– Ещё раз проделаешь это, и я придушу тебя, как шавку, – придя в себя, шепнул он ей на ухо и разжал пальцы. – Лучше подыщи себе другую игрушку, сучка. Не хочу потом отчитываться за твой труп.

Девятая судорожно задышала, жадно ловя ртом воздух. Когда дыхание наконец-то выровнялось, она мрачно усмехнулась:

– Не волнуйся, милый, скоро я оставлю тебя в покое.

– Я тебя предупредил. Нужно было их ещё на Тракте добить, зря повёлся на россказни о твоём хисте.

Захватившее его наваждение уже рассеялось. Серые глаза снова обрели прежний холод, а на губах читалась ненависть, смешанная с отвращением.

– Рано или поздно я найду его.

Вихрь зло сплюнул:

– На твоём месте я бы поторопился.

– Оставь свои угрозы при себе, мой сладкий, – Девятая оскалилась. – Я ведь и укусить могу.

Он насмешливо фыркнул и, пнув сапогом перекладину кровати, вышел из загона.

– Самовлюблённый кретин, – прошипела она, одеваясь. – Не зря хозяин держит тебя на коротком поводке!

Со стороны столовки послышался колокольный звон, созывающий всех на обед. Заправив волосы под капюшон, Девятая пригладила смятую одежду, накинула куртку и вышла во двор. Морозный воздух защипал кожу на лице, изо рта вырвался клуб пара.

Поёжившись, она направилась к столпившимся у порога желторотикам, галдящим в ожидании кормёжки. Регнумский терсентум не сильно отличался от опертамского, в котором она выросла: та же столовая, те же загоны и плётчики, те же ежедневные выпасы, на которые, к счастью, уже не нужно было приходить.

Когда её распределили в ищейки, она была по-настоящему счастлива, несмотря на общую ненависть осквернённых к «железномордым». В нагрузку к охоте её группу обучали следопытству, а спустя два года – грамоте, сложному счёту, социологии, географии и прочему, что требовалось знать ищейке. И во всех предметах Девятая преуспевала лучше других, чем, естественно, весьма гордилась.

Когда заступила на службу, её отправили в Южный Мыс, а через год, за заслуги, перевели обратно, в Опертам, а вскоре назначили старшей. Неудивительно, она всегда была на уровень выше своих соратников, избранных Легионом на такую почётную должность.

Теперь ей часто приходилось мотаться по всему Прибрежью, и это не могло не радовать: всё лучше, чем кланяться в ноги напыщенным высокородным и охранять их никчёмные тушки. Как бы ни презирали ищеек, а всё же именно они – непризнанная элита среди осквернённых, особая категория с особыми правами.

Её внимание привлёк тонкий девичий голос. Девятая повернулась к небольшой стайке рядом и прислушалась.

– …десятка три, не меньше. Такую свору я и не видала! А у нас всего пара факелов, кинжалы да лук один на двоих. Много ли перебьёшь таким арсеналом! Уверена, будь кто другой на его месте, живыми бы мы не выбрались. Свезло мне, конечно, не то слово! Он их в миг спалил, одна зола осталась.

Девятая невольно вздрогнула при упоминании золы. Тут же вспомнился Четыреста Двадцать Восьмой после схватки на Теневом Тракте. Бедолагу не просто спалили – испепелили в считанные секунды. Совпадение ли?

– А что за хист у него такой? – вмешалась она в разговор.

Девчонка насторожённо нахмурилась:

– А ты с какой целью интересуешься, ищейка?

– Обычное любопытство. Я была как-то знакома с одним. Огонь прямо из воздуха создавал, но спалить такую свору даже ему было не под силу. Так что твои россказни, детка, годятся только для мальков.

Та равнодушно пожала плечами и отвернулась, всем видом показывая, что спорить не собирается.

– Не, она не врёт, – заступился за неё один из желторотиков. – Сам видел, как он воронов гонял. Потрясное зрелище!

– Да ну?! Как интересно… Я бы не прочь взглянуть на такое.

– Это уж вряд ли. Выкупили его уже.

Кажется, не совпадение.

– Жаль, – Девятая изобразила глубокое разочарование и, чтобы не вызвать лишних подозрений, отошла в сторону, при этом не спуская глаз с девчонки. Та как бы невзначай выглянула через плечо, но, заметив, что за ней наблюдают, тут же снова отвернулась.

