Ну наконец дверь! Лана на ходу пробовала кричать об опасности. Но как в страшном сне она не могла произнести ни звука, и просто продолжила бежать.

Загорелся зеленый. Время замерзло в замедленной съемке. Ребенок начинает выходить на дорогу. Один шаг, два, три…

Лана же бежала через дорогу с другой стороны пешехода. Считанные секунды и вот девушка схватила мальчика и сделала два шага до обочины. Сзади со свистом проехала машина.

«Красный внедорожник», – пронеслось в голове у девушки, хотя саму машину девушка сейчас не увидела. Она все еще сжимала мальчика в руках. Мама ребенка подбежала и обняла уже двоих: дитя и спасителя. Она плакала.

Вокруг уже начала собираться толпа. Все шумели. Кто-то вызывал полицию. Кто-то громко скандировал, что таких водителей сажать надо. Кто-то так же громко отвечал: «Ты видел машину? Таким все нипочем…»

Лана же смотрела на обратную сторону дороги. Там, медленно приближаясь к бордюру, по серой дороге катился ярко-оранжевый апельсин.

– Лана, солнце, ты точно хочешь жить на квартире одна, после всего, что произошло? – Кира Николаевна металась по палате. – Подумай еще раз. Вдруг еще что-то случиться? Я же не переживу!

– Не драматизируй, пожалуйста. Что может случиться? Я пришла в себя и с головой тоже все хорошо, память в комплектации имеется. Меня здесь итак на неделю дольше задержали, – ответила Лана. Она уже собирала вещи в спортивную сумку. Девушке не терпелось скорее оказаться дома.

– Ну да! А что это была за истерика по поводу апельсинов? Ты тогда здорово обеспокоило врачей, но мне так никто толком ничего не объяснил. Ну давай же поехали домой! Отец как раз приезжает из командировки. И Коля по тебе скучает, – уговаривала мама Ланы.

– Я обязательно приеду летом. Но сейчас хочу вернуться к привычной жизни, а не сидеть без дела дома. Мне сейчас это необходимо. Пожалуйста, пойми меня.

– Хорошо, – Кира Николаевна выдохнула после долгой паузы. – Но! Я буду приезжать к тебе. Часто. Очень часто. И даже не думай возражать мне.

– Не буду! Оставайся хоть сейчас.

– Сейчас не могу. Завтра на работе сдаем годовой проект. Даже если я умру, босс воскресит меня и притащит на работу. Но если надо я послезавтра прилечу обратно!

– Ты и правда сильно испугалась за меня. Мам, не знаю, что это было, но сейчас я в полном порядке, – сказала Лана. Отчасти она понимала, что та чувствует, поэтому спешила успокоить ее. – Переживания это худшая работа, поэтому возвращайся к своей.

Кира Николаевна улыбнулась. Она подошла и обняла дочь.

– Я приготовила тебе еду, оплатила коммуналку и купила новую стиральную машину, а то старая барахлила совсем. Но если что звони. И я буду звонить.

– Спасибо мам, – откликнулась Лана. Вот она мамина забота! И слезы навернулись на глаза.

– Ну все иди. На самолет же опоздаешь!

– Да надо. Ключи от квартиры на тумбочке. И смотри теперь ты на спецконтроле! – сказала Кира Николаевна и сделала жест «глаза в глаза».

– Так точно, мам!

– Все пока! – последние слова прощания и мама Ланы вышла за дверь.

Лана вздохнула. Прощаться с родными, даже на недолгий срок, очень грустно. Ей и самой пора было уходить из больницы. Девушка пробежала глазами по палате в поисках забытых вещей и уже собиралась уходить, как зашла Ира.

– Хочешь убежать не попрощавшись? – спросила Ирина и обижено надула губы.

– И в мыслях не было! – ответила Лана. – Спасибо тебе огромное, что возилась со мной все время. И развлекала меня. И не давала в обиду Эдуарду Андреевичу.

– Ну что ты! Это же моя работа. К тому же с тобой очень интересно, поэтому мы развлекали друг друга, – Ира улыбнулась.

Медсестра Ирочка действительно стала для Ланы подругой. Когда ей было грустно, Ира рассказывала забавные истории из жизни больницы, комичных пациентах и курьезных ситуациях. Это помогало Лане чувствовать движение жизни. Находясь, в четырех стенах очень сильно ощущение, что отстаешь от ритма жизни, ее динамики и даже банального общения. Конечно, девушку навещали и друзья и коллеги, но все же Лана понимала, что сейчас у каждого свои проблемы, дела, дедлайны и нельзя их приковать к своей кровати наручниками. А для Иры это все-таки была работа.

