Дом Нет уж дома, я в котором Прожил долгих двадцать лет, — Дом, который был забором Огорожен от сует. Дом, в котором я с волненьем Жил, работал… и мечтал, Где нередко с вдохновеньем Со стихами я страдал. Дома нет: остались только Брёвна, доски – вот и всё… Боли в сердце стало столько — Хватит лет на пять ещё. Предел Дойти до края и увидеть, Что за пределами его. Слепец не видит ничего, Когда он жаждет ненавидеть. Какая бездна перед краем! И глубь, и высь, и ширь, и даль, Где скорбно-мёртвая печаль, Предел где мёртво нескончаем. Туда уж многие пропали — И там же мигом пропадёшь. Дойдя до края, познаёшь: Обратный путь найдёшь едва ли. В познанье только нет предела, Где нет и края, чтоб на нём Вдруг встать и больше ни о чём Не думать, чтобы жить без дела. «Идя по улице безлюдной…» Идя по улице безлюдной, В раздумья был я погружённый. И вот вошёл я в дом уютный, Куда мне вход был воспрещённый. Незваным гостем оказался Я кстати в доме многолюдном: Здесь с недругом своим обнялся Теперь в прощенье обоюдном… Идя по улице обратно, Счастливым был и был весёлым. За то, что думал я превратно, Во мне лёг груз ярмом тяжёлым. «Когда сняла с себя луна…» Когда сняла с себя луна Сквозную призрачную шаль, Тогда в самой себе она Отобразила ярко сталь. Холодным светом глубь и ширь Полна. Видна долина гор. Внизу аул, а монастырь Над ним на склоне. Дикий взор Проник в ночную глубину, Где беспредельный был предел. С тоской холодной на луну Ослепшим взором я глядел. Меня влекла не высь теперь: Душа рвалась в пространство-даль… Вдруг где-то крикнул дикий зверь, Его мне как-то стало жаль. Но кто бы, кто бы и меня В пространстве ночи пожалел?.. Пошёл на свет – на свет огня, Чтоб я как зверь не заревел. Татьяна и Ольга Читает Пушкина – Татьяна: Его стихи её пленяют, А Ольгу, что взрослеет рано, Они смущённо притесняют. И в тех стеснениях отрадно Страдает ветреная Ольга, Любить поэта жаждет жадно — Да вот к нему любви нет только: Не любит ни стихов, ни прозу… Живёт Татьяна тем счастливо, Храня в себе поэта розу, А Ольга бытом суетлива. Читает Пушкина – Татьяна; Она как девственная роза! А Ольга, что взрослеет рано, — Она как бытовая проза. Идут
Идут к тебе, дорог не зная (Пути – как горные дороги), Но та, что зримо неземная, Тем шлёт напутственно тревоги. Они, как признак откровенья, Ведут всех тех туда, где можно С дороги отдохнуть… Сомненья Сознанье путают тревожно. Идут… несут устало ноги… Кружится хищно в небе стая… Пути – как горные дороги: Идут к тебе, дорог не зная. «Какой-то путник чужестранный…» Какой-то путник чужестранный Искал в России то, чего Нигде не мог найти. В России он казался странный, Где много странного всего — С ума бы не сойти. Искал распахнутую душу, Чтоб русским сделаться ему — Ему в чужой стране. Копался там, где всё наружу; Ему хотелось одному Всем властвовать вовне. И чтоб по доброте душевной Быть впереди планеты всей — Но вот с какой душой? Россию видел он плачевной, Хотел прославиться он в ней Тщеславной добротой. Какой-то путник чужестранный В России для себя искал Всё чуждое ему. Какой-то путник гневно-странный, Россию матом обругал, Унёс одну суму. «Много раз прощал Господь России…» Много раз прощал Господь России. Чаще всех других она была Им наказана – велись дела Буйно-пагубно в сплошной стихии. Чаще всех России лишь страдалось. Ведь Господь наказывает тех — Тех, кого Он любит больше всех. Лишь она из пепла возрождалась. Феникс! Но Россия и жар-птица! Сам Господь распорядился так… Ясным взглядом зрят в глубокий мрак Только здесь страдальческие лица. Двум огням: спокойствию, стихии Место безграничное нашлось — Только здесь, в России, повелось… Много раз простит Господь России. |
