Возвращение назад было занятием менее напряженным, от чего я и посвятил больше времени самой крепости. Она была очень уж большой, но отделка стен и потолка заставляла теряться в догадках. Для эпического храма тут все очень бедноватенько, утилитарно, а количество больших залов чересчур… большое. Комнаты по 50–60 квадратов следовали одна за другой, забитые различным деревянным хламом, а в конце каждого коридора были туалетные и душевые комнаты сразу на десять «посадочных мест».

— Это была либо огромная общага, — сделал устный вывод я, — Либо эльфийский университет.

— Нет, — тихо опровергла мои домыслы крадущаяся впереди Мимика, — Когда-то это место называлось Садом Лучших Цветов. Здесь растили и учили лучших куртизанок Туриката. А потом их продавали по всему континенту…

— А ты откуда знаешь? — удивился я.

— Я же бард, — пожала плечиками кошкодевочка, — Мне положено о таких местах знать.

— Ну, в общем, я не ошибся. Там, где студенты, там всегда бордель. Или, наоборот.

Гм, как же любят все разумные растить себе прислугу. Шлепая за повиливающей хвостом девчонкой, заглядывающей в поисках каких-нибудь книг в каждый зал, я думал о японских гейшах. Нет, эти женщины были известны отнюдь не продажей своих тел, а тем, что были специально подготовлены и разнопланово обучены скрашивать досуг разным веселым и богатым самураям, имея очень нехилый шанс в последствии выскочить замуж за щедрого клиента, что выплатит за девушку калым. Вроде бы, в современном мире подобные школы переключились на массовую штамповку «айдолов». Берут красивую девушку, учат танцевать, говорить по-английски, петь, вести себя, ну и всё такое прочее. Публике она понравилась? Стрижем деньги! Не очень зашла? Можно отдать замуж за бизнесмена, политика, а то и еще кого, кому нужна тренированная красивая жена, с которой не стыдно хоть к королеве на приём. Ну и состарившихся айдолов туда же, замуж. Всем хорошо. Культура рулит!

Впрочем, я не из тех, кому могут быть приятны вышколенные и послушные. Свои, дикие и симпатичные, куда лучше, хоть и проблем от них вагон!

Мимика, продолжающая тихо говорить, тут же подтвердила мои мысли на эту тему. Кошкодевочка предлагала нам перебраться в другое крыло цитадели на этом же этаже, имея предположения, что это самое второе крыло не будет иметь учебных помещений, а будет занято подсобными комнатами и спальнями, где нас обнаружить будет куда сложнее. Похоже на план, будем наблюдать и… охотиться. Если сирены пели свои песни с крыши, то рано или поздно они туда вернутся, когда шумиха уляжется. Вдруг получится стырить одну?

Ведь нам нужна всего одна сирена. Всего одна, мы за цен… бесплатно нужна, короче.

Открыв дверь в комнату нашей «базы», мы с Мимикой застыли в полнейшем шоке и растерянности. Три девицы, которых мы оставили благополучно спать под окном, в данный момент боролись за свою жизнь с красно-белым осьминогом размером с крупного теленка, опутавшим их своими щупальцами!

Защелкнув челюсть назад, я молчал подхватился спасать девчонок, но не добежав, остановился в совсем уж полной растерянности. Из кучи-малы, возящейся по полу, раздавались негромкие, но отнюдь не страдающие голоса Саяки, Тами и Матильды. Все трое тихо, но азартно ворчали, ловя страшные щупальца всем, чем можно и стараясь их зафиксировать.

— Лови, лови эти! Загибай!

— Куда я их тебе загну, сисястая? Они же гнутся!

— Зубами хватай! Я тогда вот эти поймать смогу…

— Сама зубами хвата… грлык! Гммуууу…!!

— Видишь, сами лезут! Всасывай!

— Грллыыыы!!

— Тами! Тами! Бери вот эти!

— Они меня сами берут!

— А ты не давайся!

Катающийся по полу ворох скорее напоминал сцену из китайского порномультика, чем борьбу со страшным врагом, от чего я даже замер, пытаясь понять, что откуда торчит, и как вообще обстоят дела. Рядом со мной застыла и Мимика, на красной мордашке которой застыло сложное выражение смущения и желания броситься в эту кучу-малу «на помощь». Кивнув сам себе, я коварно подтолкнул бардессу с подножкой, заставляя её сверху упасть на происходящее, а затем поинтересовался:

— И на кого вы это тут меня променяли?

