– Хорошо, что-нибудь придумаю, – после некоторого молчания отозвался Севир. – Дайте мне время.

Альмод кивнул и поднялся:

– Не подведи нас на этот раз, или, клянусь, твоя голова украсит вход в мою юрту.

Свирепо оскалившись, Клык глухо зарычал.

– Невежливо угрожать хозяину дома, где тебя приютили, – шаман грозно посмотрел на молодого вождя. – Прости его, Севир, рана от утраты ещё не до конца зажила.

Альмод с досадой пнул стул и, печатая шаг, покинул дом. Севир только горько ухмыльнулся, глядя тому в след.

– Предложение принцессы выгодно уруттанцам, – добавил Орм, поднимаясь из-за стола. – Они пойдут за ней, но только если будут уверены, что здесь нет обмана.

– Понимаю, – кивнул Севир. – Будет вам встреча.

– Я этому сосунку кадык вырву, – прорычал Клык, когда дверь за шаманом закрылась. – Только пусть попробует рыпнуться!

– Остынь уже, – небрежно отмахнулся командир. – Пустые угрозы. А ты что притих, малец? Какие мысли?

Керс удивлённо посмотрел на Севира, не ожидая, что его вообще о чём-то спросят:

– Не знаю. Никаких. Хотя… Мутно всё как-то. Не верю я свободным, даже твоим друзьям.

– И правильно, что не веришь, но другой возможности у нас не будет. Перу давно пора сделать хоть что-то стоящее.

– А Исайлум для тебя, значит, не стоящее? – нахохлился Бродяга. – Оглянись, Севир: скольких ты спас! И скольких ещё можешь спасти, если не станешь влезать в это дерьмо.

– Всё это жалкие крохи! Не на то я надеялся.

– Ты главный, тебе и решать, – Бродяга раздосадованно вздохнул. – Как бы только хуже не сделалось.

– Мы носим клеймо больше века, – напомнил Клык. – Разве может быть что-то хуже?!

– Не поверишь, но может, – мрачно ухмыльнулся Керс. – Например, если начнут убивать наш народ, как раньше.

– Не начнут, – возразил Севир. – Осквернённые выгодны знати живыми. А когда они начнут грызню между собой за свою драгоценную корону, у нас появится шанс хорошенько встряхнуть Легион изнутри.

– И как же ты собираешься его встряхнуть?

– Есть пара мыслей. Но сначала твой дым на деле проверим.

Конечно, звучит всё это интригующе, только до весны ещё дожить нужно, поганки ведь под снегом не растут.

– Какое принцессе вообще дело до осквернённых? – Керс не удержался от вопроса.

– Сердце доброе, – хитро ухмыльнулся Севир. – В отца своего пошла.

– Да власти она хочет за наш счёт, – пробурчал Бродяга. – Чего тут непонятного? Знаю я этих свободных, наобещают с три короба, а потом поимеют во все дыры.

– Может, и так, – Севир крутанул на столешнице пустую кружку, – но осквернённым нужна надежда, понимаешь? А Ровена именно та, кто сможет её дать.

– С чего бы вдруг! – возмутился Керс. – Никакая мне надежда не нужна! Тем более в лице какой-то непонятной самки. Я бы даже о ней слушать не стал, если бы не ты.

– Как раз наша задача сделать так, чтобы другие не просто захотели слушать, а согласились пойти за ней.

– С хера ли? – ощерился Бродяга. – Тебе поверят куда охотнее! Тебя, Севир, многие знают. А она для нас кто?

– Что ж до этого не поверили, раз знают? – тот сокрушённо покачал головой. – Нет, дружище, предводитель из меня никудышный, как оказалось. Принцесса куда лучше подходит на эту роль, а наше дело убедить в этом всех остальных.

– Непросто это будет, – Бродяга почесал затылок. – Пока, кроме недоверия, она ничего больше не вызывает, если честно. Даром, что дочь Урсуса.

– Действием подкрепить нужно, – задумчиво произнёс Клык. – Может, от её имени сделать что-нибудь? Пропаганду какую-нибудь?

– Ага, раздать скорпионам деревянных солдатиков, а сервусам резные поварёшки, – Керс ухмыльнулся.

– Солдатиков ординариям! – потребовал Бродяга. – Скорпионы и самотыками обойдутся.

– Иди в жопу! – давясь от смеха, Керс пнул шутника по ноге.

