Вождь снова отпил и вернул почти пустую флягу:

– Что ж это получается, мы в полной заднице, да?

– Увидим в свой час. Так что ты решил с принцессой?

– А пёс её знает! Она что, и вправду займёт трон?

– Должна была, – признался Орм, – но сейчас ответить сложно. Мне пришлось вмешаться в грядущее, а это должно изменить предначертанное. Если, конечно, девчонка сделает всё, как надо.

Альмод задумчиво поскрёб бороду и, поёрзав в седле, пожал плечами:

– Даже если она не станет королевой, что нам до этого? От демона ведь не спрятаться на Равнинах?

– От него даже у северян не спрятаться, разве что оттянуть верную гибель. Бежать некуда, Альмод, но, если всё пройдёт, как я задумал, на наш век спокойствия хватит, и внукам ещё достанется.

Вдалеке показалось облако пыли: к ним быстро приближались двое всадников. Один из них поднял в приветствии руку.

– Нам пока нельзя ссориться с Пером, – Орм махнул им в ответ. – Мой тебе совет, сын Гарда: прими её предложение, а дальше видно будет. Отступить всегда успеем.

Молодой вождь хотел что-то возразить, но умолк, покосившись на приближающихся танаиш.

– Ну как всё прошло? – Севир натянул поводья, останавливая разгорячённого галопом жеребца.

– Нормально, – отозвался Альмод и, не желая, видимо, обсуждать встречу, сидя в седле, пришпорил коня.

До лагеря было рукой подать, и через четверть часа они уже шли к походной палатке, чтобы наконец избавиться от нелепой одёжки горожан. И пока они переодевались, Севир разложил у костра нехитрую снедь.

– Ну что скажете? – он с любопытством посмотрел на Альмода, молча жующего вяленое мясо с пшеничной лепёшкой.

– Даже не знаю, – признался тот. – Как-то не верится ей. Обманет и глазом не моргнёт.

Видимо, терпение Севира было на исходе. Зло сплюнув, он оскалился:

– Я тебя ещё уговаривать должен? Чего тебе не хватает?! Девчонка вам земли предложила, считай, задаром. Не факт, что вы вообще понадобитесь, а ты носом тут крутишь, цену себе набиваешь, что та целка.

– Придержи свой поганый язык, танаиш! – подскочив, Альмод швырнул в огонь недоеденный кусок мяса. – Радуйся, что я с тебя за Ауд ещё не спросил, арйшана кха лагхат!

Клык с угрожающим рычанием поднялся. Орм насторожённо наблюдал, как из пальцев осквернённого медленно вырастают огромные чёрные когти. Да этот разорвёт их на клочки и даже глазом не моргнёт, даром что Альмод один из лучших воинов племени.

– А ты давай, спроси, сосунок! Ну же! – давно Орм не видел гнева Севира. – Спроси, чего мне стоило хоронить её вместе с собственным чадом, так и не увидевшим мир!

– Ты должен был оберегать её, ублюдок! – Альмод потянулся к топору на поясе.

Севир, обычно сдержанный, с пренебрежительной лёгкостью пропускающий колкости молодого вождя, теперь почти посерел от гнева. Кулаки сжаты, в глазах ледяная ярость. Вот-вот случится непоправимое.

Орм тяжело поднялся:

– Нет виновных в смерти твоей сестры, Альмод! Прими это и отпусти уже, наконец! Даже твой отец не винил Севира. Это был её выбор – выходить на охоту в одиночку.

– Ушам своим не верю! – Альмод презрительно сощурился, посмотрев на шамана. – И это говоришь ты, Орм?!

– Неважно, из чьих уст звучит правда! – он опустил руку молодому вождю на плечо. – Вспомни, о чём я тебе говорил всего полчаса назад. И повзрослей, наконец, твоё поведение должно быть достойно вождя.

Клык, готовый разорвать любого, кто посмеет приблизиться к его командиру, не сводил глаз с искажённого яростью лица Альмода. Севир молчал, поджав губы и грозно сверкая глазами.

– Мы вам не враги, – напомнил ему Орм. – Будь хоть ты умнее.

– Не было и дня, чтобы я не сожалел о случившемся, – прорычал тот. – Не было ни одной ночи, когда бы я не видел её во сне. Насрать мне, что ты там себе думаешь, сопляк, а я уже заплатил за её смерть сполна. Мой долг выплачен целиком и полностью, а ты плюёшь мне в лицо после того, как я спас ваши шкуры, рискуя жизнями своих людей. И такова твоя благодарность, юный вождь?

