– Вполне возможно. Он всем объявит, что совет предал корону и распустит его, а виновных арестует и казнит.

– Я уверен, что Милат тут не причем, – настаивал на своем Трэйтор. – Слишком сложно для него. Он не станет делать такие ходы, чтобы распустить совет. Не такой у него характер. Он просто издаст указ. И на этом все.

– Ладно, допустим, все это правда. Что мы можем с тобой сделать?

– Как?! Ты разве не понял? – воскликнул удивленный Трэйтор. – По-моему, все очевидно. Мы можем перехватить этого гонца, когда он будет ехать обратно и поменять письмо.

– Ты хочешь направить Вагрела вместо Керсабора в Батсонию? – сказал Генри уже совсем другим тоном. Недоверие в его голосе больше не звучало.

– Именно так, мой дорогой брат, – твердо заявил Трэйтор. – Но нам нужен человек, который поможет все это осуществить, такой, которому мы смогли бы довериться целиком и полностью.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. У меня как раз есть такой человек, и я сегодня же с ним встречусь.

– Превосходно. Но не затягивай с этим. Времени у нас очень мало, и если мы его сейчас упустим, то больше у нас с тобой такого шанса не будет.

– Не переживай. Встречусь с ним днем. Но меня вот что интересует, как мы подменим письмо, если на нем стоит королевская печать?

– Это ерунда. У меня есть королевская печать. Еще с тех пор, когда правил отец Милата. Он ценил совет и доверял ему полностью. Настолько, что даже позволял мне и Малкину Грею отправлять вместо него письма. С тех пор печать так и осталась у меня. Полагаю, у Малкина Грея тоже.

– Какое невероятное стечение обстоятельств, – радостно подметил Генри.

– Простая оплошность короля, которая оказывает нам помощь. Но не будем терять времени, – Трэйтор поднялся со стула, расправляя плащ. – Я жду тебя у себя дома вместе с твоим человеком. И помни – время сейчас не на нашей стороне.

– Не переживай. Как только солнце поднимется из-за горизонта, я отправлюсь к нему.

Трэйтор покинул спальню Генри, и в скором времени ехал к себе домой. Ночь была звездной и морозной. Оранжевый диск луны освещал размытую дорогу, которая за ночь подмерзла, и потому конь легко ступал по ней, не увязая в жиже. Трэйтор впервые за несколько дней ощутил себя свободным. На душе у него стало легко. Он вдохнул полной грудью свежий морозный воздух и легонько пришпорил коня. Тот помчался еще быстрее, выпуская пар из широких ноздрей.

Солнце светит ярко, но почти не греет. Однако замерзшая за ночь грязь, к полудню превращается в оттаявшую жижу, по которой в город тащатся телеги. На базарной площади люди снуют туда-сюда, повсюду слышатся крики продавцов. На окраине торговых рядов, там, где продавались грибы и семена, разразился скандал, грозивший перерасти в настоящую драку. Мужчина, продававший грибы, заметил, как проходившая мимо белка, вильнув хвостом, схватила горсть грибов прямо с прилавка. Разумеется, продавцу это не понравилось, и он, как и полагается любому уважающему себя человеку, который не хочет терпеть убытки, потребовал, чтобы нахальный рыжий зверек заплатил за товар. Но не тут-то было. Белка не только не хотела платить, но еще и попыталась убежать. Только это оказалось не так легко. Какой бы проворной она ни была, проходивший мимо юнец, который, к слову сказать, стал невольным свидетелем всей этой неприятной ситуации, оказался ловчее, а потому легким движением правой руки поймал вора прямо за пушистый хвост. Но белка сдаваться не собиралась. Она накинулась на несчастного молодого человека, и возможно расцарапала бы ему все лицо, если бы в этот момент не подбежала городская стража, расталкивая на пути толпу зевак. Однако им не удалось задержать ворюгу. Как только послышался приближающийся звук бряцанья доспехов, белка отпустила юношу и скрылась с места преступления.

Понаблюдав за этой картиной, Генри направил коня дальше, через главную улицу, а затем свернул в небольшой переулок. Миновав его, он выехал на перекресток, на углу которого стоял небольшой трактирчик с зелеными дверями, на которых давно облупилась краска и грязными немытыми окнами. Генри подъехал к заведению, спешился и, привязав коня, вошел внутрь.

