От измученного сладостной пыткой Ариэля Рами не отходил ни на миг, переживал вместе с ним каждый из бессчётных оргазмов. Несколько раз ему пришлось позаботиться о себе – и он сделал это на той же кровати, запустив руку в штаны, с громкими бесстыдными стонами.

«Ты слишком горяч», – жаловался он, жадно лаская себя, и смотрел на выгибающегося на простынях Ариэля.

Непристойно для лорда. Постыдно. Ужасно.

У Ариэля от вида кончающего Рамиэля горело лицо и, милосердные боги, он не мог не думать о том, как бы это было с ним. Он не хотел. Но терзался от болезненного любопытства до спазмов внутри и обессиленных стонов.

Да, он знал, что с ним творят. Он понимал, что в нём всеми способами, включая сладкое вино, вызывают желание отдаться. Он сопротивлялся, но что он мог сделать? Он будто оказался на лодке без вёсел в грозу. Его несло течение и ветер, его затягивало в смертельно опасный водоворот, и он ничего не мог сделать для собственного спасения. Он мог гневаться, мог кричать, мог петь молитвы, но никакие мысли и слова не удержали бы слабое тело над бездной.

Он пал. Разбился вдребезги, когда, измученный пыткой, потянулся к единственному живому человеку рядом – трясущимися ладонями коснулся гладкой упругой кожи, губами потянулся к губам, открыл рот, впуская чужой язык, позволил себя ласкать. Когда рука Рами скользнула вниз по его груди и животу, легла поверх болезненно твёрдого члена – Ариэль закричал от восторга, потому что не мог не кричать. Внутри собственные вопли казались оглушительными, снаружи – хриплыми и едва слышными. Он задыхался, не в силах вдохнуть, он умирал, пока Рамиэль его целовал, и он кончил так, что у него в голове помутилось, и перед глазами померк белый свет.

Игрушка выскользнула из него и упала на кровать. Пытка закончилась.

Ариэль лежал, вспоминая, как дышать, вспоминая своё имя и гордость. Его тело казалось пустым, многократно растянутое отверстие – готовым к продолжению. По ногам что-то текло: вязкое, тёплое. Кровь?

Он сел, выбравшись из объятий шумно дышащего Рами, пригляделся к цвету белья – ничего страшного не увидел. Он полез туда рукой – на пальцах оказалась белёсая жидкость. Ни вид, ни запах не могли врать – из него текло семя. Он повернулся к лежащему, подперев голову ладонью, Рами. Тот выглядел страшно усталым и довольным, а ещё возбуждённым, но, видимо, последнее не особо его волновало.

– Это наше: моё и Фера, – подтвердил его подозрения Рами.

– Это ужасно, мерзко.

– Ничего ужасного в этом не вижу, да и мерзкого тоже. Или ты мне сейчас соврёшь, что в почти двадцать ни разу своего бычка не доил?

– Это мерзко, ужасно, – повторил Ариэль.

Рами не согласился:

– Скорее, наоборот – щадяще и с большой заботой о твоём телесном и душевном здоровье.

– Что? Вот это щадяще? – Ариэль повернулся к Рами всем телом. – Я думал, умру! Она не останавливалась часами!

– Будь ты обычным альфой, а не декоративным цветком, выращенным в оранжерее, где рядом одни омеги и беты, то, чтобы тебя сломать, даже с этой игрушкой, потребовались бы дни. Не выворачивайся твои воспитатели наизнанку, оберегая тебя, быть тебе изначально омегой. Или, может, думаешь, любой альфа орёт от наслаждения, когда ему впервые хрен засовывают в зад? На моих глазах – только ты.

Ариэлю кровь бросилась в лицо. Что он не настоящий альфа, приходилось слышать не в первый раз, в драках с мальчишками и не такое случалось. Но сейчас Ариэль говорил со взрослым человеком, не глупым ребёнком, из зависти изыскивающим способ посильней уколоть. Но и Ариэль стал старше, мог дать обидчику сдачи.

О, он знал, куда бить.

– А твой брат?

