Таня же про себя порадовалась, что успела доесть. Иначе бы точно поперхнулась.

- А любимая радиостанция у тебя – «Шансон», - язвительно буркнула она.

- Не, «Рокс». Я к тому, что если вдруг явится – свисти. Скажем, что у тебя со мной роман, чтоб отстала. Все же Хомяк против меня – такое себе. Выбор даже для его жены очевиден.

Теперь она все же поперхнулась. Даже закашлялась. Реджеп снова остановился, дабы похлопать ее по спине. Легонько так – чтоб пополам своей янычарской дланью не переломить.

- Водичка есть, дать? Хотя она холодная, горло простудишь… Черт!

- Да мне уже помогло, - она отстранилась от его руки.

- Ну а что ты думала? К – Коллектив. Один за всех и все за одного. По этому поводу есть еще одна притча, но, боюсь, ты еще и от первой не отошла.

- Угу. Для одного вечера многовато, - она сунула руки в карманы своей курточки. – Как думаешь, далеко еще до фермы?

Четинкая покрутил фонариком туда-сюда. Поглядел по сторонам. Потом улыбнулся и подмигнул Тане:

- Ну, судя по всему, за вот этим изгибом – рукой подать. Может, пару километров. Видишь поле…с чем это? Тыквенное, вроде? Вот от него машиной было минут пять. Блин, ты видела сколько их там? Мороз же… и чего не собрали?

- Ждут, пока в магазинах распродастся, - рассмеялась Таня. – Все тыквой завалено.

- И откуда такие познания об овощном сегменте в ассортименте магазинов? Принцессам не положено!

- А что им положено?

- Понятия не имею, я ж не принцесса. Но точно не по супермаркетам ходить.

- Тогда иди и принеси мне самую красивую тыкву, - капризно заявила принцесса Моджеевская.

Реджеп снова остановился. Придержал ее за руку и развернул к себе. Несмотря на холод и ночь, она все еще казалась ему летним днем.

- Кажется, я знаю правила этой игры, - заявил он. – С Лексусом не получилось – и ты решила превратить в карету тыкву, а поскольку Маффин далеко, вместо него впрячь в нее меня. Так?

- Хороший план, мне нравится.

- А на самом деле?

- Люблю я тыкву! Вкусная она.

- Вай. И что больше всего любишь из тыквы?

- Не заговаривай мне зубы, - повелительно изрекла Таня, - и не отлынивай от добычи овоща.

- Как прикажешь, моя госпожа, - хохотнул Реджеп и сунул ей в руки телефон с включенным на нем фонариком. – Посвети!

Быстрее Тани на его призыв отозвалась луна. Выглянув из-за туч, ночное светило с любопытством взирало на двух забавных человеков, одна из которых стояла у края поля и пыталась лучом телефонного фонарика разогнать зимний мрак, а второй выискивал самый красивый символ популярного заморского праздника.

- Ты их там по звуку выбираешь? Или еще какое средство знаешь? – со смехом крикнула Таня.

- Подпорченных много, мороз все же прихватил, - отозвался Реджеп, передвигаясь по земле на карачках, будто морской краб, которых он за свою жизнь приготовил – не сосчитать. – И у обочины брать не хочу. Там машины, пусть раз в месяц, но гоняют. Тебе маленькую или большую?

Он разогнулся и поднял повыше сразу две штуки. И даже в темноте было видно, что форма у них идеальная, как рисуют на картинках. Просто одна была поменьше другой.

- Бери обе! – велела принцесса.

- Тамам! – согласился янычар и, осторожно ступая, чтобы ни на что не навернуться в темноте, направился обратно к ней, потом, точно как телефон, сунул ей меньшую тыкву, и принялся паковаться. Запихнув в рюкзак свою, подставил его и ей: - Кидай.

- Это мы сейчас воруем, да? – задумчиво проговорила Таня, укладывая добычу.

- Нет. Помогаем убирать урожай. Они все равно пропадут!

- Хорошая отмазка, - хмыкнула она. – Пошли уже. Я еще не готова умирать от переохлаждения посреди горной дороги.

- Пошли, - улыбнулся Реджеп, закрыл рюкзак и снова подставил ей локоть: - Сказал бы мне кто, что я среди ночи под голубой луной буду где-то на перевале собирать с тобой тыквы еще пару недель назад! Романтично, да?

- Не уверена.

- А зря. Можно нести любую чушь, но с уверенностью бигбосса. Тебе, кстати, по жизни пригодится. Ты же планируешь быть бигбоссом? 

