Командующий бургундцев являл собой высокого и крепкого мужчину с неприятным лицом, покрытым серией шрамов и многочисленными оспинами.
Одет он был в миланского типа латный доспех, даже выглядящий крайне дорого.
Личность командующего была известна в узких кругах: Жан III, маркграф Намюра, которого плотно взял за задницу нынешний герцог Бургундии Филипп III, прозванный Добрым.
Щекотливость положения этого почти что бургундского Жана заключалась в том, что он страшно задолжал герцогу денег, поэтому тот помыкал им как хотел. Вот и получилось, что сейчас этот заложник ищет способы избавиться от этого неприятного бремени насильственным путём, пусть и против людей веры, пусть и с риском быть преданным экскоммуникации[18], вплоть до анафемы.
– Меня зовут Жаном III, я являюсь маркграфом Намюра, – представился аристократ.
– Я – отец Франсуа, приор-настоятель монастыря исповедника Терентия, – представился приор-настоятель.
– До меня дошли слухи, что здесь скрываются разбойники, – вымолвил маркграф Жан III. – Герцог отправил меня для того, чтобы разорить разбойничье логово.
– Я прожил долгую жизнь… – снисходительно улыбнувшись, произнёс святой отец Франсуа. – И всю её я посвятил службе Господу Богу нашему… Он открыл мне многие дары, один из которых – отличать ложь от правды в словах людей.
– Вы хотите сказать, что я лгу?! – воскликнул маркграф. – Если бы не ваш духовный сан, я бы вызвал вас…
– На поединок чести? – усмехнулся приор-настоятель. – Что ж… У меня как раз есть чемпион, который выступит в защиту моей чести. Жан!
Вперёд выехала Жанна.
– Как вызываемая сторона, я выбираю оружие для моего чемпиона, – продолжил улыбаться приор-настоятель.
– Но духовный сан?.. – засомневался Жан III.
– Какая разница? – снова снисходительно усмехнулся приор-настоятель. – Вам и вашему воинству уже гарантирована анафема, ни о какой вашей чести речи быть не может, но есть моя честь, не только пред людьми, но и перед самим Господом Богом!
– Если ваш чемпион проиграет, следующим будете вы, – решив, что уже всё, нечего терять, произнёс маркграф.
– Не проиграет, но допустим, – махнул рукой приор-настоятель. – Так тому и быть: если мой чемпион проиграет, то следующим выступлю я.
– Но святой отец… – выступил вперёд брат Адриан.
– Пустое… – прервал его приор-настоятель. – Жан справится с любым противником, какой только есть в этом презренном и Богом проклятом воинстве Диавола…
Жан III хищно оскалился, ему пришлось не по вкусу заявление святого отца.
Вообще, его положение и так было крайне отчаянным, а осадив монастырь он подписал себе и своему войску смертный приговор.
Переговоры не дадут ничего, его надежда только в одном: одолеть монахов, взять монастырь, награбить неслыханные богатства, которые в нём хранятся, а там и на индульгенцию хватит. К тому же, его ставка изначально предполагала покупку большой индульгенции для себя лично и для своих солдат, тем более, что Папа Мартин V обещал индульгенцию всем, кто внесёт вклад в задуманный им крестовый поход против османов[19], подобравшихся к Константинополю.
– Бой будет идти в доспехах, на мечах без щитов, – сказал приор-настоятель. – До первой крови.
– Годится, – процедил Жан III.
Жанна молча спешилась.
На ней был миланский латный доспех с глухим шлемом, поэтому пола и возраста её определить не представлялось возможным.
На расчищенной площадке возле места переговоров монахи очертили круг, очистили его от камней, а участники дуэли готовились морально.
«Короче, травма левой руки, четыре-пять месяцев назад», – делился Арким полезными сведениями с Жанной. – «Правое бедро до мозоли, видимо, очень спешил сюда приехать и использовал неудобное седло».
– Не говори ничего… – очень тихо прошептала Жанна. – Это Божий суд[20] над безбожником…
Размяв шею, Жанна встала в круг и дождалась маркграфа.
