– Ну что ж, – обиженно надув губки, сказала Альбина, – на первый раз мы тебя прощаем. Но в следующий раз отказа мы не примем!

Когда мы вышли из здания офиса и направились в свой ресторан, Альбина сказала мне:

– Ты ведь не против, если я приглашу Федю в нашу маленькую компанию?

– Конечно, нет, – ответила я.

– Он очень классный человек, – вздохнула Альбина. – Такие парни на дороге не валяются, Верочка. Нужно сделать так, чтобы он стал нашим хорошим другом, пока его не сцапал кто-нибудь другой. Заодно и тебя с ним поближе познакомим. Как считаешь?

– Вы с ним общаетесь? – спросила я подругу, беря ее под руку.

– Как сказать, – протянула Альбина. – Болтали несколько раз, когда случайно пересекались в холле или коридоре. У него, оказывается, два высших образования. Как я поняла, в скором времени он может подняться в должности на несколько ступенек вверх. В вашем отделе он ненадолго.

Мне льстила неожиданная поддержка Альбины, однако я была уверена в том, что о моем увлечении Федором она не догадывалась. Казалось, состоявшаяся в любовной сфере и уверенная в своем женском будущем Альбина искренне хотела помочь мне в устройстве моих отношений с успешным и перспективным молодым человеком. Это ее стремление еще больше расположило меня к ней – возможно, искренняя симпатия к Альбине казалась мне в то время много превышающей симпатию к Этти. Этти как будто просто всегда была и всегда будет – самое большое заблуждение, какое только может быть по отношению к тому или иному человеку.

Мы никогда-никогда не задумываемся о том, что чувствуют и о чем думают другие люди. Мы видим мир лишь своим уникально и неповторимо сформированным взглядом, который не может быть воспроизведен ни в одном другом человеке. Люди, которые смотрят на одни и те же вещи под одинаковым углом, не повторяют взгляда друг друга: взгляды их могут быть идентичными, но не одинаковыми, а у всякого параллельно сформированного угла непременно есть отклонение. В конечном счете каждый человек в первую очередь думает о себе – лишь устроив собственное суждение в подходящее материальное русло, он в редких случаях может задуматься о чувствах ближнего.

Я не думала тогда ни об Этти, ни тем более о Глебе. Этти становилась для меня подобна сбору грибов ранней осенью – я не особенно вникала в детали бесед с ней, а просто как будто отдавала дань традиции, предаваясь собственным рассеянным мыслям.

Глеб же и вовсе не занимал моих рассуждений – в моих мечтах не было места побочным страстям. Меня как будто не касались ни его привязанность ко мне, ни внезапная пылкость чувства, которое, быть может, так же как и во мне, впервые открылось в нем. Я воспринимала его порывы как манию, сумасшествие, а он, молодой, хорошо образованный и не менее перспективный, чем Федор, был для меня лишь безумцем, от которого мне хотелось поскорее избавиться.

Всякое увлечение полностью поглощает сознание, а следовательно, и дни. Но более всего остального увлекает игра любви, потому как она задействует работу не только воображения и мысли, но и сердца – гулкого мотора души.

Отцу по случаю открытия месторождения нового минерала с непроизносимым названием мелликанцелит университет выделил средства на организацию лекции, на которую были приглашены лучшие студенты, ученые и журналисты. Лекция эта проходила в здании университета, в большом зале с высокой сценой, широким экраном и кафедрой, за которой стоял мой отец. Высокий и красивый, он звучным голосом рассказывал о чудесной находке, которая могла претендовать на звание самого сенсационного открытия последнего десятилетия в своей области.