Похоже, наконец до Альмода дошло, и ярость на лице медленно сменилась скорбью.

– Ауд заменила мне мать, – тихо произнёс он, возвращаясь на своё место у костра.

– Я знаю, – на удивление быстро поборов злость, Севир сел рядом. – Мы все виним себя в произошедшем, но этим её не вернуть. У меня мало времени, Альмод. Мне осталось недолго, но перед смертью я хочу видеть, как сраный Легион пылает ярким пламенем со всеми проклятыми магистрами и плётчиками. Умирая, я хочу знать, что мой народ обретёт свободу. И буду честен с вами: крови нам не избежать! Когда я говорил, что ваши топоры не понадобятся, я кривил душой – ещё как понадобятся. Но знай: куда бы вы, уруттанцы, ни бежали, пожары с городов всё равно перекинутся на ваши юрты, можешь даже не сомневаться!

– Что я должен сделать?

– Собери всех, кого сможешь, и приведи в Исайлум. Женщины и дети будут там в безопасности, до них не доберётся ни королевская армия, ни Легион. Нам нужно как можно больше воинов на случай, если знатные всё-таки начнут проливать кровь осквернённых. Пойми ты, плевать мне, кто нацепит на голову корону. У меня свои цели. Я бы и без принцессы предложил вам союз, но Перу нечего дать взамен, а так у вас появится хоть небольшой шанс на спокойное будущее. Она сдержит слово, вот увидишь! Как я и обещал, мы обязательно напомним девчонке, кому она обязана своей короной, если вдруг забудет о договоре.

Альмод задумчиво уставился на потрескивающий огонь.

Да, решение не из простых, но другого выбора у них нет. Не восстание, так тьма Калайхара уничтожит всё, что было дорого. Время бездействия осталось в прошлом, уже не получится тихо сойти с дороги и наблюдать за происходящим с обочины.

– Это и наша война, сын Гарда, – произнёс Орм. – Рано или поздно нам придётся вмешаться. Уруттанцы всегда встречали опасность лицом к лицу, а не трусливо бежали с поджатыми хвостами.

– Будь по-вашему, – сдался Альмод. – Мы принимаем предложение твоей принцессы, Севир. Я соберу людей и отправлюсь на поиски других племён. Не могу обещать, что все последуют за нами, но сделаю всё, что в моих силах.

Севир добродушно похлопал молодого вождя по спине:

– Правильное решение, друг. Тряхнём хорошенько этих зажравшихся господ. Пора бы им и честь знать.

Второй раз в Слай оказался в городе, и если это место всегда так же безумно, как сегодня, пожалуй, не так уж и плохо провести всю жизнь в терсентуме. И хотя было в этом хаотичном смешении красок и шума что-то чарующе-притягательное, но от сотен мелькающих лиц кружилась голова, и казалось, этот нескончаемый бурлящий поток того и гляди поглотит его.

Люди толкались, кричали, смеялись, спорили, и Слай, стоя всего в шаге от кипящей реки жизни, чувствовал себя ещё более чужим.

Непривычнее всего было то, как на него глазели. Лиц он не запоминал, а вот взгляды прямо врезались в память: презрение, брезгливость, иногда угадывался страх, несколько раз неожиданно для себя он подмечал сочувствие и даже дружелюбие, но подобное можно было по пальцам пересчитать.

На пару с Шустрым они стояли так уже несколько часов. Королевский кортеж ещё не прибыл, но, судя по нарастающей суете, празднование вот-вот начнётся. Им было приказано следить, чтобы на площадь не протащили оружие, да и в просто поддерживать порядок – нарушителей и буянов нужно было скручивать и передавать полицейским для разбирательства. Работы было не то чтобы невпроворот, но ещё с ночи налакавшихся хватало. Народ гулял, праздновал, но если кутила какой никого не трогает – пусть себе ходит-шатается, кому какое дело.

Привезли их сюда ещё на рассвете. Несколько часов они изучали расположение улиц и проулков, получали инструкции от начальника гвардейцев, а уже потом каждый занял свои позиции. Главный проспект кишел львами, ожидающими прибытия королевской семьи, две остальные улицы охранялись скорпионами, а на верхних этажах домов дежурили стрелки, готовые в любую секунду превратить злоумышленника в песчаного ежа.