Светочка расцвела и, подхватив меня под руку, потащила прочь из комнаты.

   … На стоянке рядом с моей машиной примостилось нечто маленькое странного фиолетового цвета и, самое интересное, где-то там, сзади, за этим чудом корейского автопрома, кто-то шепотом ругался, хныкал и что-то ронял прямо на асфальт. Я посмотрел по сторонам, вовсе не желая сейчас копаться в… скорее всего колесах чужого автомобиля, но поблизости никого не было – подзадержался, осваивая тренажеры в совсем неплохом, пусть и маленьком, тренажерном зале дома культуры. Сесть и уехать?

    И уже взялся за ручку… уже представил себе, как Светочка ждет меня в своей уютной кухоньке с горячим ужином… И все-таки, забросив вещи и ноутбук в чехле на переднее сиденье и раздраженно хлопнув дверцей, я шагнул малышке "Хендай Гетц".

12 глава. Олеся.

Надежды засветло доехать до родительского дома, находящегося от Семикаракорска на расстоянии непреодолимых для меня сейчас пятнадцати километров, растаяли, как мороженое на тридцатиградусной жаре, как только я шагнула к багажнику, чтобы засунуть туда пакет с продуктами – с пустыми же руками к родителям не поедешь, а рядом с работой есть только продуктовый… Колесо было пробито! А если бы я к багажнику не подошла? Ведь с моим "великим" опытом вождения могла и не заметить сразу! А вдруг бы в аварию попала?

     Конечно же, сразу мелькнули мысли о моем персональном маньяке. О том, что это – его проделки. Но в доме культуры, кроме сторожа, и девочек, занимающихся в фитнесс-кружке, никого не оставалось, даже тренажерка закрывалась самое позднее в восемь. Я же досиделась! Дождалась! Все никак решить не могла, как поступить и куда обращаться! Потом подумала, что мне прямая дорога к родителям – папа посоветует, что делать дальше и, самое главное, у него могут быть нужные мне сейчас знакомые.

    Как менять колесо, в моей автошколе не учили. Запаску-то я вытащила из багажника, домкрат нашла. А что делать дальше – не знала. Хорошо, что в телефоне есть интернет. На видеороликах девушки так мастерски это делали, так легко скручивали гайки, так играюче откатывали колеса, что я радостно и предвкушающе улыбалась, думая, что я сейчас тоже примерно так сделаю. Но не тут-то было!

   Может, дело тут было в том, что гайки на моем колесе кто-то приклеил суперклеем? Или, что вероятнее, руки у меня не под это дело заточены (не хотелось думать, что растут не оттуда!) В общем, гайки не поддавались, ключ все время падал на асфальт, издавая при этом мерзкий громкий звук, казалось на весь город. При этом стремительно темнело, и я ужасно торопилась… И когда хлопнула дверца соседней машины, от страха и нервного напряжения я буквально села на землю, нервно обнимая  пыльное колесо.

– Свиридова! И тут ты! Ну что с тобой на этот раз? Неужто у чужой тачки колеса стырить решила? – шутил маньячище. Но мне-то было вовсе не смешно. Мне было дико страшно. Оказывается, он – хозяин этого огромного монстра на колесах, который сегодня так удачно, как мне тогда показалось,  (хотя, блин все-таки для меня была та черная кошка, для меня!) меня обогнал!

– Нет, – нервно сглотнув, выдавила из себя. – Свое колесо на своей тачке поменять хочу.

– А что так? По цвету не подходит? – я так надеялась, что он уже ушел! Я даже видела, как они со Светкой вместе шли домой, и даже говорили о чем-то таком, что рабочий день закончился и т.д. Ну, как он здесь оказался-то? – Не смотри на меня так, мне страшно от твоего взгляда становится! Да, я вернулся сюда. Съездил домой, взял вещи для спортзала и вернулся, чтобы позаниматься!

    Как будто мне есть до этого дело! Я оглянулась в поисках каких-либо людей поблизости – страшно было одной находиться с ним рядом. Но, к моему ужасу, никого в обозримом пространстве не было – делай с бедной девушкой, что хочешь, убивай, насилуй – никто и не заметит, и не опознает потом маньяка!

– Ладно, Свиридова, я сегодня добрый. Давай, я тебе помогу, – сделал одолжение!

