— Просто лети вперёд, — скомандовал Гаону Михей. — На голос папы.

Клипер поворчал, перенастраивая радары, сделал замысловатую петлю и устремился в кажущуюся бесконечность. Остров появился в обзорных экранах, когда Гаон уже шёл на снижение.

— Высадимся на побережье, — сказал Михей дремлющему в соседнем кресле Хранителю. — Оттуда уже пешкодрапом.

— Опять солнце, — вздохнул Саартан и сладко потянулся. — На твоём корабле самая комфортная для меня атмосфера.

— Не привыкай спать в креслах, — Михей лихо спикировал на пустынный пляж и отключился от клипера. — Это привилегия Кота.

— Не пробовал подсовывать ему коробку? — Саартан нехотя вылез из удобного ложемента.

— Зачем это? — не понял Михей.

— Кошаки любят забираться в коробки. Это же святая истина.

Михей прыснул, представив своего учителя свернувшимся клубком в картонном ящике. Саартан сдержанно улыбнулся. Пожалуй, за счёт крови он побольше своего друга знал о той мощи, что таилась в древнем герти, поэтому нелепость картинки забавляла его сильнее, но в то же время смущала. За то недолгое время, что Кот делился с Хранителем силой, Саартан проникся глубоким уважением к старому герти, только вот избавиться от привычки подкалывать его так и не смог. Холёная вредность не позволяла. И та же вредность мешала Хранителю наладить отношения с Иватарном, хотя Михей упрямо настаивал на том, что все члены его (как главы Высшего совета кураторов, разумеется. Знал бы ещё совет этот, что у них новый глава…) команды должны всецело доверять друг другу. Как же доверять тому, кто до сих пор не смирился с тем, что какой-то мальчишка занял место его любимого учителя и сердечного друга? Где ревность, там и враждебность…

Саартан почувствовал пристальный взгляд Михея. Подозрительно прищурился — мысли читает? Не должен бы. С некоторых пор разум Хранителя надёжно скрыт под завесой тьмы и амулета Вакея.

— Ты во мне дырку прожечь хочешь? — поинтересовался Саартан.

— Интересно, о чём ты так крепко задумался, — Михей встал с кресла, кивнул другу, мол, пора идти.

— О кураторах. Мы сейчас с тобой на них похожи.

— Ага, и прилетели вмешиваться в дела того, кто всю эту кураторскую фигню выдумал, — Михей хихикнул. — Глава Совета с напарником против отца-основателя.

— Что ты планируешь делать с Мельхиором?

— О, как звучит-то! Кто я для него? Муравей под сапогом всего лишь. Кусачий такой муравей, но так и эдак — насекомое. Только сапог не учёл, что у муравья друзья есть, — Михей ласково погладил Хранителя по плечу. — Цайары не верят в силу дружбы. А я верю.

— И я в тебя верю, — Саартан перехватил его руку у локтя в скрепляющим слово жесте.

Михей ответил на свойственное воинам и братьям рукопожатие. Посмотрел в глаза Хранителю с теплотой и благодарностью. Кивнул.

— На штурм Острова? — спросил Михей.

— На штурм Острова, — ответил Саартан.

Гаон проурчал что-то ободряющее и спустил трап на песок.

***

Маленькую деревню окружал высокий острозубый частокол. Михей и Саартан, не таясь, подошли к массивным воротам.

— Есть кто дома? — громко крикнул Михей.

В ответ за частоколом послышалось какое-то шевеление, и поверх зубьев высунулись головы. А за головами показались хищно блеснувшие на солнце острия стрел. В воротах приоткрылось прямоугольное окошечко.

— Из какого отряда? — грубовато спросили из него.

— Э… Альфа? — Михей переглянулся с Саартаном.

— Что ещё за альфа? — окошечко открылось полностью. Выглянувший мужчина подозрительно оглядел путников. — Звери вы какие, я спрашиваю?

— Я — лис, а это, — Михей указал на Хранителя. — Дракон.

— А, Псы и Ящеры. Хм… У нас обычно разнополые пары приходят. Как вас угораздило-то?

— Да как-то… вот.

— Ладно. Оружие при себе имеете?

— Не, — Михей покрутился, показывая, что не вооружён.

Саартан развёл пустые ладони в стороны. Эти люди же не о внутреннем оружии спрашивают?.. Ворота загромыхали засовом, и створки разошлись.

