Попытался вспомнить, зачем пришел, но не сумел. Белый плащ, охота… Воспоминания потеряли четкость, он с трудом хватается за их обрывки, но они рассыпаются в прах. Плащ, охота… Охота…

Обнаружил себя стоящим в общей комнате избы. На нем нет рубахи, нет обуви, только штаны. За окном лето, в распахнутую дверь врывается ласковый теплый ветерок. Его распущенные волосы лежат на спине и спускаются до самой поясницы.

Вышел на крыльцо, солнце только встало. Впереди, на лугу, что-то происходит. Сердце тревожно забилось, он сорвался с места и кинулся туда, где в бушующем море высоких колосьев мелькают белые рубашки и сарафаны.

Сам не понял, почему сгреб в охапку двух мальчишек и прижал к груди. Они пахнут домом, любовью и молоком. Светловолосые, сероглазые, красивые, словно агнцы.

– Покружи! – выкрикнул один из них. – Покружи, пап!

Подхватил мальчишку под руки и закружил. Он хохочет, откинул голову, золотистые волосы треплет ветер.

– Будет, будет!

На плечо легла рука, обернулся и встретился взглядом с женщиной – высокая, круглолицая, глаза добрые. Волосы цвета зрелой пшеницы, курносый нос, зубы крупные, улыбка широкая. Красивая, очень красивая. На руках держит девчонку лет шести, та прищурила один глаз, заслоняет личико от солнца ладошкой.

– Что с тобой? – женщина перестала улыбаться. – На тебе лица нет.

Она опустила ребенка на землю, потрепала мальчишек по волосам и тихо спросила:

– Снова сны дурные?

Неуверенно кивнул. Сны? Значит, не в первый раз его мучат кошмары? Он видел кровь и снег, и так много незнакомых лиц…

– Все пройдет. – она ласково гладит его по плечу. – Выпьем чаю, поговорим, все твои тревоги уйдут.

– А дети? – прохрипел он. Голос такой грубый, будто он много дней молчал.

– Что с ними станется? Пусть бегают, крепче спать будут.

Взявшись за руки, вернулись к дому. Она вошла внутрь, чтобы приготовить чай, а ему захотелось остаться на свежем воздухе. Присел на ступеньку, обвел взглядом двор, поле, чистое небо и подумал, что никогда еще не чувствовал себя так хорошо.

Только тревога, навеянная снами, никак не уляжется внутри. Потянулся к поясу, будто рассчитывал что-то найти там, но ничего, конечно же, не обнаружил.

Она протянула кружку и села рядом. Непроизвольно засмотрелся на вздымающиеся груди под тонкой тканью сарафана. Кожа у нее молочно-белая, а щеки розовые. Провел пальцами по оголенному плечу, она зарделась пуще прежнего.

– Перестань, вдруг дети заметят. – говорит, но не отталкивает, наоборот, подсела поближе, ее бедро прижимается к его ноге. – Все еще поверить не могу, что ты выбрал меня.

– Троих детей родила, а поверить не можешь? – усмехнулся, посмотрел на резвящихся в траве мальчишек.

– Благодарю богов, что подарили нам их. – женщина медленно кивнула. – Все в тебя, один краше другого.

Попытался вспомнить, когда близнецы родились, но не смог. Хорош отец, ничего не скажешь.

День прошел в домашних хлопотах – вычистили коровник, отправили коз на выпас, потом пришлось поработать молотом и выковать пару серпов. Жена сказала, что деревенские давно просили, а он все откладывал, так почему бы не сегодня?

Приятная тяжесть молота успокаивает. Удар, удар, удар – металл меняется по его воле. В кузнице ему спокойно, страхи отступили, он сосредоточен на работе, но то и дело улыбается, довольный тем, как сложилась жизнь.

Работа, трое детей и жена, много скота, большой двор. Он силен и, судя по всему, красив, она – умна и скромна. Близнецы похожи друг на друга словно две капли воды, а младшая настоящее солнышко – голубоглазая, пухлощекая…

Отложил молот и нахмурился. Потряс головой, вышел на улицу и глубоко вдохнул прохладный воздух, чтобы успокоиться.

Как ее зовут?

Образы зароились перед глазами – псы, оружие, люди, звери…

Застонал, осел на траву, схватился за голову. Он почти ослеп от боли, сжал зубы, чтобы не заорать. Что за чертовщина?!

