Так как заснуть не получалось, к полуночи в голову начал заползать откровенный бред. И, как это всегда бывает по ночам – бред пугающий и даже жуткий. В нашем доме культуры я работаю уже восемь лет. Да, пару раз случалось – будучи одна в своем кабинете, например, слышала, как в заведомо пустом  и даже замкнутом на замок соседнем помещении танцевального зала, вдруг раздавался резкий звук, как если бы на пол с большой высоты падало что-то большое и тяжелое. Да, бывало, казалось иногда, что-то кто-то невидимый, но обязательно страшный, стоит за спиной. Но ведь ни разу, никогда страх мой не становился материальным, таким, как сейчас. Эта роза… эта записка… эта, в конце концов, странная фраза… Что значит, блин: "Поиграй со мной"? С кем  я должна поиграть? И во что?

    И режиссер этот со своими поцелуями… а раньше-то такого не случалось со мной… А вдруг это он? Вот, допустим, он не режиссер вовсе, а какой-нибудь… маньяк и убийца! И жертвой своей он выбрал, конечно же, меня! Почему именно меня, я додумать не успела. Мой насмерть перепуганный организм отреагировал совершенно необычным образом на выброшенный в кровь адреналин – я провалилась в благословенный сон. Но последнюю свою мысль запомнила.

     И пусть утром все для меня казалось совершенно иным. Пусть страх исчез, а в душе поселилось непонятное волнение, тем не менее, мне все еще казалось, что что-то с Игорем Алексеевичем Петровским не так, что-то нечисто. И если вдруг я узнаю, что именно он является тем самым моим тайным поклонником… То что, Свиридова? Снова его треснешь?

     Я думала, пока ехала на работу. Я думала, пока с Галочкой пила кофе перед планеркой у режиссера. Я думала, когда шла вместе с другими к нему на ковер. И даже пока он спрашивал "домашнее задание" у Юрочки и Вадима (нашел у кого – они же никакого отношения к такому важному делу, как сценарий праздника не имели и иметь не могли!), я все еще думала о другом и вовсе не ожидала, что Петровский вдруг спросит меня:

– А что думает о подобных идеях наша уважаемая Олеся Петровна?

   Хм, о чем они там говорили? Что-то про классический концерт и концерт с включениями инструментальной музыки? Бред какой-то…

– Уважаемый Игорь…

– Алексеевич.

– Ага, Игорь Алексеевич, никого не хочу обидеть, но неужели вы, режиссер, не в курсе, что осветитель и руководитель инструментального ансамбля все-таки сценарии писать не обучены? И идеи могут предложить только такие, которые касаются непосредственно их работы?

– С кого же мне спрашивать?

– Ну, я, конечно. Вот – Мария Николаевна, она, вообще, режиссер, пусть и детских представлений, но все же. Ну руководители музыкальных коллективов, могут, естественно, тоже идею какую-то подкинуть. Но сценарий они не напишут ведь!

– Значит, премию хотите только вы и Мария Николаевна? А остальные пусть отсеиваются?

   Хитрый прищур его серых глаза за стеклами очков заставлял задуматься о том, что мало, слишком мало я вчера его приложила – нужно было посильнее. Во-от как дело-то повернул! Хочет меня с коллегами поссорить! Нехороший человек! На режиссерском столе красовался новенький ноутбук, которого раньше там и в помине не было – и, если я хоть что-то смыслю в технике, не дешевый! Да и сам он был одет с лоском – низа мне из-за стола видно, конечно, не было, а вот белоснежный свитер под горло безумно шел этому ловеласу! То, что он именно ловелас, и сомнений никаких не оставалось – когда мы только подтягивались к кабинету, он уже клеил пришедшей первой  Машеньку – руководителя эстрадных детских коллективов "Домисольки" и "Солнышко". Вот ведь… петух! Машка, мужское внимание видевшая еще реже, чем я, в силу своей совершенно непримечательной, серой внешности, цвела и пахла! И на секунду… на одну секундочку только, я вдруг подумала, что с его стороны очень некрасиво клеить сегодня Марию потому, что он вчера только целовался со мной! Потом-то я, конечно, оборвала эту глупую мысль. Но осадочек… осадочек-то остался!

– Так что, Олеся Петровна? Что насчет премии? Ваша-то идея какова?

