А тут такое!

– Папа – плача, спрашиваю его я – как ты такое допустил? Как? Ты же понимал, что Дима может меня возненавидеть за это? Понимал, пап?

– Доченька – отец наклоняется ко мне, но тут же его привлекает к себе тетя Полина.

– Мы просто надеялись, что у вас все будет хорошо – отвечает за него женщина – к тому же, ты сама сказала "ДА".

Я поднимаюсь и иду по направлению к выходу.

– Куда? – задает вопрос мне в спину отец.

И тут же тихое:

– Пусть идет... к мужу. Так будет лучше. Поверь.

Да. Я пойду к нему. Потому что не смогу больше находиться в этом доме. Доме, где меня по каким-то своим соображением отдали на растерзание ненавидящему меня человеку.

Господи, Дима! Прости меня! Прости моего отца за то, что так поступили с тобой!"

Я закрываю дневник. Мне надо покурить.

Мне, бл.., надо выкурить целую пачку сигарет. Иначе я сейчас поеду к Катиному отцу и просто набью ему морду. Нет, я убью его.

За то, что допустил все это. За то, что не уберег свою дочь от меня.

Бл..., я не знаю, что сказать в свое оправдание. Просто не знаю.

Я же видел потом, как Катя шарахалась от меня, но не придавал этому большого значения. Вернее, мне было на нее наплевать. Ну, шарахалась и шарахалась, так даже лучше – думал я.

Я встаю и начинаю ходить по комнате.

Пи...ц! Мне просто нужен выплеск энергии. Иначе я сейчас взорвусь!

Я никогда не был насильником. Даже наоборот, девчонки сами липли ко мне. Но после знакомства с Мариной мне стали безразличны все остальные. Даже тот раз, на свадьбе – это был выплеск моей злости. Моего бешенства.

А тут! И кого? Собственную жену, которая, как оказалось, была еще большей жертвой, чем я.

Я сильно затягиваюсь сигаретой.

Меня во всем написанном ею больше всего не дает покоя её это "прости". Как? Как она могла так думать, после того, что я ей сделал? Я – монстр, у которого сломанная мною жертва просит прощения.

Господи, пусть Катя только найдется. Пусть будет жива. Вместе мы сможем придти к какому-нибудь решению.

Я тушу сигарету об стоящую на тумбочке пепельницу. Ложусь на кровать и тянусь к дневнику. Мне просто необходимо знать, что там дальше пишет моя жена.

Я читаю дневник жены, и иногда от написанного ею у меня перехватывает горло. Нет, мне не хочется плакать. Но её отношение ко мне... Я не знаю... Мне кажется, таких людей не бывает в природе.

Их бьют, а они улыбаются.

Их смешивают с грязью, а они желают обидчикам добра. Да еще при этом винят себя!

Бл.., как Катя вообще может обвинять себя в том, что сделали наши отцы. Как? Почему она, переживая предательство своего папы, боится, что разводом может навредить ему?

Я помню, как однажды родители собирались придти к нам в гости, и Катя очень просила придти домой пораньше.

В тот день я ночевал у Марины. Я просто не появился на этом "семейном ужине".

И знаете, что Катя написала в своем дневнике об этом дне?

"Я знаю, почему Дима не пришел. Понимаю, что он не хочет видеть всех нас – людей, разрушивших его жизнь".

Пи...ц! Людей, разрушивших мою жизнь? Серьезно? А кто сломал твою жизнь, Катя? Почему ты улыбаешься им и оправдываешь меня какими-то срочными делами?

Зачем ты пишешь, что переживаешь за здоровье отца? Этот человек променял твое счастье на личное благополучие! Он, бл…, выбрал деньги вместо тебя!

Но что совсем не укладывается в моей голове это то, что, когда я после очередной попойки с друзьями приходил, нет, вернее, приползал домой и тут же заваливался спать в свою кровать, Катя ... раздевала меня, укрывала теплым пледом и потом долго не могла уйти из моей комнаты.

Она садилась рядом и восхищалась моей красотой.

Какой красотой, Катя? Разве можно петь дифирамбы человеку, который ТАК поступал с тобой?

