но вызывают, как только в подвале заведутся черти.

Благодарность Светланы и Василия пришлась как нельзя кстати – удалось и ноги согреть, и одежду высушить. Таких мягких перин Варна никогда не видела, уснула раньше, чем голова подушки коснулась. Обычно ей снятся чудные сны, иногда кошмары, но в эту ночь под закрытыми веками не было ничего, только темнота.

Проснулась, посмотрела в окно, увидела, что солнце уже поднялось над горизонтом, и резко села. Неужели спала так долго? Принюхалась – пахнет свежим хлебом и закваской. В животе заурчало. Когда она ела в последний раз? Ах, да, вчера в доме Ефима. Отличная была душенина. От воспоминаний рот наполнился слюной. Если не поест – сожрет кого-нибудь из местных.

– Как спалось? – из-за печи вынырнула Светлана.

Варна даже засмотрелась на нее – настоящая красавица, косища с руку толщиной, челка прилипла ко лбу, глаза блестят, щеки розовые, руки в муке. Сарафан подчеркивает пышные бедра, достойная пара для богатыря типа Василия. Не удивительно, что и девчонка у них получилась настоящая царевна сказочная. Кстати, о царевнах.

– Давно я так не отдыхала, спасибо.

Варна села на лавку и посмотрела в окно. Дарий и хозяин дома стоят у крыльца и о чем-то беседуют.

– Как Машка? – спросила она.

– К бабушке ушла. Да не смотри ты так на меня, Васька отвел ее. – женщина рассмеялась. – Теперь глаз с нее не спускает.

– Говорила она еще что-то?

– Нет, только про царевича этого заладила. – Светлана вытерла руки о фартук и взялась за рогач.

– Дай помогу.

Отобрала у хозяйки ухват9, достала из печи горшок, поставила его на стол. Тяжелый, зараза.

– Силачка ты, как я погляжу. – Светлана зацокала языком. – Как тебя занесло в Мрачный Взвод, а?

– Долгая история. Так что там с царевичем?

– Да бредит ребенок, мало ли что ей привиделось в лесу. Или вы нашли что-то?

О перевертыше они местным не рассказали, нужно вернуться в лес и проверить, что с ним стало. Потом сожгут тело, оплату требовать не будут, не сделали ничего, Машка сама справилась.

– Спас ее, говорит, – не дождавшись ответа продолжила Светлана. – Помог в лесу не сгинуть. Зови друга своего, пусть поест.

– Он не ест. – Варна зачерпнула ложкой густой бульон и с удовольствием почувствовала, как горячий суп согревает ссохшиеся от голода внутренности.

– Совсем, что ли? – Светлана села на табурет рядом. – А что с ним? Чудной такой, капюшон не снимает.

– У него уродства. – эту легенду они всегда рассказывают, если не хотят пугать людей.

– Будет врать-то, – вдруг сказала женщина. – Ефим объяснил все еще вчера, пока вы Машку искали.

– Язык у него без костей, – проворчала Варна. – И не страшно вам?

– Он ребенка моего спас, пусть хоть чертей под плащом носит, мне все равно. – пожала плечами Светлана. – Немного боязно, конечно, мы такого не видели никогда, но чего только на свете не бывает. Что дальше делать будете?

– Проверим кое-что, – медленно начала Варна, – а потом уедем.

– Куда это ты собралась? – возмутилась хозяйка. – Сегодня гадать будем! Коляда, коляда…

– Привлечете ведь нечисть своими гаданиями. – спорить со староверами бесполезно, но она всегда пытается.

– Мать моя гадала, и ее мать, и прапрабабка тоже, и ничего! Традиции есть традиции, пусть новый бог или смирится с ними, или уходит из моего дома.

– Не стоит гнать его от себя, в такое время любая защита хороша, – попыталась урезонить ее Варна.

– Если это он мою дочь спас, приняв облик солнцеликого царевича – так тому и быть, найду в своем доме место для красного угла10.

– Солнцеликого?

– Машка говорит, что светился спаситель ее, сиял.

Варна доела суп, поблагодарила Светлану, клятвенно пообещала вернуться к вечеру и вышла из дома. Василий кивнул ей, пожал руку Дарию и поспешил оставить их.

– О чем говорили?

– У меня что, не может быть друзей? – Дарий усмехнулся. – Ни о чем, богатырь интересовался, каково быть мертвым. Обычное человеческое любопытство.

– Нам нужно коня раздобыть, хотя бы одного. – Варна огляделась. – Не видел, у кого во дворе конюшня есть?

Своих лошадей они потеряли по пути сюда – попали в буран, конь Дария поскользнулся и сломал ногу, пришлось убить животное, чтобы не мучилось. Вторая кобыла сбежала – тупое было животное. Стоило Варне спешиться, как лошадь встала на дыбы, вырвала узду из ее рук и ломанулась прочь, подальше от Взвода и его темных дел.