– Ну, если вопрос ставится именно так, то я озвучу свою идею, но от премии публично отказываюсь – отдайте ее кому-то другому, даже если вдруг моя идея и покажется самой интересной.

– Договорились, – он даже руки потер от радости, и я поняла, что теперь надо мной будет ржать весь коллектив, потому что такой глупости – от единственной, в кои-то веки забрезжившей на горизонте возможности получить премию в нашем заведении, Свиридова самолично при всех отказалась! – Приступайте уже!

– Мое предложение таково. Делим концерт с новогодними номерами на блоки, в каждом блоке – свои особые по тематике песни. Какие, будет понятно, когда вы услышите главную мысль. Она такая –  концерт разбавляем театральными вставками, объединенными общей идеей. Идея: живет в городе обычная семья, состоящая из матери, отца и подростка-сына. Сын настолько погряз, как и все дети его возраста, в гаджетах, в играх там всяких, что волшебные новогодние традиции, сам факт возможности волшебства, напрочь отрицает. В этом блоке – театрализованное начало, пара-тройка песен и танец (тематику их продумаем, и сами руководители коллективов предложат). Второй блок – родители уходят отмечать Новый год к друзьям, а мальчик со скандалом (просит только об одном подарке – оставить его в покое) остается один. С ним происходит чудо – например, машина сбила Деда Мороза или… ну, олени попали в аварию и сбросили своего наездника прямо к двери этого дома. Мальчик не узнает Деда, но человека в беде не бросает. В награду Дед Мороз решает вернуть волшебство в жизнь современного ребенка…

9 глава. Игорь.

Карие глаза излучали свет – настоящий, искрящийся, теплый! Она так увлеклась, что, похоже, даже забыла обо всех окружающих, и на меня смотрела без угрозы и негодования – наоборот, ей, наверное, нравился мой заинтересованный вид. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

    А я, действительно, был заинтересован, очарован, удивлен – так интересно она рассказывала! Милая, нежная, колючая девочка, которую почему-то и поддеть хотелось – так злилась уморительно, и успокоить… Хотя, возможно, у нее есть, кому успокоить. Кстати, а замужем ли рыжая колючка?  Нужно поинтересоваться… хм, впрочем, зачем это мне? Зачем, если  есть Светочка?

     Вот же… не режиссер все-таки я! Отвлекаюсь все время! Усилием воли заставил себя переключиться на активно обсуждаемую моими "коллегами" тему. И ведь, скорее всего, ее идея, вполне сможет сработать и уж точно будет чем-то особенным, что мне никогда не доводилось видеть в жизни. И даже интересно стало поучаствовать.

– Олесь, – спрашивала коротко стриженая брюнетка с ярко накрашенными голубыми глазами. – Тогда на главную роль нужен особенный парнишка – ему вывозить все элементы театральные. У тебя такой на примете есть?

– Ага, – она буквально расцвела в улыбке, когда речь зашла о том, что, по всей видимости, было именно ее гордостью. – Вот Алешу и возьмем!

– Но он же в детском утреннике занят! Потянет сразу две роли? А так я согласна – парень прирожденный актер!

– Ребята, – подал голос один из немногих, чье имя я сумел запомнить – Юрий. – А можно мне какую-то роль, чтобы совсем без слов? Или вообще не давать? А-то я и домовой, и осветитель, и хрен его знает кто!

   Мне очень нравились эти весёлые люди. И атмосфера здесь была замечательная. И от меня практически ничего не требовалось! Я мысленно просто потирал руки – они сами все придумывали, все расписывали, я просто внимательно слушал, наблюдал за ними уже с совершенно иной целью. Только казались мне они веселыми и увлеченными, влюбленными в свою работу, и мысль о том, что кто-то из них творит пакости и пытается подставить директора, изображая мистические явления, как-то не вязалась…

    Единственное, уже на выходе… когда коллектив торопливо направлялся к своим рабочим местам, заметил я одну странность. Точнее, не странность, а так, немного покоробил непонятный взгляд, брошенный вторым мужчиной, тем, который про инструментальную музыку на концерте говорил, на худрука. Я сразу же оборвал свои вдруг почему-то вспыхнувшие собственнические инстинкты и заставил себя думать, что в подобных смешанных коллективах всегда кто-то в кого-то влюблён и то, что во взгляде худого, как жердь, парня, с собранными в хвост волосами, сверкнуло именно чувство, а не похоть, как, например, у меня, это я понял сразу.