Я задумчиво потыкал пальцем в пленницу. Пузо белое и мягкое, слегка влажное, но не противно скользкое и влажное, а как будто из-под душа вылезла. Потыканная смущенно скрутилась многочисленными конечностями в клубок, почти полностью спрятав «внутреннюю» белизну тела и оставив на поверхности лишь красную кожу внешней стороны. Одни глаза остались, большие, голубые и, что характерно, испуганные.

— Говорите, она приползла в туалет на этом этаже… поплакать? — осведомился я у своего женского отделения храбрых борцов с гуманоидными осьминогами.

— Да! — Тами, насупившись, рассматривала на своем бедре красноватые следы от щупалец, — Заходим, а она сидит в душевой и плачет! Вот мы её в плен и взяли!

— …а боролись вы…, - многозначительно уставился я на растрепанных и до сих не пришедших в себя от схватки остальных.

— Одеть её хотели! — всплеснула руками Саяка, — Она же голая!

Каким образом и что именно можно надеть на четырехрукую и четырехногую девочку-осьминога — вопрос, конечно, интересный. Особенно если учесть, что её конечности-щупальца крайне гибкие, как и всё её тело, то одежда в таком случае может быть расценена только как изощренные кандалы…

Я задумчиво посмотрел на замерший красный клубок с глазами, вызывающий опасений меньше, чем спящая Матильда. Очень симпатичный дитёнок, точнее монстрёнок. На вид лет четырнадцать, если проводить аналогию с людьми. И что нам с ней делать?

Вопрос я задал вслух.

— Давайте съедим, — выдвинула рацпредложение Тами, за что была ущипнута и укушена протестующими, к которым присоединились все, кроме меня. Несмотря на санкции, которым была подвергнута гномка, определенно понимающая нас осьминожка пришла в полный ужас, начав судорожно всхлипывать.

— А она разговаривает? — поинтересовалась Мимика, закрывающая от чешущейся гномки пленницу своей чахлой грудью.

— Разговаривала, — злобно доложила гномка, — Пока одеть не попытались!

Пришлось брать дело в свои руки. В отличие от присутствующих тут девушек, я прекрасно знал, как вести себя с детьми. Они — цветы жизни, надежда и опора, вечный стакан воды в конце туннеля, и прочая. То есть довольно пакостные, жутко эгоистичные сладкоежки, которым нужны только деньги, свободное время, компьютер и интернет, при минимуме обязанностей и ответственности. Из этого набора у меня были только как-то раз купленный кулек отличных шоколадных конфет, с помощью которых я планировал поощрять конструктивизм своих спутниц. Но что-то жаба задушила, от чего конфеты ждали случая, когда я останусь один с кружкой чая.

На первую, ловко сунутую в рот, осминожка отреагировала выпученными глазами и попыткой выплюнуть, но подсунутый ей под мягкий подбородок палец помешал этому свершиться до момента, когда та распробовала, чего ей там попало. Был, конечно, шанс, что чужеродному подводному организму монстра шоколад придётся не в тему, но я верил во всю дурь этого прекрасного мира всеми жабрами души. Как всегда, маразм был оправдан, а монстрик с удовольствием зачавкала поступающими конфетами под завистливыми взглядами окружающих. Пришлось выделить по одной штуке и им. А потом еще. И еще.

В общем, кулек рекордными темпами показал дно, зато щупальцастое существо успокоилось и даже заговорило человечьим голосом. Ну, в основном про то, что теперь и помереть не жалко.

— Так, стоп, — выставил я ладонь в сторону безвольно раскинувшегося монстрика, лежащего в позе, которую красно-белая осминожка сочла наиболее удобной для её кровавого убийства, — Ты это… скрутись обратно. Поговорим.

— Я ничего не скажу…, - тоскливо всхлипнула испачканным в шоколаде ртом монстродевушка.

— Пф, — фыркнула Тами, доставая бутылку с её любимым сладким вином, — Мач, иди погуляй минут двадцать. Она тебя боится.