У нас с Кирой разные отцы. Соответственно фамилия и отчество – тоже. Я подчистил все хвосты перед побегом, вплоть до обозначения меня ее опекуном. Заменил свое имя на имя несуществующей бабульки из деревни Козьи Рожки, и Кира автоматом стала мне чужой. Перевез ее в другой город, где успел провернуть еще одно дельце и избавить несчастную клиентку от ее мужа-алкоголика и, не взяв с нее ни копейки за свои услуги, таким образом, улучшил свою карму.

Отправляю Кире очередное зашифрованное письмо на фейковую страницу в соцсети и решаю покинуть этот цифровой виртуальный мир ради того, чтобы просто пропялиться все утро на сверкающий в утренних лучах бассейн. Но не успеваю выйти из программы, как взгляд падает на папку со всеми данными на русалку. Она у меня так и подписана «Барон». И это не только кликуха ее отца среди криминальных авторитетов девяностых. Это его настоящая фамилия, от которой моя русалка давно избавилась и стала Амоян – по бабке.

Открываю файлик с инфой на Зару, смеюсь над фотографией выпускницы с белыми бантами и пробегаюсь взглядом по дате ее рождения. Машинально опускаю его в уголок экрана. Елы-палы, да у нее завтра Днюха! Значит, правду говорила, что ей пока нет двадцати одного.

Черт меня подери!

Захлопываю ноут, осушаю банку и, сминая ее, мысленно осыпаю себя всеми знакомыми проклятиями. У девчонки завтра знаменательная дата, а я ее тут то к кровати привязываю, то топлю, то пушкой пугаю. Неудивительно, что она меня презирает.

– О, ты уже приложился с утреца, – вырывает она меня из моих бредовых мыслей.

Я едва не роняю ноут, вставая с шезлонга. Русалка стоит на верхней террасе, подняв лицо к небу и пальцами взбивая свои блестящие волосы. Как всегда, в одном лишь бикини. Солнце лижет ее горячими языками, отчего ее идеального сочного загара кожа, кажется, светится.

Она медленно идет вдоль перил, плавно покачивая бедрами и окончательно обездвиживая меня. И только когда скрывается за дверью ванной, я мотаю головой, в попытке избавиться от наваждения.

Мне однозначно надо выпить еще!

Швыряю ноут на барную стойку, едва влетев в бунгало, достаю из холодильника вторую – и последнюю! – банку пива и осушаю ее несколькими жадными глотками.

Другое дело. Теперь я расслаблен, мне все до лампочки, а жизнь прекрасна…

И все бы ничего, не вернись это чудо света в бунгало. Влажная после душа, с мокрыми волосами, она спокойно проходит мимо меня и наклоняется к шкафу в поисках хлопьев.

Мой взгляд падает на ее выпяченный зад, и мне хочется бухнуть еще.

Твою мать!

Я отворачиваюсь, поглубже дыша и успокаивая свою разбушевавшуюся фантазию. Русалка, тихонько напевая, выпрямляется, насыпает немного хлопьев в чашку и поворачивается ко мне:

– А молоко…

Да пропади оно все пропадом! В меня будто бес вселяется. Бросаюсь на нее диким зверем, усаживаю на шкаф и захватываю ее губы в плен моего наглого поцелуя.

Да кем он себя возомнил?! Чудище лохматое!

Безуспешно пытаюсь его оттолкнуть, но он ведет себя еще развязнее: оттягивает лямку моего лифа, таща ее вниз, буквально вгрызается в мои губы и протискивается между моими ногами. Я, рукой шаря по столешнице, нащупываю рукоять ножа. Черт с ним! Лучше пришлепнуть этого нахала, чем позволить ему изнасиловать меня. Хватаю нож и лезвием подставляю к его шее.

Ага, расхотелось меня лапать! Сразу замирает, отстраняется, глазища свои пьяные распахивает и скалится, будто заинтригован, как далеко я зайду.

Главное, что лапы свои поганые от меня убирает и назад пятится. Только рано я радуюсь. Он резким, почти неуловимым глазу движением бьет меня по запястью и выхватывает нож. Теперь дышать перестаю я.

Но Роберт вдруг поджимает губы, опускает лицо и кивает.

– Извини. Не знаю, что на меня нашло.

Я молчу, обездвижено наблюдая за тем, как он убирает нож в ящик, достает из комода свою рубашку и протягивает ее мне.