В трактире было людно и дымно. Несмотря на то, что до вечера еще далеко, свободными оставались всего два столика. Первый стоял прямо у входной двери, второй находился в самом дальнем темном углу трактира рядом с компанией енотов, играющих в кости. Генри выбрал второй вариант, так как именно там можно просидеть хоть весь день, оставшись незамеченным для посторонних глаз. Через пару минут к нему подошел официант и принял заказ. Вскоре на столе стояла кружка, в которой пенился темный эль. Однако Генри не притронулся к нему. Он сидел и смотрел на входную дверь, не замечая спора, который возник между игравшими за соседним столиком енотами.

Дверь в трактир отворилась, и на пороге показался высокий худощавый мужчина с копной рыжих волос и плешивой рыжей бородой. Нельзя было сразу сказать то ли это бедный крестьянин, то ли вовсе бездомный бродяга. Одет он был в старые потертые штаны с дырками на коленках. Его старый, видавший виды плащ давно изъеден молью и залатан далеко не один раз. Такая тряпка, вряд ли кого-то сможет согреть даже в самый легкий мороз. Лицо у него вытянутое и острое, словно у лисицы, а серые глаза смотрели по сторонам недружелюбным и бездушным взглядом. Складывалось ощущение, что этот тип может совершить что угодно, даже убийство не моргнув и глазом.

Осмотревшись по сторонам и заметив Генри, рыжий направился к нему. Протискиваясь между столиков, он нечаянно наступил на хвост одному из енотов, за что был обруган самой отборной бранью. Однако рыжий, метнув в сторону толстого енота презрительный взгляд, прошел мимо и уселся прямо напротив Генри.

– Господин хотел меня видеть? – спросил незнакомец хрипловатым голосом.

– Ты опоздал, Сервус.

– Прошу прощения, господин, но я специально шел по самым длинным улицам, запутывая следы, на тот случай, если за мной вдруг кто-нибудь следит.

– Это было ни к чему, хотя… лишняя осторожность не помешает, – Генри кивнул.

– Именно так я и подумал, – по голосу и по манере общения Сервус сейчас напоминал слугу, готового на все ради хозяина.

Генри помолчал, причмокнул и, постукивая пальцами по столу, заговорил.

– Есть одно очень важное дело, которое я могу доверить лишь тебе, – Генри старался говорить вполголоса, опасаясь быть услышанным, но этого не требовалось, так как в трактире было очень шумно, и никому из присутствующих не было до этой парочки никакого дела. – Могу ли я положиться на тебя, как и раньше?

– Господин может положиться на меня как на самого себя, – при этих словах Сервус даже немного склонил голову.

– Так я и думал, – Генри перестал постукивать пальцами и наклонился ближе к собеседнику, опираясь локтями о стол.

– Сегодня во дворец доставят очень важное послание, – Генри говорил шепотом. – Затем, через какое-то время, король пошлет ответ. Повезет его, скорее всего, тот же человек, который доставит первое послание.

Генри замолчал, озираясь по сторонам, чтобы убедиться, не подслушивает ли их кто-нибудь. Но вокруг ничего не изменилось: за соседним столиком по-прежнему сидели еноты, играя в кости и о чем-то споря. Недалеко от них сидела парочка пьяных мужчин, шумно что-то обсуждая; откуда-то слышался веселый хмельной хохот; официант все так же бегал от стола к столу, разнося большие пенные кружки.

– Необходимо подменить письмо, которое король пошлет в ответ, на то, которое я тебе дам.

– Когда и где я смогу увидеть этого гонца?

– Приезжай сегодня в три часа на Мангутский холм. Ты знаешь, где он находится?

– Да, господин. Если мне не изменяет память, на нем когда-то была построена Бэкская башня.

– Все верно. Я буду ждать тебя в этой самой башне. Но только на этот раз не опаздывай! – прошипел в конце Генри.

– Все будет, как вы хотите, – произнес Сервус.

– Можешь идти.

Сервус поднялся с места и, проскальзывая между столиков словно змея, вышел из трактира. Генри залпом осушил эль, расплатился официантом, и в скором времени ехал к брату.