Тут мог бы возникнуть вопрос о достойности чемпиона биться со знатным феодалом, но маркграф его не поднимал, так как видел, что в качестве альтернативы имеются здоровенные амбалы в латных доспехах и со зверскими физиономиями, среди которых до пострига в монахи мог оказаться какой-нибудь аристократ, скажем, младший сын герцога. А этот чемпион ростом ниже, чем эти амбалы, в целом худее их, что даёт определённые преимущества в поединке.
Тем не менее, маркграфа беспокоила такая уверенность настоятеля монастыря в своём чемпионе, поэтому он был предельно собран.
Жанна демонстративно лениво положила меч на плечо. Феодальный аристократ не расслабился от её поведения, ведь распознал классический «цорнхут».
Он серьёзно занимался современным фехтованием, даже достиг некоторого мастерства, поэтому сразу понял, что противник крайне серьёзный и смертельно опасный. Такой может убить с первого удара, формально выполнив условия поединка.
Через забрало шлема типа «воробьиный клюв» за движениями маркграфа пристально следили тёмно-карие глаза, которых тот не видел, что осложняло предугадывание действий противника.
Ждать слишком долго нельзя, это может быть расценено его войском как трусость, поэтому он осторожно атаковал.
Пробный ни к чему не обязывающий колющий удар был молниеносно отражён, за чем последовала контратака, в которой Жанна ударила мечом по голове маркграфа. Плашмя, с целью вызвать дезориентацию.
Маркграф разорвал дистанцию и тряхнул головой. Удар был чрезвычайно сильный и безжалостный к собственному мечу, но эффект возымел.
«Бей смело, не сломаюсь и не затуплюсь», – сообщил Жанне Арким, после чего добавил пространную фразу. – «Хай-тек – лоу-лайф».
Жанна решила, что пора полноценно ответить на «любезность» и атаковать самой.
Ложный выпад в сторону забрала противника, тот отвернул голову и контратаковал, но на возвратном движении получил по мечу и провалил своё намерение.
На крестовине маркграфского меча осталась глубокая зазубрина, а меч оппонента вроде бы и никак не пострадал.
Ответные действия отошедший от недоумения маркграф проводил с тщательным продумыванием. Это и отличает настоящего фехтовальщика от фальшивки: настоящий фехтовальщик не думает, он просто знает, куда надо бить в текущий момент.
Пока маркграф размышлял, Жанна начала действовать.
Размашистый якобы неловкий удар, который противник уже собрался отражать, резко перетёк в нацеленный в паховую область укол.
Жан III быстро отступил, подойдя к краю круга. Уход из круга – это поражение. Это знала Жанна, знал и маркграф, но первая не стала пользоваться такой возможностью, решив как следует наказать заносчивого аристократишку. Желательно летально.
Её противник начал движение вбок, с целью отдалиться от края круга. И тогда она атаковала.
Серия ударов по мечу противника, тот умело отражает их, но пропускает пинок пяткой в колено.
Это больно и неожиданно.
Попытка ответного удара была легко парирована Жанной, которая решила заканчивать этот цирк одним эффектным движением.
Жан III собрался схитрить, использовав мудрёный финт со спиральным движением, которое якобы преследует целью ударить в правое плечо, но будущая Орлеанская дева на него не повелась, навязав клинч мечей, в котором маркграф был не очень силён.
И вот в этот момент, почувствовав неуверенность оппонента, Жанна нанесла ключевой удар.
Словно атакующая змея Арким прянул вперёд, безошибочно вонзившись в смотровую щель шлема маркграфа.
Глубоко зайти не удалось, сопромат работает и в Средневековье, но левый глаз Жана III был уничтожен.
При вынимании меча из смотровой щели робко капнуло несколько капель крови, что можно было считать формальным завершением поединка.
Кричащий маркграф упал на землю, уронив меч и схватившись обеими руками за шлем.
Жанну он интересовать перестал, потому она прошла к своей стороне круга и замерла на месте.