- Я запуталась, - устало проговорила Таня. Она жутко замерзла, у нее болели ноги и взрывалась голова от алогичных сентенций турецкого повара.

- Это потому что сама не знаешь, чего хочешь. То ли рыбы жареной, то ли меня придушить.

- Я хочу в кровать, - буркнула она себе под нос.

- Хм… Устала, да? Каблуки? – наконец догадался наш турок царя небесного. 

- Я же не в поход собиралась…

- Угу… - пробухтел Четинкая и снова посмотрел на Танину ладонь на собственном локте. Вообще, конечно, идея ехать к черту на рога именно сегодня – была лучшей из всего, что сгенерировал его мозг в последнее время. С другой стороны, никто ее не заставлял ведь. Да и он не обязан учитывать такую хрень, как высота каблуков этой дурёхи.

Мысленно поприрекавшись с самим собой с полминуты, шеф все же не выдержал.

В конце концов, раз уж взялся тянуть эту ношу, то придется это делать и в буквальном смысле.

Вряд ли Таня сама ожидала, как в одну секунду ее ноги оторвутся от земли, земля придет в движение, умудрившись закружить даже темноту вокруг нее. И не успела она моргнуть глазом, как обнаружила себя на руках у Реджепа Аязовича, а он, с самым невозмутимым выражением лица, проговорил:

- Возьми, пожалуйста, телефон и свети на дорогу.

И даже любимое «джаным» добавлять не стал, чтобы не бесить ее еще больше.

- Стой! – неожиданно рявкнула Таня совсем рядом от его уха.

От ее громкости Реджеп резко повернул к ней лицо. И теперь рядом оказались их губы. Дыхание коснулось кожи. Носы почти соприкоснулись. И неожиданная Танина легкость показалась ему на мгновение почти призрачной. Он ощущал пальцами ее тело там, где держал – под коленями и где-то на ребрах, спрятанных курткой. И чувствовал это так остро, что сам не понимал, откуда вдруг взялись эта острота пополам с легкостью.

- Что? – севшим голосом спросил Реджеп.

- Поставь меня на землю! – велела она. – Немедленно.

- Да тут осталось всего ничего. А ты и так все ноги сбила.

- Вот именно, осталось всего ничего. Поэтому поставь меня на землю и не трогай больше руками!

- Знаешь что? Потерпишь мои руки! В конце концов, это я тебя несу, а не наоборот! – теперь уже рассердился он и, еще крепче ее ухватив, почти на ощупь двинулся дальше.

- Не собираюсь я их терпеть! – возмутилась Таня и трепыхнулась. – Сама дойду.

- Послушай, я тоже устал! – строго ответил он. – Потому ты облегчишь мою участь, если прекратишь дергаться! Завтра будем думать, а сегодня давай уже дойдем хоть куда-то.

- И я о том же. Поставь меня на землю и давай уже дойдем.

- Расслабься и получай удовольствие!

- Реджеп!

- Таня!

- Ты идиот, - со вздохом констатировала Татьяна Романовна, но дергаться перестала. – И, между прочим, это произвол.

- У меня наследственность бешеная, - кивнул он, чего она, впрочем, не видела, а только почувствовала. – В папу. Он в Стамбуле живет, строитель.

- Лучше бы и ты жил в Стамбуле.

- А меня зовут. Каждый месяц по два раза. Но Хомяк тут один с вами свихнется.

- И как сильно он ценит твою жертву? – хмыкнула Таня.

- На зарплату не жалуюсь, к старости скоплю на маленький домик в пригороде. Но ты, если можешь, Раиньке за меня словцо замолви. 

- И не подумаю.

- То есть ускорить приобретение бедным кулинаром собственной халупки ты не хочешь?

- А я не занимаюсь зарплатой.

- О! Так может, вместо кухни ты будешь лезть в финансовый? У них там конь не валялся – столько всего можно модернизировать и реформировать.

- Ферма! – радостно вскрикнула Таня и снова дернулась из янычарских рук.

Из ночной темноты впереди у дороги и правда выплыли желтоватые огоньки сакрального человеческого очага, даже если они были лишь результатом прогресса в виде электрификации самых отдаленных сел. А ферма «Сырные путешествия» находилась как раз на отшибе за глухим селом, за котором даже трасса уходила в никуда.  Но свет мерцал. И этот свет означал буквально горячий ужин, ванную, кровать и, если повезет, то и телефонную связь с большой землей.