На дрожащих ногах побежал к дому, промчался мимо детей и бросился в комнату. Распахнул сундук с одеждой, запустил в него руку и вытащил кожаный нарукавник. Зачем он здесь? Чье это?!

– Что ты делаешь? – жена застыла в дверях. – Куда собрался?

– Поеду в деревню. – неужели это его одежда?

– Нет! – вдруг сказала женщина. – Зачем? Разве не ты убедил нас уехать подальше?

– Я? – он не помнит этого разговора, ничего не помнит.

Вдруг понял, что в мыслях называет жену «женщина». Как же так?

– Как зовут тебя? – тихо спросил он.

– Издеваться вздумал? – она побледнела.

– Имя. – поднялся на ноги, сделал шаг к ней, а она – от него. – Имя!

– Ты рассудка лишился?! – прошипела женщина. – Прекрати пугать детей!

Стало стыдно, к лицу прилила кровь. Оттолкнул ее, вышел из дома, как зверь загнанный заметался по двору. Почему он ничего не помнит?!

– Отец?

Дочь стоит рядом, крошечная, глаза серьезные, брови сведены. Она протянула ему кулачок, он подставил ладонь и почувствовал прохладу металла. Поднес подарок к лицу и понял, что это монета, да неместная, таких он прежде не встречал.

– Откуда она у тебя? – тихо спросил он.

– Не заплутай, – сказала девочка. – Только не заплутай.

И исчезла. Растворилась в воздухе.

– Эй! – выкрикнул он. – Где ты?!

Из дома вышла жена, а за ней – мальчишки. Один из них на ребенка непохож уже, лишь тень от него осталась. А второй побледнел, осунулся, взгляд стал затравленным, в серых глазах плещется страх.

– Кто вы? – попятился, уперся спиной в забор.

– Нам не выжить без тебя. – женщина тянет к нему бледные руки. – Не уходи.

– Что за наваждение?! – в отчаянии закричал он.

– Останься с нами.

Этот голос похож на шелест. Тень сделала шаг вперед, заслонила собой перепуганного близнеца. У нее нет лица, но он знает, что она смотрит на него.

– Разве не этого ты хотел? Не покой ли искал, брат?

Брат?

Ребенок за спиной тени исчез, и он вспомнил, куда и зачем пришел. Горло сдавили тиски, дыхание сбилось. Морок! Все это обман!

– Мы можем выбраться. – говорить становится все труднее. – Пойдем со мной!

– Зачем? – тень замерцала, внутри нее клубится мрак. – Мама создаст все, что ты захочешь. Никаких страданий, никакой больше боли. Дай мне руку, брат. Воссоединись со мной в смерти.

Женщина, назвавшаяся его женой, изменилась. Посмертная маска изуродовала ее лицо, в глазах читается невыразимая мука.

– Мать… – прохрипел он. – Ты наша мать.

– Останься. Проживи жизнь, которой достоин. Сотни жизней. – она приближается. – Отринь прошлое.

– Я не могу.

– Ты никому не нужен. Кто ждет тебя за чертой? Тебе нет места среди живых.

– Он встанет рядом со мной! – с вызовом выкрикнул Свят. – Зачем ты одурачила его? Это место – трясина, в которой он тонет! Уйдем вместе, Злат!

Мать заревела, кинулась на него, но он успел отскочить в сторону. Морок больше не скрывает ее истинную сущность – покойница, страшная, холодная, она снова попыталась напасть, но между ними встала тень. Мрак тонкими струйками поднимается к потемневшему небу, из-под него показалась златовласая макушка.

На их глазах тьма отступила, повинуясь зову истинного имени. Мальчишка упал на колени, закашлялся, исторгая из себя остатки тени. Мать завопила, схватилась за голову, принялась рвать на себе остатки волос.

Не теряя времени, он сгреб брата в охапку, закинул на плечо и побежал прочь. Под ногами трясется земля, с ужасным грохотом рушится дом, в котором ведьма заточила душу сына. Все это было создано для него, все эти годы она держала его взаперти!

Похоже, они пересекли какую-то невидимую границу, потому что лето вдруг сменилось зимой, поля и луга – лесом. Простая одежда тоже исчезла, на нем снова надеты плащ, сапоги и кожаные защитные пластины. Но брат все еще на плече, его тело сотрясается от рыданий.

Осторожно поставил его на ноги, заглянул в родные глаза, хотел сказать что-то, чтобы утешить, да не смог.