Лана хотела найти Иру не только для того, чтобы попрощаться. В воздухе витал и другой вопрос, который девушка хотела обсудить, но не решалась уже неделю. Это касалось того страшного дня, когда Лана вытащила мальчика из-под машины. Что же видела медсестра и Эдуард Андреевич? Почему об этом с ней еще и словом не обмолвились?

В тот злосчастный вечер, очнувшись от шока, она отдала ребенка матери и быстро убежала обратно в больницу. На руку сыграл тот факт, что все внимание было приковано к матери и чудом спасшемуся мальчику.

Вернувшись в больницу, Лана не хотела вращаться в свою палату. Поэтому специально или случайно снова потерялась. Она не часто ходила по больнице и тем более по нижним этажам. Это был настоящий лабиринт из одинаковых коридоров, лестниц и палат. В конце концов, девушка нашла укромный уголок под лестницей. Здесь стояла бесхозная скамейка, на которую и уселась Лана пытаясь привести в порядок мысли. Адреналин все еще бушевал в ней.

То, что произошло, никак не вязалось с реальностью, скорее происходящее напоминало сюжет фантастических фильмов, которые бесконечно крутят по телевизору. Было гораздо легче убедить себя в том, что у нее психоз из-за травмы головы, чем поверить в сверхъестественное. Нужно просто пойти к Эдуарду Андреевичу и спросить, что вообще происходит? Но вдруг доктор запрет в психушку и будет проводить опыты? Но ведь этого не может быть! Вот только… вдруг все взаправду?

Примерно в таком ключе текли мысли Ланы. Через полчаса сердце Ланы уже угомонилось, но четкого ответа так в голову и не пришло. А вернуться в палату девушку заставило самое банальное на свете: ей стало холодно в одной пижаме. Да и от бешеного бега пить хотелось страшно. Ничего драматичного, сухая реальность.

Как только Лана вышла в коридор ее увидела медсестра или врач быстрым шагом направилась к ней.

– Вот ты где, девочка! Вся больница на ушах! Все и каждый ищет тебя. Нельзя же быть такой безответственной! – примерно это и ворчала женщина всю дорогу до палаты.

В палате, как и предполагала Лана, ее ждал Эдуард Андреевич. Девушка, стараясь не смотреть на врача, медленно села на кровать. Внутренне она готовилась к шквалу вопросов. Вот только их не последовало. Доктор выглядел скорее озадаченным, чем потрясенным. Это еще раз навело на мысль, что Лане все причудилось и под лестницей на скамейке она провела времени больше, чем полчаса.

– Ты как? – только и спросил доктор.

– Нормально.

– Это хорошо. Ты не против, если я оставлю тебя?

Лана отрицательно покачала головой, и Эдуард Андреевич вышел за дверь. Такого поворота событий Лана не ожидала. Он как будто ничего не видел. Да даже если это был просто приступ шизофрении, реакция должна быть другой! Из-за ошибки в имени Виктора и Ника подняли дикую шумиху, а сейчас ничего.

«Ну и пусть так все и остается», – подумала Лана. И все же она ждала серьезного разговора, ну или хотя бы вопроса, но ничего. Ни на следующий день, ни через неделю. Такая реакции вызывала сомнение, недоверие и страх. Поэтому Лана и решилась в последний день осторожно узнать, как выглядела ситуация со стороны. Например, со стороны Иры.

– Ира, слушай… – начала было Лана, но запнулась.

– Да?

– Помнишь тот день, когда я убежала из палаты?

– Еще бы! И какая муха тебя укусила? Я тогда побежала за тобой и искала по всей больнице. А потом встретила Эдуарда Андреевича, и он сказал, чтобы я даже близко нос не совала в это. Так что произошло, не расскажешь?

– Слушай… Я и сама не очень… – Лана мямлила, не зная, что и придумать. – Можно я отвечу, что не расскажу, а ты не обидишься?

– Да. Как можно отказать любимой пациентке, да еще и в последний день? – весело ответила Ира, хотя Лана и видела в ее глазах здоровое любопытство. Теперь «любимая пациентка» поняла, почему ей так нравиться Ира. Она не навязчивая и, действительно, не сует нос в чужие дела, хотя на первый взгляд и кажется болтушкой и сплетницей.