— Проходите, — мужчина, молодой и крепкий, приглашающее махнул с резным посохом в руках. — Только без глупостей.

— Ладушки, — Михей завертел головой, разглядывая подошедших к ним людей.

Хмурые, настороженные. Одетые в самодельную одежду, с самодельным же оружием. Луки, копья, дубинки и всего у троих — посохи. Ни детей, ни стариков: самому младшему жителю деревни лет семнадцать, самому старшему — немногим за тридцать. Дома в деревне походили больше на обустроенные шалаши и навесы из жердей, плетёных стен с гамаками в несколько ярусов и верёвочными лестницами.

— Меня зовут Марке, — представился впустивший путников мужчина. — Я тут вроде старосты.

— Где тут? — моментально среагировал Михей.

— Э… — Марке почесал посохом затылок. — В деревне. Не на Острове же.

— А можно стать старостой Острова?

— Ну, если станешь — сможешь уйти отсюда. Или уплыть, я уж не знаю.

— А так просто, значит, не уплывёшь?

— Вы, ребята, с какой луны упали? — староста нахмурился. — Это же Остров! Сколько не греби в море, всё равно обратно приплывёшь. Все отряды хоть раз да пробовали!

— А что за… — Михей скривился и замолчал, получив болезненный тычок под рёбра от Хранителя.

— Мой друг очень устал, — мягко сказал Саартан. — На солнышке перегрелся. Ему бы воды и пожевать чего-нибудь. Получится?

— Отчего же не получится-то? — Марке подозрительно покосился на поджавшего губы Михея и повернулся к Хранителю. — Пока вы гости — мы угощаем. А захотите остаться, то отрабатывать еду придётся. У нас тут нет волшебного алтаря, всё сами добываем. Идёмте.

Саартан «понимающе» закивал и потащил друга за старостой в деревню.

— Они нас за кого-то приняли, — шепнул Саартан в ответ на возмущённые взгляды Михея. — Пусть так и остаётся пока.

— Ага, — так же шёпотом отозвался Михей и состроил страшную мину. — Меня тоже слово «разнополые» малясь напрягло.

Саартан кхекнул. На это как раз он внимания не обратил.

Староста отвёл гостей в свой дом-шалаш, познакомил с женой Тейлой, накормил обедом из рыбной похлёбки с лепёшками. Охотно рассказал о себе.

— Я на Остров попал уже большеньким, — говорил Марке. — Мне лет десять было где-то. Уснул в своей кровати дома, а проснулся на алтаре у Медведей. Долго ревел, хуже самых маленьких, никак привыкнуть не мог, что теперь надо как-то жить без папы и мамы. А дома-то всё мечтал стать самостоятельным, сбежать от родителей, эх… Сбежал вот. Дальше ничего, освоился. А когда подрос, встретил Тейлу, — староста с любовью посмотрел на хлопочущую у стола жену. — Встречаться тайно стали. Ну, а потом, сами понимаете: бабочка и изгнание.

Михей открыл было рот, чтобы что-то спросить, глянул на Саартана, вздохнул и кивнул, мол, конечно, понимаем мы всё. Бабочка. Чего уж тут непонятного-то? И алтарь у медведей — чем чёрт не шутит?

— Мы сперва хотели к Куницам идти, — продолжал между тем Марке. — Ходят слухи, что они принимает Взрослых. Их вожак свою какую-то Игру ведёт, Аист его пока никак не наказывает, вот люди к нему и тянутся. Но потом мы наткнулись на эту деревню. Подумали, что устали от всех этих игр и решили остаться. Я старостой стал, когда Лема убили.

— Убили? — Саартан перестал жевать лепёшку.

— Ну да, те же Куницы. Мы к ним за провиантом сунулись перед сезоном дождей. Одной рыбой не особо прокормишься ведь. Да и фрукты поднадоедают. А у них алтарь как раз прислал новую партию запасов, включая одежду… Да что теперь говорить-то? Поторопились, вот и попались. Вы-то что думаете дальше делать? К нам впервые два мальчика приходят, не знаю, как к этому остальные отнесутся.

— А… э-э-э… — Саартан с мольбой посмотрел на Михея: я запутался — выручай.

— А две девочки? — тут же нашёлся Михей.

— Девочек того, — Марке смутился. — Тоже не было. Да и в отряде… мы с Тейлой не единственные были, кого изгнали за… ну… сами знаете. Но все уходили обычными парами, даже если без любви спали друг с другом.