И еще я узнал, для чего жена убирала наши комнаты и готовила мне ужин. Ей хотелось иметь какое-то подобие семьи. Ведь, оказывается, после смерти своей матери, она постоянно чувствовала себя одинокой. А перебирая мои вещи, или вытирая пыль с полок в моей комнате, Катя представляла, что мы – настоящая семья, где любящая жена ждет с работы своего любящего мужа.

Ей, этой маленькой женщине, не хватало простого человеческого тепла. Ни денег, ни бриллиантов и даже ни дорогих машин, а бл..., чтобы хоть кто-то вечером, приходя домой, спрашивал бы, как прошел её день! Чтобы просто обнимал, смеялся над её страхами по поводу не выполненного проекта и уверял, что все у нее получится. Что она все сможет!...

Нет, конечно, жена боялась меня после того первого раза – секса со мной она не хотела. Но так как я, в течение следующего месяца, не трогал Катю (я-то надеялся, что она забеременеет сразу), то и страх её постепенно сошел на нет...

Я долго пытаюсь вспомнить, как вообще случился наш второй секс – и честно, не могу. Он как будто прошел мимо меня.

Конечно, мне не очень важно, что у нас происходило в спальне – секс с Мариной не способна переплюнуть ни одна женщина – но просто сейчас я понимаю, что мы с женой, оказывается, по одну сторону баррикад, и мне становится важным знать, что я больше не причинял ей боли хотя бы в постели.

Потому что в жизни... в нашей повседневной жизни я вел себя, как мудак.

Эх, а ведь надо было просто сесть и поговорить. И, возможно, сейчас я бы уже был женат на Марине, а Катя нашла бы себе любящего её мужчину.

"16.05.17.

Сегодня ровно месяц, как мы поженились. Только за эти тридцать дней мы ни на шаг не продвинулись друг к другу – наоборот, стали еще дальше.

Я не очень сильна в таких вещах – в отношениях мужчины и женщины. Но интуитивно чувствую, что секс является важной составляющей в жизни семейной пары.

Сама мысль о сексе с Димой не вызывает уже такого отторжения, Нет, не так! Я, конечно, очень переживаю о том, как все это произойдет, но ради того, чтобы наладить отношения со своим мужем, я готова на многое. Даже на то, чтобы терпеть. В конце-то концов, не лишит же он меня девственности во второй раз! И я думаю, что такой боли я больше не испытаю... Надеюсь на это.

Поэтому, сегодня я готовлю романтический ужин. Мое самое откровенное платье уже дожидается меня в гардеробной. И честно говоря, я очень волнуюсь – еще никогда я не носила такие наряды. Но... раз уж мне суждено жить с Димой под одной крышей, я должна сделать все для того, чтобы завоевать своего мужа..."

Я перестаю читать. Потому что знаю, что будет дальше! Потому что я прекрасно помню этот день – день, который я провел с Мариной. И ночь тоже. И еще два дня. Потому что мы с ней летали в Париж. И провели самые офигенные выходные в моей жизни.

Но сейчас эти воспоминания блекнут, теряют всю остроту. Потому что я понимаю, что Катя страдала в этот момент.

Я сглатываю накопившуюся слюну и ... снова смотрю на красиво выведенные буквы – ну, Катюша, что же ты испытала в мой самый счастливый день?

"Мне все равно. Даже когда в гостиную, где я одиноко сидела за накрытым столом, вошла домработница, я не пыталась скрыть своих слез.

А зачем? Наверняка, все, живущие здесь прекрасно знали о том, какая я дурра, и смеялись над моими попытками сблизиться с мужем.

Потому что у него есть Марина! Потому что сейчас они гуляют по Елисейским полям и радуются обществу друг друга. А я здесь, около почти догоревших свечей и остывшего ужина. В открытом платье! И с зареванным лицом.

Эта женщина сама написала мне. Сама рассказала о том, что я занимаю её место. И что сейчас они вместе, фотографируются около Эйфелевой башни. А потом пойдут в самый шикарный отель, где он будет трахать её до умопомрачения.

Это слова самой Марины.

А в доказательство она шлет мне фото. Где он, мой муж целует красивую, я бы даже сказала шикарную женщину. Где он нежно обнимает её и шепчет что-то на ушко. А та счастливо смеется, красиво позируя на камеру.