    Может, это ты мне проколол? Я изо всех сил сжала ключ в руках – если что, буду отбиваться! И это, похоже, не укрылось, от взгляда Петровского. Он замер на месте, в примиряющем жесте поднимая вверх руки, как будто сдаваясь.

– Слушай, скажи, только честно, чего ты так меня боишься? Я же ничего… почти ничего тебе не сделал! Ну, мне даже обидно как-то! Всего за один поцелуй так возненавидеть! Тем более, я уже извинился!

    И меня прорвало – просто надоело бояться! А может, я чувствовала свое спасение в достаточно тяжелом инструменте, который держала в руках. Кто знает? Только на одном дыхании выпалила:

– То есть только поцелуй? И ничего больше? И письмо с розой не твои? И игра эта жуткая на компе, тоже не твоя? И не на-адо мне говорить, что ты тут не при чем – как только "новый режиссер" показался на пороге дк, со мной стали происходить все эти ужасные вещи!

    Я замолчала, с ужасом думая, что он ведь не признается – где это видано, чтобы маньяки там, убийцы всякие, признавались? Но он повел себя странно – остановился, со все также поднятыми руками, и заинтересованно спросил:

– Письмо? Игра? О-о! Это уже интересно! Ваш местный "полтергейст" начал проявлять себя? Давай так. Ты сейчас берешь себя в руки и отходишь от меня на такое расстояние, чтобы тебе не было страшно. Можешь, вообще, на крыльце театра своего постоять. Я быстро меняю колесо, подхожу и там, на крыльце, под камерой – чтобы сторож видел, мы спокойно все обсудим. И я постараюсь тебе объяснить, что я тут не при чем!

    Я хотела сказать, что он специально пытается выиграть время, чтобы придумать правдоподобное объяснение, но он опередил:

– Если ты думаешь, что я хочу сейчас возле твоей машины придумать что-нибудь, обмануть тебя – можем пойти и сейчас туда, на крыльцо. Только потом колесо придется в кромешной темноте менять.

– Пошли сейчас, – этот вопрос был для меня важнее, а машину я и здесь могу бросить, если что, такси довезет до родителей.

    Торопливо шагая к зданию, я только сейчас почувствовала, что пальцы в сапогах "кусает" мороз, что нос замерз окончательно, а руки меня не слушаются, хоть и спрятаны в перчатках. Ну вот, осталось только заболеть для полного счастья!

    Я, действительно, встала на ступеньках у входа так, чтобы меня видно было через камеру (хотя, вдруг дядя Миша спит? Или смотрит телек? Или, вообще, отключил комп, на который выводятся камеры? Или пошел в кафе ужин себе разогревать? Так Свиридова стоп! А-то ты сейчас додумаешься до того, что Петровский убил дядю Мишу!). Петровский остановился на три ступеньки ниже. Так мы были с ним почти одного роста, и у меня оставался мизерный шанс, в случае чего рвануть к двери и попытаться скрыться от него в здании.

– Рассказывай!

    И я рассказала. В подробностях. Выразительно, с подозрением, посматривая на него. Он внимательно и спокойно смотрел в глаза, и мне даже казалось, что в его взгляде иногда проскальзывает истинный восторг от услышанного! А когда я замолчала, он, подумав немного, сказал:

– Ну, вот смотри. Позавчера, когда ты получила розу и записку, я только вечером приехал в город. Если потребуется, могу тебя прямо сейчас отвести к свидетелям, которые подтвердят, что я был где-то около шести часов (ты примерно в это время же заканчиваешь?) у них дома! И потом, до самой ночи, я один не оставался. Если же предположить, что я когда-то раньше приехал в ваш город, влюбился в тебя, а сейчас решил вернуться, чтобы добиться взаимности таким странным и, мягко говоря, пугающим способом, то ответь мне на такой вопрос – зачем? Зачем МНЕ так все усложнять? Если бы я захотел, то, давай по-честному, я бы действовал по-другому – пригласил на свидание, поухаживал там, цветы подарил так, чтобы ты точно была уверена, что это именно от меня, а не от кого-то там. Здесь же совершенно другой психотип, здесь – тихий, забитый, закомплексованный идиот, обиженный на жизнь, на баб, на весь мир в целом…