Норис Белтарид отстранил корзинщика с дороги и быстрым шагом подошел к прозрачной емкости с гомункулом, сел на корточки, так что его лицо оказалось на уровне емкости и осторожно прикоснулся к ней рукой.

– Вы что, убили его?.. – Проговорил он тихо, но с такой яростью, что Вийон понял – если это окажется правдой, убивать будут уже его.

Но нет, пронесло. Когда Норис слегка постучал ногтем по колбе, гомункул внутри слабо дернулся. Глаз он не открыл и не изменил положение своего тела, однако и крошечного движения алхимику хватило, чтобы прийти к заключению о том, что случилось.

– Нет, вы всего лишь его истощили. Несколько суток он будет бесполезен. – Норис выпрямился и бросил на Вийона испепеляющий взгляд. – Вы хоть представляете себе, насколько хрупка и коротка жизнь этих существ сейчас, пока мне еще не удалось отыскать способа стабилизировать их?! Я ведь вас предупреждал: никаких парадоксов! Это их убивает! Вы что, специально решили мне навредить?!

– Что вы, господин!.. – Вийон воздел руки в умоляющем жесте, привычно сгибая спину. – Вы ведь сказали сами – спросить что-то простое, вроде того:«куда пропала кошка?» А я спросил, куда пропал мой друг, которого мне очень нужно найти. Если бы вы сказали, что нельзя спрашивать про людей, я бы и не спрашивал!

– О, Бессмертный Лекхан, дай мне сил! – Алхимик закатил глаза. – Дай мне сил удержаться и не прибить этот кусок глупости и невежества прямо сейчас!.. Можно! – Он снова вперился в Вийона яростным взглядом. – Можно спрашивать о людях! О ком угодно! Но без метафизики и без парадоксов! Каким образом, остолоп, гомункулус может ответить тебе на вопрос «где он сейчас?», если Айнри – это она?

– Что??? – Вийон вытаращил глаза. – Что значит «она»? Айнри Тозол – мой друг, мы с ним дружили в детстве! Сейчас это, наверное, солидный мужчина!

– Мужчина с женским именем? – Ядовито уточнил Норис. – Неужто вы со своим другом подрабатывали в детстве, ублажая богатых мужеложцев? Я слышал, такие люди иногда дают своим мальчикам-любовникам женские имена!

– Нет… – Вийон был совершенно ошарашен. – Нет, ничего такого не было… С чего вы вообще взяли, что это женское имя?

– У моей двоюродной тетки была подруга, которая назвала свою дочь Айнри.

– Может быть, это одно из тех имен, которые дают и мальчикам, и девочкам… – Неуверенно произнес Вийон. Такие имена встречались редко, так как считались дурными, но все же существовали в силу того, что в одной стране определенное имя мог носить мужчина, а в другой такое же или схожее по звучанию, считалось, напротив, женским.

– Тогда почему гомункул потерял силы? А? – Норис показал рукой на колбу со спящим человечком. – Только одна причина: ты задал вопрос, на который невозможно ответить, потому что нельзя сказать, где «он», если «он» – это она.

– Но я уверен…

– В чем ты уверен? Ты когда-нибудь видел этого Айнри голым? Купался вместе с ним?

Вийон отрицательно замотал головой.

– Вот видишь, – с печалью и усталостью сказал Норис. – Ты не знаешь, какого он пола. Она.

– Но…

– Она могла притворяться мальчиком, разыгрывать тебя. Переоделась в мужскую одежду и говорила о себе в мужском роде, вот ты и поверил!

– Но… – Вийон осекся и не договорил, хотя на этот раз Норис не стал прерывать его. Вийон был уверен, что Норис не прав, но как это доказать?.. А если вдруг… Уверенный тон Нориса зародил в нем крупицу сомнения. Могло ли такое быть? Вийон вспомнил Айнри, его мягкий высокий голос, полное отсутствие агрессии, дружелюбие и душевную теплоту, которые больше подошли бы девушке, чем парню… Нет-нет-нет. Не может этого быть.

– Я бы понял, если бы это была девочка. – Тихо сказал он. – Но это была не «она». Это был мальчик, мой друг.

– Как бы ты это понял? – Спросил алхимик. – Груди у нее могло и не быть, бывают плоские девушки, а тем более, ты говоришь – вы дружили в детстве! Не выросло у нее еще ничего.

Вийон хотел возразить, но алхимик махнул рукой, заранее отметая все возражения и показывая, что ему больше не интересна эта тема.