На лицо Рами словно налетела тень, но ответил он с предельной честностью:

– Да, ты прав. Справедливое замечание. Мой брат и правда заорал быстрее тебя. Хватило мгновения, когда твой отец поджарил ему мозги своим амулетом. Мой брат в один миг стал другим человеком. Рвался из кандалов, поносил твоего отца, взывал к его совести, просил, чтобы хотя бы детей не заставляли смотреть – а через миг уже живо подмахивал и сладко стонал, забыл о свидетелях своего унижения, забыл себя, мёртвого отца, нас, согнанных, чтобы видели, что с заговорщиками случаются вещи похуже смерти, и до усрачки такого боялись. – Рами сел, раздражённо отбросил волосы назад. – М-да, умеешь ты поддержать разговор в постели.

Ариэль отвёл глаза. Полуобнажённый альфа почему-то волновал одним своим видом.

– Да, – продолжил Рами, – мы позаботились о тебе. Чтобы ты остался собой. Мы сделали для тебя всё, что только смогли придумать.

– Ты так говоришь, будто всерьёз считаешь, что я буду вам благодарен.

– Будешь, если дружишь с головой. Ты омега – супруг двух альф. Или не знаешь, почему обычно альфы третьей берут женщину?

– Из-за ревности.

– Да. Омегу чертовски сложно делить, а заставить омегу принимать двоих ещё тяжелей. Твоё тело должно было принять нас двоих сразу, чтобы потом не было отторжения, чтобы ты не бесился: это мой альфа, а это – чужак, и любил одинаково нас обоих.

– Любил? – Ариэль хрипло засмеялся.

– Страстно любил. Ты – омега – в первый раз должен был принять одновременно обоих, чтобы истинных у тебя было двое, а не кто-то один. И ты это сделал. Молодец. Теперь ты омега и открыт для двоих – истинная драгоценность. А всё благодаря чему – вот этой игрушке, она спасла твой зад от двух членов сразу, и не таких крохотных, уж поверь.

После всего пережитого Ариэль думал, что навсегда лишится возможности испытывать стыд. И вот доказательство противного. Его как ошпарило кипятком, стоило представить нарисованную Рами картину. Он бы умер под ними, умер и всё – от стыда и разрывов, он бы не смог.

– О тебе позаботились, как ни о ком другом, и всё прошло хорошо, даже идеально, – сказал Рами. – Ты быстро справился, ты молодец. Поздравляю, омега. Можешь пока не благодарить. Я подожду, когда поумнеешь немного.

Ариэль посмотрел на себя: свои руки и ноги – он не чувствовал никаких изменений.

– Ты захотел лечь под альфу, по-настоящему, искренне захотел. Чтобы стать омегой, достаточно захотеть. – Рами будто прочитал его мысли. Это пугало, лорду-псу не полагалось быть проницательным.

Ариэль потянул ниже сорочку, прикрывая непристойную наготу коленей, хотя что ему осталось скрывать? Рами уже видел его потерявшим человеческий облик, превратившимся в животное, жаждущее совокупления. Рами целовал его губы, ласкал его руками, нависал сверху и смотрел как на омегу. А Ариэль смотрел на него – и хотел поцелуев, ласк, нежности, его самого. Он захотел – и тем самым совершил самый мерзкий и ужасный поступок во всей своей жизни.

– Ну-ну, не делай такое лицо. Всё уже закончилось и прошло хорошо. Теперь мы с тобой помоемся и пойдём спать.

Спать Ариэль отправился к себе на тюфяк, радуясь возвращению в клетку как подарку небес. Он зарылся лицом в подушку, накрылся двумя одеялами и предпочёл закрыть глаза и не слушать, как Рами уставшим голосом уговаривает вусмерть пьяного Фера лечь в постель и поспать.

Они оба храпели! Всю ночь не давали забыть, что там, на кровати, рано или поздно Ариэль окажется третьим.

Ариэль уже вечность сидел на тюфяке, прислонившись спиной к стене. Солнце медленно всходило где-то далеко на востоке, серый свет лился в окна, постепенно прогоняя ночную тьму. Свечи давно догорели, огонь в камине погас, из приоткрытых окон тянуло стылой сыростью. Было зябко, но Ариэль, даже будь кому, не стал бы жаловаться на забывчивых слуг. Уж лучше терпеть холод и сквозняки, чем дышать чужим потом и мерзким амбрэ выпитого накануне вина.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.