- Адрес дж... Татьяны Моджеевской. Позарез. Прямо кровь из носу. Поможешь?

- У-у-у-у… Эк хватил! – она разве что не присвистнула.

- Да ну что такого-то?! – психанул Реджеп. – Я ей... я ей хотел доброе дело сделать за одно одолжение, а она, вроде как, увольняется.

- Тогда придется тебе другие варианты искать. Нет у меня ничего про нашу Принцессу.

- Как это нет?! Она же как-то принималась!

- Шеф! Ключевое здесь «как-то»! Тем более, что Анатолич что-то там про временно вещал, - кадровичка многозначительно вскинула брови. – В общем, нет у меня ничего.

- Бардак какой-то! То есть ты на этом стуле просто так сидишь, для красоты?

- А ты тут не умничай! На кухне – умничай. А тут – не надо!

- Машалла! Не поймала тебя еще никакая проверка! – устало и совершенно уныло пробухтел Реджеп и оставил кадровичку наедине с собой, с красавишной.

Ему надо было подумать, но он даже не понимал, с какой стороны браться за раздумья. Спрятался в своем кабинете, чтобы никто не знал, что он явился, и принялся терзать телефон в надежде, что Таня по какому-то волшебству примет каждый следующий вызов. Все без толку. Как о стену долбился, лихорадочно соображая, почему. Ну почему она так себя повела!

Какой, нахрен, отъезд! Почему уволилась! Что он ей сделал такого ужасного, что она уволилась!

Часы показывали уже почти одиннадцать утра этого безумного дня 30 декабря, когда на Танин телефонный номер полетело сообщение следующего содержания: «Джаным, это правда? Ты уезжаешь? Что за бред!»

Сообщение ожидаемо оставалось безответным, а Реджеп – неудовлетворенным. Но думать о собственном горе ему оставалось недолго. Вот такого – злого, бешеного, готового швыряться сковородками, его и застал Хомяк с воплем: «Ты, идиот, забыл, что у тебя заказ на личное обслуживание на празднике в «Б-Банке»? Только тебя все ждут!»

Разумеется, он забыл. Какой, к шайтану, «Б-Банк», когда у него тут трагедия в личной жизни, сопоставимая разве что с Шекспировскими «Антонием и Клеопатрой» с той разницей, что пока еще все живы. Но как долго они протянут?

Ужасно хотелось только две вещи: посмотреть Татьяне в глаза и задать ей один вопрос.

Из более реализуемого – курить хотелось.

Но и на это времени не было. Зато прибыв на место, в здание загородного гостиничного комплекса, где планировался новогодний банкет для «Б-Банка», и раздав указания команде, Реджеп не нашел ничего лучшего, чем снова впериться в телефон, только теперь уже раздобыв рюмашку коньяку. Ну так. Чисто погреться, потому что на улице маленько заметелило.

Теплая янтарная жидкость, потекшая по пищеводу, плавно расслабляла и нервы, и мышцы, и даже мозги, и мрачно глядя, как за окном одна за другой частой чередой мельтешат снежинки, ложась на морской песок и, о чудо, не тая, он снова кропал Татьяне сообщение: «Ты издеваешься? Почему ты не сказала мне ни слова? Я не имел права знать? Мне казалось, что имел. Или мне только так казалось?»

Потом он снова сердился и снова пил, пытаясь сделать дозвон. Не выходило. Ни черта не выходило, только разве что кое-как стоять на ногах. Никогда в жизни не было ему так плохо, как в тот день. Никогда в жизни не было более тошно – даже когда узнал об измене Жюли.

Сейчас – все так обострилось, что ему казалось, будто его под ребрами режут, а он и не сопротивляется. Таня нужна была ему как воздух. Как море. Как лето, в конце концов. Не мог он без этого всего. Не мог и не хотел, и потому принимал одно решение за другим:

отправиться к своему отцу и немедленно идти торговаться за невесту;отправиться к Таниному отцу и убедить его образумить дочь;отправиться к морю и утопиться или окоченеть;отправиться к Хомякову и выпытать, куда именно за океан улетает Таня...

... и улететь за ней следом, потому что им надо, обязательно надо все же поговорить.

