Гермиона, возможно, и предпочла бы поспать у себя, но понимала, что Шерлок прав, поэтому из последних сил встала и ушла в спальню. У Шерлока был страшный беспорядок, как всегда. По комнате валялись вещи, кровать была заправлена кое-как, но Гермиона не обратила на это внимания и даже не стала применять к белью очищающего заклятия — ее хватило только на то, чтобы снять туфли и забраться под одеяло.

Проснулась она, судя по цвету неба за окном, либо через два часа — вечером, либо через восемь-десять — утром, и чувствовала себя полностью отдохнувшей. Невольно ее губы растянулись в улыбке. Ей это не приснилось. Вчера Шерлок показал ей, как восстанавливать воспоминания, значит, уже сегодня она сможет заказать порт-ключ, а через неделю — обнимать родителей, к которым вернется память.

Она потянулась, поднялась с кровати и навела в комнате порядок — благо, она могла сделать это одним движением палочки. Когда последняя мятая рубашка Шерлока поднялась с пола, разгладилась, ровно сложилась и заняла место в шкафу, а одеяло встряхнуло само себя и накрыло кровать, Гермиона направилась обратно в гостиную-лабораторию — и остановилась на полпути. Из-за двери доносились приглушенные голоса. Гермиона сделала еще два шага и остановилась, пытаясь расслышать, о чем говорят — ей бы не хотелось выйти из спальни Шерлока в тот момент, когда он принимает клиента.

— … долг мешает мне, — сказал тихо знакомый голос.

— Билли, я ведь говорил тебе, что он идиот? — это, разумеется, Шерлок.

— Прекрати паясничать, Холмс, — Гермиона узнала голос. Это был Драко.

Восстановить события, произошедшие, пока она спала, было просто. Не дождавшись ее, Драко занервничал и решил разыскать с помощью магии. Заклинание привело его в квартиру Шерлока, который не упустил возможности как следует повеселиться и показал Драко спящую в своей постели Гермиону. В другой раз Гермиона, пожалуй, рассердилась бы на обоих или смутилась бы, осознавая весь комизм ситуации, но сейчас она была слишком счастлива, поэтому просто открыла дверь и сказала:

— Привет!

Шерлок повернулся к ней спиной и сделал вид, что увлечен чем-то, находящимся на столе, а Драко, наоборот, бросился к ней, остановился в шаге и прошипел:

— Что это значит?

Плечи Шерлока едва заметно дернулись — видимо, ему было смешно.

— Я слишком устала вчера, побоялась аппарировать, — честно ответила Гермиона.

— Слишком устала в его квартире? — еще тише спросил Драко. — Интересно, чем же он тебя утомил.

Гермиона прищурилась и уточнила:

— Это сцена ревности? Ты думаешь, я тебе изменила с Шерлоком?

— Его наблюдательности хватает только на простейшие выводы, а комплекс неполноценности в сочетании с раздутым чувством собственного достоинства подсказывает только один вариант решения немудреного ребуса, — подал голос Шерлок.

— Простейшие? — переспросил Драко. Гермиона, чувствуя, что атмосфера начинает накаляться, быстро взяла его за руку и твердо сказала:

— Шерлок, помолчи. Драко, забудь. В концепции мироздания Шерлока существует он сам и толпа идиотов всех мастей. Послушай меня, — она попыталась поймать его взгляд, — я не изменяла тебе.

Драко вырвал свою руку из ее руки и отошел. На его обычно бледном лице проступили красные пятна, но больше он ничем не выдавал ни раздражения, ни злобы. Он сглотнул несколько раз, еще сильнее выпрямил спину и заметил равнодушным тоном:

— А ведь я мог раньше заметить. Что бы ни происходило, он у тебя на первом месте. Не я. И даже не Поттер с Уизли. Ты даже свои хваленые гриффиндорские принципы нарушаешь, чтобы защитить его.

— Драко, — мягко позвала его Гермиона. — Пойдем домой? Поговорим там, хорошо?

От недавнего счастья не осталось и следа, она чувствовала себя потерянной. Ей и в голову не могло прийти, что Драко станет ревновать ее к Шерлоку. Сама мысль об этом казалась смешной. Шерлок мог быть трижды симпатичным парнем, гением, человеком с удивительной харизмой — он все равно оставался Шерлоком, ее лучшим другом, а не возможным объектом каких-либо романтических чувств.

Драко колебался некоторое время, потом коснулся ее ладони и аппарировал обратно в квартиру Гермионы.

— Ты спала с ним? — спросил он.