Клык обиженно надулся, слегка выпятив нижнюю челюсть вперёд. Сейчас он чем-то походил на кабана, что, по рассказам селян, обитал в местных лесах.

– Ржут они тут, – проворчал он. – Своё бы предложили, умники.

– Пока она чужая, никто и слушать о ней не станет, – пояснил Керс. – Нужно её как свою представить, легенду, может, какую выдумать. Вроде: «Жила-была принцесса, всю жизнь провела в заточении в замке страшного дракона-короля, а потом повстречала на балу осквернённого…» Который, ну… не знаю, например, убил злодея, влюбил в себя красавицу, а потом убедил её бороться за свободу своих собратьев.

– Сказочник хренов, – фыркнул Клык.

– А что, я бы послушал такую сказку, – хохотнул Бродяга, – особенно ту часть, где он её пялить будет на королевском ложе.

– Неплохая мысль, – похвалил Севир. Раздался смешок, и он, глянув на расплывшегося в улыбке Бродягу, раздражённо поморщился. – Да я не про это, мать твою! Значит так, выдумывать нам ничего не понадобится: девка-то из наших будет.

– В смысле? – опешил Керс. – Хочешь сказать, она тоже осквернённая?

– А я непонятно выразился? Пора бы ей из тени уже выходить, раз хочет нашей помощи. Но пока всем держать языки за зубами, усекли? Иначе повыдираю с корнем. Если раньше положенного пронюхают те, кому не следует, всё полетит псу под хвост.

Бродяга потрясённо присвистнул:

– Вот это новость!

– Раз она из наших, как её раньше не вычислили? – Керс всё никак не мог поверить. Ничего подобного слышать ему ещё не доводилось.

– Потому что у девчонки мозгов побольше, чем у некоторых из вас. Ей, конечно, опыта не хватает, но дело это поправимое. Думаю, она станет достойной правительницей, если власть её не развратит.

Керсу принцесса уже начинала нравиться. Чертовски сложно, должно быть, всю жизнь скрываться от Легиона, особенно будучи у всех на виду. Вот почему командир решил поддержать её: такое действительно заслуживает уважения.

– Ещё вопросы имеются? – Севир окинул собравшихся взглядом.

Бродяга покачал головой.

– Мы тут на охоту собрались, – Клык поднялся. – Альмод и ещё парочка уруттанцев. Присоединяйтесь.

Керс кивнул, даже не понимая, о чём речь. Все мысли заняло рассказанное Севиром. Если и впрямь удастся убедить собратьев, вместе они Легион в порошок сотрут. Разве не об этом втайне мечтает каждый осквернённый?

Но больше всего радовала новость, что скоро Четвёрка снова будет в сборе. Тоска по братьям и Твин так и не отступала ни на шаг, разве что немного приутихла, но стоило услышать о Слае, как тут же вернулась с новой силой.

Часто по вечерам Керс размышлял, каково им там, в Замке: как живут, о чём мечтают, вспоминают ли вообще о нём. Странно, что Слай ни слова ему не передал. Может, и не до того было, но гаденькое чувство несправедливости всё равно начало подтачивать изнутри. Вдруг он больше им не нужен? Свыклись, что теперь их трое, а может, и совсем забили на семью? И ладно Слай с Твин, они всегда вместе, а вот Харо в одиночку совсем одичает.

Вспомнилось, как завязалась с ним дружба ещё в Южном Мысе. Сорок Восьмому тогда и тринадцати не было. Угрюмый малёк, всегда сам по себе, маску почти не снимал. Жили они в разных казармах и как-то до этого не особо пересекались, а потом их перевели в часть к старшим, тогда и скорешились – общий враг объединил.

Старшаки там сильно зарвались, младшим очень непросто приходилось. Бывало, по нескольку суток их без еды оставляли. Особенно сильно доставалось Харо – за то, что огрызался, не прогибался ни под кого. Этим, наверное, и привлёк к себе внимание Керса. Вдвоём отбиваться стало проще, но выгребали по полной, да так, что порой в лазарете неделями торчали. Потом уже подловили главного той шайки и отделали его так, что тот едва не скопытился, но намёк всё же всосал – после того случая их уже не трогали.

В Регнуме было проще, да и опыт со старшаками уже имелся, но выводы Керс сделал ещё там, в Южном Мысе: самое важное – тот, кто с тобой рядом. Даже на охоте от напарника зависит, выживут ли в туннелях или в Пустошах. Что тогда говорить об остальном.