– Надень это… А молоко в холодильнике…

Отвинтив антенну от рации и сунув ее в карман шортов, он натягивает на себя майку, берет со стола ключи и солнцезащитные очки и покидает бунгало. Но через мгновенье возвращается и прямо с порога говорит:

– Разбери, пожалуйста, пакеты. Я смотаюсь в город: разведаю обстановку и… куплю тебе пару сарафанов.

– И гель для душа, – охрипшим от потрясения голосом молвлю я.

– Что?

– Надоело вонять мужским.

– А, окей.

Он уходит, даже не заперев дверь. Неужели думает, что я не сбегу? Или знает, что бежать мне некуда? Соседей нет. Курьер уже отбыл. Спасатели и полиция сюда больше не нагрянут, а сторож явится только ночью. Если вчера вообще здесь шатался сторож. А то мало ли куда этот Роберт собрался! Может, пришил ночью кого-нибудь, а сейчас отправился от тела избавиться.

Я сижу приросшая к шкафу до тех пор, пока его яхта не отплывает от пирса. И только когда перестаю слышать гул ее мотора, встаю на онемевшие ноги. Вот рту все еще привкус пива, которое я ненавижу. Долбаный бухарик! Еще команды мне тут отдает. Пакеты разбери… Сам разберешь, я тебе не прислуга! Я лучше тут пока каждый угол обыщу.

Трачу целый час на рысканья по шкафчикам, но пистолет не нахожу. Конечно, наверняка он его с собой забрал. Еще утром на яхту унес.

Обыскиваю ванную, весь домик снаружи, обе террасы, пирс. С тоской гляжу на оазис. Он небольшой. За четверть часа можно вдоль и поперек оббежать. Я в нем точно не спрячусь. Есть соседний пустующий домик и, вполне вероятно, парочка на другой стороне. Но толку от них, если я нахожусь на ограниченном куске суше. Роберт найдет меня и снова привяжет к кровати. Так что мне не остается ничего другого, как вернуться в бунгало.

Сажусь за барную стойку, гляжу на ноут и некоторое время подвисаю.

– Господи, – шепчу я. – Это же мой выход в интернет!

Открываю его, включаю и радуюсь, что программа загружается без всякого пароля.

А еще мнит из себя конспиратора, смеюсь я, но тут же спотыкаюсь о закодированные папки под разными цифрами и шифрами. Вздергиваю бровь, увидев папку «Барон», но бесполезно подбирать к ней пароль, даже время тратить не буду. Да и что нового я там найду? Меня больше интересует интернет, которого, естественно, нет. И почему я не удивлена, что Роберт пользует беспроводным роутером, который, как и антенну от рации, таскает в своих карманах?!

В итоге я бездумно вожу курсором по экрану, без особого энтузиазма открываю папку с фотографиями и сразу же натыкаюсь на губастую куклу. Тут не меньше сотни селфи-снимков Анжелы, на многих она с Робертом, но на большинстве одна. Причем, зачастую в не самых пристойных позах и без одежды!

А у них был бурный роман, думается мне, пока я листаю фотографии, едва сдерживая приступ тошноты. Отполированный силиконовый манекен… Как это вообще может нравиться мужчинам?! Но судя по тому, как он зажимает ее в постели и тянет к ней свой бородатый фейс, отвращения она у него не вызывала. Странно, что при таких страстных, полных огонька отношениях он вообще кинул ее, а не приволок за собой на этот остров.

Мне попадается видео, на котором бесспорно счастливый Роберт приносит Анжеле завтрак в постель.

– М-м-м… как мило. А мне бутылку с водой чуть ли не в лоб швырнул… Давай еще поцелуй ее… Это же просто ням-ням – целовать искусственные губища, похожие на сопло… Фу-у-у…

Он действительно тянется к ней за поцелуем, и я закрываю ноутбук раньше, чем это случается. Даже как-то умыться после этого захотелось. И зачем он до сих пор хранит эту мерзость? Не остыл чувствами? Или так справляется с одиночеством?

Нет, мне однозначно надо отвлечься. Поэтому я все же принимаюсь за пакеты. Разбираю продукты, отложив для себя кое-какие вкусняшки, наконец-то делаю себе хлопья и с полным подносом выхожу на террасу позавтракать, хоть и день уже клонится к обеду.

Прихватив из бунгало парочку журналов, я удобно располагаюсь под тентом и вдруг признаю, что быть пленницей не так уж и плохо. Возможно, завтра меня, конечно, убьют, но сегодня-то я еще жива.