— Да, — честно ответила Гермиона. — Но не сейчас. Очень давно, сразу после войны. Не считая того случая, который мы оба хотим забыть, мы просто друзья.

— И тем не менее, я обнаружил тебя сегодня утром в его постели, — Драко облокотился на письменный стол и поднял голову вверх. — Я, кстати, только сейчас понял. За три года ты мне ни разу не сказала, что любишь меня.

Гермиона сжала зубы — от слов Драко ее окатило волной стыда. Он был прав. Она слушала его признания, но никогда не отвечала сама. Разумеется, не потому что любила Шерлока, как думал Драко. Тогда почему?

— Я навязал тебе эти отношения, надеялся, что тебе будет со мной хорошо. Но Шерлока в расчет не принял, хотя нужно было.

— Я не люблю его, — уверено произнесла Гермиона.

— Меня тоже, — Драко отвернулся, потом вздрогнул и сказал, точно угадав ее мысли, — нет, я не буду вредить твоему ненаглядному Шерлоку Холмсу. Хотя с радостью сдал бы обливиаторам, но не буду.

Гермиона нахмурилась.

— Хочешь, дам клятву?

Нужно было отказаться. Она хорошо знала Драко и могла положиться на его слово: во всяком случае, пока ему не будет это выгодно, он ничего не расскажет. Но именно этого «пока» заставляло Гермиону сомневаться. Если кто-то в Министерстве узнает о том, сколько Гермиона рассказала Шерлоку о мире магии, ее отстранят от должности и отправят под суд, а его уничтожат.

— Хочу, — ответила она, точно понимая, что только что убила свои отношения с гордым и самолюбивым Драко.

Он дал клятву без колебаний, коснулся ее щеки сухими губами и аппарировал. Гермиона опустился на пол, на мягкий белый ковер, и попыталась расплакаться, но тщетно. Слез не было. Возможно, она выплакала все остатки, когда вернулась из Австралии, возможно, ее разум противился тому, чтобы лить слезы из-за любви.

Она не знала, сколько просидела, но из состояния глубокой задумчивости, больше похожей на транс, ее вывел скрип окна.

— Поток страстей утих, я полагаю, — сказал Шерлок, снимая мокрое от дождя пальто. — Как я и говорил, любовь плохо влияет на работу ума, и мистер Малфой тому отличное доказательство.

— Шерлок, — начала было Гермиона, но он поднял руку и продолжил:

— С точки зрения здравого смысла обиды и ревность — это абсурд, выбросы ненужных эмоций и сантиментов, и с этим ты не сможешь поспорить. Но меня интересует другое — когда ты едешь в Австралию?

— Я, — ответила Гермиона, опуская глаза в пол, — не еду.

— Напоминаю: твои родители, их память, восстановление. Разумеется, едешь.

— Не еду.

Раздался шорох ткани, и Шерлок сел на пол возле Гермионы.

— Это еще большая чушь, чем все остальное. Почему?

— Ты сказал верную вещь вчера, — сказала она и продолжила, толком не понимая, как ей удается произносить слова четко — внутри ее трясло от боли: — Про то, что живешь без воспоминаний о детстве уже двадцать лет и счастлив. Я им удалила воспоминания и дала возможность начать новую жизнь, в которой не будет магии, волшебных опасностей и дочери, которую они не могут защитить. Когда я впервые увидела свою сестру, я обратилась к директору Хогвартса и посмотрела списки учеников. Ни Грейнджеров, ни Уилкинсов там нет. Елена не волшебница. Она будет расти как обычный ребенок. Папа научит ее давать сдачи и никогда не вешать нос, мама — быть умницей и сначала думать, а уже потом делать. И папа защитит ее от всех, кто захочет ее обидеть, как он защищал бы меня, если бы мог. Так будет лучше для всех.

Шерлок ничего не сказал, только запустил пальцы в длинный ворс ковра, потом встал и ушел на кухню. Вернулся через десять минут, с двумя чашками кофе.

Шерлок склонился над трупом и задумчиво коснулся пулевого отверстия в черепе, после чего поднялся и отошел в сторону. Всматриваться в сухой пыльный асфальт было бесполезно, так что он даже не пытался разобрать следы, вместо этого сделал несколько шагов влево от тела и прищурился. Разумеется, с этого ракурса подобный выстрел сделать было невозможно, если только не считать, что женщину застрелил карлик или совершенно косорукий стрелок. Кстати о карликах — Шерлок присел на корточки и снова прищурился, но снова недовольно мотнул головой. Не то, снова не тот ракурс, который нужно.