После третьей рюмки, одной выкуренной в курилке сигареты и одного разговора со здешней пришедшей убрать окурки уборщицей по поводу нечестного правительства и низких пенсий Реджеп вернулся в зал, наорал на официантов, которых непонятно где понабирали, и поперся на кухню, где все шипело, булькало и скворчало. Непонятно только, что делал он. Шипел, булькал или скворчал. Анфиса попробовала пошутить на этот счет, а потом уже ей в пору было под стол прятаться.

Потому что от него по-прежнему что-то ускользало.

Обычно от алкоголя Реджеп становился малость добрее. Но не в этот день. Сегодня все лишь подогревало его бешенство. И подставляться под горячую шефскую руку было поистине опасно.

Но что-то же от него ускользало! И он с ума сходил, не понимая, что именно! Будто бы прямо перед самым носом лежит, а он и не видит!

«Чем я тебя обидел, джаным? Что я тебе сделал? Почему ты избегаешь меня, почему не отвечаешь? Почему врешь, что я тебе безразличен?»

Сбегала бы она, будь в самом деле безразличен?

Этого он не знал.

Но знал точно, что если бы она хоть на мгновение в руки его попала – никуда бы он больше ее не отпустил. Удержал бы. Вытряс бы – почему!

Сам ведь тоже хорош. Напугал девочку, которая и целоваться-то не умеет. Хоть бы раз поцеловал по-нормальному. Ан нет, первый раз по дури, второй – по злости. Третий – вообще от бессилия. Так почему бы ей не сбежать? Может быть, Тане и нужно-то всего лишь – чтобы догнал. На четвертой рюмашке коньяка Реджеп был уже четко уверен, что догонит. Не может не догнать. Просто обязан догнать. Знать бы только куда бежать.

И тут Судьба, решив, что ее то ли подопечный, то ли подопытный уже достаточно догнался, но на всякий случай заставив его тяпнуть еще разок, для закрепления результата, явила ему свой знак в виде пуш-сообщения в телефоне. И короткий чир-рик в качестве звукового оповещения. Реджеп поморгал, опустил взгляд на экран и усмехнулся.

«Мечтательница опубликовала новый пост».

Автоматически нажал на него и... затаил дыхание. Завис. Замер, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть осознание того, что он наверняка знает, о чем этот пост.

Знакомый интерьер.

Знакомый столик.

Знакомая чашка кофе по-турецки и маленькая ладошка возле нее.

И еще комплимент от шефа Александра в виде пирожных.

Реджеп зажмурился, отгоняя наваждение, но долго сидеть, сжав веки до цветных пятен в черных дырах, было невозможно. Потому сначала он открыл один глаз. Потом второй. Потом приподнял бровь. И наконец ошеломленно прошептал:

- Утиная охота?!

«Как не впасть в уныние зимой?

На самом деле я долго не любила зиму. Я родилась летом в приморском городе, и с самого детства зима была мне чужда и вызывала только тоску.

А оказалось, для того, чтобы полюбить холодное время года, нужно не так много. Достаточно просто поймать его настроение. Разглядеть за сыростью, снегом, ветрами что-то такое, чего невозможно пережить ни летом, ни осенью, ни весной.

Ведь что такое зима? Зима – это теплая и уютная одежда. И неважно – шерстяные свитера или брюки с начесом. Зима – это объемные шарфы и Блэк Опиум от Ив Сэн-Лоран. Зима – это какао с маршмеллоу, старая музыка и приглушенный свет от гирлянды в окне.

Зима – это мчать быстрым шагом по набережной, заскочить в маленький ресторанчик в промозглом сквере, скрытый за деревьями и не видный с дороги. И заказать что-то горячее из местной дичи, чтобы согреться. И еще теплую лепешку, которую можно есть просто без ничего, так она хороша. А потом тебе принесут шоколадное муссовое пирожное с орехом пекан – гордость местного повара. И чашку кофе, сваренного по-турецки. Ты вслушаешься в звучащую негромким сопровождением музыку, увидишь за окном людей, снующих туда-сюда в обеденный перерыв, и подумаешь, что очень удачно заскочил.

Вот такая бывает зима, если понять ее настроение правильно. Вам она обязательно понравится, обещаю.

Кстати, в ресторане «Утиная охота» – настроение поймано очень точно. Обязательно загляните сюда, если попадете в Солнечногорск. Можно в одиночестве, но еще лучше – вдвоем.