– Минерал относится к группе доломитов, – вещал мой отец, стоявший на фоне широкого экрана с изображением ромбоэдрического минерала молочного цвета с бурыми вкраплениями, которые отливали перламутром. – Минерал до конца не изучен, однако те свойства, которые нам известны, позволяют сделать вывод, что минерал значительно отличается от всех известных на сегодняшний день минералов класса карбонатов. Изоморфные примеси превышают допустимые нормы. Я хочу обратить внимание ученого совета на то, что подобные минералы еще не встречались на поверхности Земли. Месторождение минерала находится на Урале, и я хотел бы просить ученый совет помочь мне в организации экспедиции – материально, конечно. У меня есть группа, которая уже сейчас может отправиться на раскопки. – Отец на мгновение замолчал, обводя взглядом собравшуюся публику, после чего произнес, склонив в утверждении голову: – Еще раз повторю, что минерал по своему составу уникален. Он был открыт полгода назад, и один небольшой экземпляр, который мне удалось добыть, был привезен мною в Москву для детального изучения. Но этого очень мало. Месторождение может оказаться довольно крупным, к тому же оно находится в труднодоступном месте, и без поддержки ученого совета подобная экспедиция станет невозможной.

Последовал ряд вопросов, связанных с уточнением свойств минерала и его месторождением, затрещали затворы фотоаппаратов. Зал наполнился ровным гулом, выражающим сомнение. На лицах ученых, всегда пребывающих в скептически настроенном расположении духа, было скучающе-жадное выражение. Всякое новое открытие требует безвозвратных вложений, а их никто делать не любит. Однако отец, вскинув руку, прося тем самым тишины, еще раз убедительно повторил все основные доводы в пользу экспедиции.

Я, мама, Борис и Жанна сидели в зале и в волнении сжимали холодные пальцы, наблюдая за тем, как отец с гордо поднятой головой стоит перед большей частью несведущей публикой и представляет ей дело своей жизни, буквально прося разрешения на его продолжение. Он не выглядел ни смущенным, ни решительным, а, казалось, был совершенно спокоен и уверен в исходе лекции, превратившейся в конференцию, на которой обсуждался важнейший из всех существующих вопросов – финансовый.

Вернувшись полгода назад из трехмесячной экспедиции на Урал и привезя с собой новость об открытии нового минерала, отец полностью погрузился в лабораторное изучение его свойств, зачастую возвращаясь домой после полуночи. Все свободное время, если таковое есть в жизни ученого, он посвящал науке, подробно изучая уже известные факты и записывая сделанные предположения. Больше полугода он потратил на различные опыты, поиск схожих по составу минералов и анализ их месторождений. Результаты проделанной работы так поразили его, а коллеги-ученые так холодно отнеслись к совершенному им открытию, что довольно скромный по своей природе и независимый по своему существу человек был вынужден посредством небольшой хитрости прибегнуть к обращению через лекцию к представителям прессы. Можно себе представить, какие последствия могло иметь подобное выступление, однако отец не думал об этом. Он видел цель, частица которой уже была в его руках, и был полон решимости во что бы то ни стало достигнуть ее основательно, а не частично.

Гул нарастал, кто-то даже покинул зал, но основная масса продолжала озадаченно оглядываться, будто ожидая, что кто-нибудь с последних рядов подскажет им, что нужно делать.

Но никто не подсказывал, и скоро все замолчали, обратив взоры туда, где стоял мой отец.

Я увидела, как в полутьме едва освещенного зала над головами собравшихся поднялась рука.

– Пожалуйста, – указал на нее мой отец, предлагая вопрошающему лицу подняться.

– Меня зовут Александр Брасов, я представитель журнала «Рустон», – представился молодой человек, поднеся к губам предложенный ему микрофон. – Эдуард Алексеевич, вы говорите об уникальности минерала и необходимости экспедиции. Но в чем конкретно заключается эта необходимость? Как я понимаю, открытие было сделано, а минерал получил свое название. Каждый год открываются десятки новых минералов и аналогов уже известных науке. Зачем нужна дополнительная экспедиция на уже открытое месторождение? В чем уникальность этого минерала, обуславливающая необходимость повторной экспедиции? Спасибо.