Определённо, ей что-то известно. Пожалуй, стоит поговорить с ней с глазу на глаз. Может, выяснится что-нибудь интересное. Досье с самого начала вызвало у Девятой кучу вопросов: слишком сухо, мало информации, словно кто-то переписал всё с чистого листа. Бывшие соратники мальчишки молчали, как рыбы, отвечали одно и то же, как по сговору: «Да, был такой, да, выкупили, а больше ничего не знаем.»

От жирдяя-мастера тоже толком ничего добиться не получилось. Тот пробормотал что-то про довольно яркий хист, треклятую четвёрку, и что все годы обучения они ему поперёк горла стояли. На просьбу рассказать подробнее, кто эти «они» и что за «четвёрка», он распсиховался и отослал самой изучать дело, мол, там всё написано. Но если верить досье, Сто Тридцать Шестой – рядовой скорпион и ничего примечательного в нём нет. Тогда что делал обычный скорпион в столичном терсентуме? А Перо, с чего бы среди прочих, более способных, они выбрали заурядного мальчишку и устроили ему персональную засаду? Нет, картина здесь явно не складывалась.

Что в нём такого особенного? И кто за всем этим стоит? Возможно, соплячка даст ответ или хотя бы натолкнёт на мысль.

Выловить ту удалось только после ужина. Видимо, почувствовав к себе интерес, она намеренно не отходила от соратников ни на шаг.

Проследовав за ней до загона, уже перед самым порогом Девятая схватила девчонку за руку и поволокла подальше от посторонних глаз.

– Хочу задать тебе пару вопросов, – заявила она тоном, не терпящим возражений.

– Зря тратишь время, – процедила сквозь зубы Двести Пятьдесят Седьмая, пытаясь высвободиться из хватки. – Лучше не нарывайся, ищейка, а то в одно прекрасное утро можешь и не проснуться.

Девятая рассмеялась и, сдавив нахалке горло, слегка приложила её головой о стену:

– Если хочешь уйти отсюда живой, дорогуша, расскажешь мне всё о Сто Тридцать Шестом. Поверь, за твоё убийство мне точно ничего не будет. Издержки службы, сама понимаешь.

Кожа девчонки замерцала белым, с каждым мгновением становясь всё ярче и ярче. Щурясь от ослепительного света, Девятая вонзила ногти в нежную кожу. По пальцам потекла горячая кровь.

– Продолжай, милая, посмотрим, кто кого…

Та попыталась вырваться. Девятая хмыкнула: глупышке невдомёк, что бесполезно – далеко не каждый способен избавиться от этой хватки.

От вспышки она едва не ослепла, в глазах заплясали разноцветные пятна, мир, утратив очертания, сделался белым как молоко. Скулу пронзила боль, второй удар пришёлся в висок, но руку Девятая не разжала. Если бы соплячка была способна убить её, то давно бы уже это сделала.

– И это всё? – хохотнула она, протирая слезящиеся глаза, когда сияние наконец угасло.

– Прошу, отпусти! – выдавила Двести Пятьдесят Седьмая, вцепившись в держащую её горло руку.

– Дай мне хоть один повод не убивать тебя.

– Ты ведь хочешь узнать о Керсе, верно?

– А это ещё кто?

– Сто Тридцать Шестой… Прозвище у него такое.

Девятая мягко улыбнулась:

– Продолжай.

Глаза, полные страха и отчаяния, умоляюще смотрели на неё. Наконец глупышка смекнула, что лучше не рыпаться.

– Мы не были с ним особо близки, просто проводили время, – девчонка издала приглушённый стон, когда ногти вонзились глубже под кожу. – Это правда! У него была своя компашка, с ними всё время таскался. Иногда мы встречались за столовкой. Пили и трахались, но со мной он почти ничем таким не делился.

– Так ты его подружка, значит? – Девятая втянула носом запах крови, такой опьяняющий, дурманящий.

– Какая подружка! Да ему было плевать на меня! Он всё о своей Твин бредил, – в голосе послышалась горечь.

Вот оно что! Бедняжка… Разбитое сердце, первое разочарование в жизни. Как это мило!

– И кто такая Твин?

– Пятьдесят Девятая, одна из Проклятой Четвёрки. Они вместе держались, семьёй друг друга называли.

– Четвёрка? Наслышана о них… Назови мне их номера и прозвища.