– Впрочем, думай что хочешь, мне до этого нет дела. Да уж, хорошо же ты мне «помог» с опытом над гомункулусом – только все испортил!.. Ну что ж, остается надеется, что он придет в себя через два-три дня. А ты можешь идти. Больше мне от тебя ничего не нужно.

И Норис сделал жест в сторону двери. Вийон не шелохнулся.

– Что такое? Еще что-нибудь?

– П-простите… да, есть еще кое-что…

Это был крайне неподходящий случай, но лучший уже вряд ли представится. Вот только что спросить? Алхимик раздражен, даже зол на Вийона. Шансы на то, что он проявит снисхождение в ответе хотя бы на один вопрос, были крайне малы, а у Вийона таких тем было целых две. Ему очень хотелось спросить Нориса о Колесном звере и загадочном «парадоксе Лусса», но ведь если он использует свой призрачный шанс на этот вопрос, то до обсуждения долга Байла Хадзи речь точно не дойдет. Он уже и так порядком разозлил алхимика.

Затем Вийон понял, что не сможет внятно говорить о Колесном звере, потому что совесть ему не даст вести этот разговор спокойно, он будет путаться и вряд ли что-то запомнит. А значит, лучше было действовать в ущерб себе, чтобы хотя бы чего-нибудь добиться, пусть и не для себя. Ему говорили, что так поступать неправильно, и заботиться в первую очередь надо о себе, но следовать этому мудрому совету Вийону никогда не удавалось.

– Я знаю, что вам задолжал один мастер Дежьена Опор и Проемов, Байл Хадзи…

Норис прищурился и посмотрел на гостя уже совершенно по-новому. Вийон продолжал:

– Он должен был сделать для вас дом, но тот не получился таким, как хотели вы и мастер Байл. Теперь вы хотите разорить Байла, отобрать у него все имущество и жилье… Пожалуйста, не делайте этого! Господин Байл – не мошенник, он просто старый человек, одинокий, его все покинули, он уже и так почти разорен! Не отнимайте у него книг и дома, в котором он прожил всю жизнь! Дайте ему еще немного времени – вдруг он сумеет найти способ переделать тот дом так, как вы хотите без большого разорения! Прошу вас!..

– Ты не посланник Милгая Арсина. – Холодным голосом констатировал Норис. – Ты самозванец. Тебя послал Байл. Сколько тебе заплатил этот лжец, а? Отвечай!..

Но прежде чем Вийон успел сказать хоть что-либо, Норис отвернулся и крикнул в дверной проем:

– Ха-а-арбус! Сюда поднимайся! Есть для тебя работа…

Последние слова он произнес не так громко, а но весьма зловеще, уже разворачиваясь обратно к лже-посланнику.

Вийон упал на колени.

– Господин, простите! – Взмолился несчастный корзинщик. – Байл мне не платил! Ему и нечем! Так уж случилось, что я оказался в его доме – он там совсем один, брошенный слугами, потерянный старый человек!.. Из-за смерти жены он допустил маленькую ошибку в расчетах, когда проектировал дом для вас, и из-за той ошибки начались все несчастья! Дайте ему еще немного времени! Неужели он не заслуживает еще одного шанса?!. Избейте меня, если хотите, но сжальтесь над стариком!

С ужасом Вийон услышал, как заскрипела лестница под тяжелыми шагами поднимающегося по ней громилы.

– Мир был бы совсем другим, если бы все получали то, чего они заслуживают, – холодно и утомленно, но уже без такой злости, как прежде, сказал Норис. – А чего заслуживаю я? Разве я заслуживаю быть разоренным по милости твоего Байла? Этот участок земли в Верхнем городе, материалы для строительства, в том числе и довольно редкие, плата строителям и мастерам по камню, наконец, оплата услуг самого Байла – все это, знаешь ли, недешево мне обошлось. Да на эти деньги я мог бы купить себе пять лабораторий! И вот теперь ты просишь пощадить этого мошенника?! А как же я? Кому интересны мои трудности и беды? Никому! Я лучший алхимик в Дангилате, а может быть и во всем Ильсильваре – но чванливые обитатели Верхнего города смотрят на меня сверху вниз лишь потому, что я не живу в роскоши, как они и не трачу деньги просто так, а во всем себе отказываю, жертвуя всем во имя науки! На мои письма даже не отвечают – а я, значит, должен проявлять великодушие и прощать долги, хотя потратьденьги, отданные Байлу, на обычный дом в Верхнем городе, на приемы и слуг – как те же самые люди, заметив мой достаток, проявили бы ко мне куда больше любезности!.. Нет, молчи. Я не желаю ничего больше слышать.