Если Морозов не соврал и действительно сегодня вернется обратно в город… Даже не верится, что оставит меня в покое. Проходу от него не было, особенно после того, как мама попала в ту аварию осенью. Теперь тихонько…
– Куда собралась в такую рань?
Он стоит, облокотившись на косяк двери, и лениво рассматривает меня. Чуть было волосы не начала поправлять, но вовремя одернула себя.
– Спасибо, что надел штаны! Не пробовал в одежде спать?
– Зачем? Я тебя смущаю?
– Уже нет. Саш, мне пора. Провожать не надо, сама разберусь.
– Ты города не знаешь, – возражает он уже из комнаты. Он точно не собирается следовать за мной, чего я так опасалась. – Заплутаешь и наживешь себе неприятностей. Это Москва, Вика. Здесь все по-другому.
Чувствую запах свежезаваренного кофе. Не фанат этого напитка, но аромат такой, что я, как загипнотизированный сыром мышонок, послушно иду в подготовленную персонально для меня мышеловку.
– Садись. Десять минут ничего не решат. Ты ведь голодная, верно?
Морозов прежде не производил впечатления парня, знающего, где находится плита или хотя бы кофеварка. Поэтому я вчера не поверила, что он способен приготовить хоть что-то, даже примитивные бутерброды. Оказалось, напрасно.
– Я не хочу есть, просто кофе налей.
– На пустой желудок вредно. Съешь! – Поворачивается ко мне с тарелкой сандвичей. – А потом поговорим нормально. А то вчера как-то не получилось.
Мышеловка с сыром захлопнулась. Или нет?
– Разговор получился: ты отдал документы и паспорт, я переночевала в вашей квартире. Теперь ты уезжаешь, а я возвращаюсь к себе домой. Вот и поговорили.
Глотаю слюну и понимаю, что желудок проклянет меня, если сейчас же я не дам ему еды.
– Непонятно, где ты будешь жить и куда переведешься. Новый год на носу. – Он ставит передо мной две дымящиеся чашки. – Кофе крепкий, может, капучино?
Такая подкупающая забота, что мне приходится напоминать себе, почему я здесь оказалась. И кто такой Морозов на самом деле.
На нем лишь джинсы с низкой посадкой. Никакой футболки или майки-алкоголички. Босой. И очень сексуальный. Выглядит старше своих двадцати двух лет. Вика, это Морозов. Сын человека, который разрушил твой мир, из-за которого ты сейчас здесь, в чужом непонятном городе и с неясными перспективами! Какая тебе разница, как выглядит бугай?
Горячий кофе обжигает внутренности, но и приводит в чувство. Заставляет полностью проснуться.
– Ты можешь вызвать мне такси, если так заботишься. И передать маме, что у меня все хорошо. А если надо будет, я сама ей позвоню.
– В хорошую погоду тут через центр можно дойти пешком до факультета социальных наук «Вышки». Ты знала об этом?
«Ты-то откуда знаешь?» Чуть вслух не застонала. Упертый как баран!
– Не факт, что я там окажусь. – Делаю еще пару глотков и копаюсь в телефоне. – Саш, признайся, тебе мама моя доплачивает за то, что ты сейчас здесь со мной, такой любезный и заботливый? Или твой отец? Ты ведь терпеть меня не можешь. Как и я тебя.
Я не жду ответа, хочу лишь поскорее убраться отсюда в свою конуру, которую еще вымыть надо. А он вдруг присаживается на корточки рядом со мной и забирает мои ладони в свои.
– Я просто беспокоюсь, Вик. Ты слишком близко к сердцу восприняла развод своих родителей. Мои развелись значительно раньше. Я могу тебе помочь!
– С чего ты решил, что мне нужна твоя помощь? Что мне вообще нужна помощь?
Запоздало выдергиваю руки, но на ладонях остается его тепло. Как метка. Хочется сбежать в ванную и мыться с мылом очень долго.
Он не успевает ответить, потому что раздается трель домофона. Кто-то ходит рано утром в гости? Надеюсь, это не его отец! Вряд ли, тут же возражаю сама себе, наблюдая, как Морозов, тихо чертыхаясь, идет к двери. Мама до сих пор в гипсе, а Морозов-старший от нее практически не отходит. Даже встречи свои деловые в больнице назначал, когда мама там лежала.
– Я не ждал тебя, – говорит бугай кому-то в домофон, – я занят.
Неужели не пустит? Хорош хозяин, с такой-то избирательной заботой о людях. Слышу в ответ женский голос и понимаю, что знаю неожиданную гостью Морозова.
Он быстро проводит пальцем по панели домофона, экран гаснет, но я уверена, это не конец истории. Судя по составу его гарема, мой сводный брат предпочитает исключительно прилипчивых стерв.
– Предлагаю сделку, – не оборачиваясь, вдруг заявляет бугай. – Ты остаешься здесь, будешь жить в нашей квартире, пока не определишься с вузом. Взамен обещаю, что ни мать, ни мой отец тебя не побеспокоят. И я тоже.
Он ничего не понимает. И объяснять, ругаться с ним, доказывать что-то – как в пустоту. Еще раз проверяю документы, паспорт, телефон, ключи – все на месте. Пора!
– У тебя самолет, кажется, днем, так ты говорил? Я не останусь, Саш. Ни на каких условиях. Сделки заключайте с папой в своем банке. Кстати, если люди считают себя семьей, они обходятся без контрактов и взаимовыгодных обязательств. Возвращайся домой и оставь меня в покое.
Он молча смотрит, как я обуваюсь, потом подает куртку. Сам остается стоять рядом, даже не пытается возразить. Может, наконец, смирился?
– Я вызову тебе такси. Подожди.
– Провожать не надо, дорогу я сама найду. – Прямо смотрю в его глаза, они не выражают ничего, кроме полного равнодушия к моим словам. – И больше не доставай меня. Всем только лучше будет. Договорились?
Ухожу, так и не получив от него ответа. И всю дорогу от подъезда до ворот не отпускает странное чувство, будто я что-то важное забыла у Морозова. Умом понимаю: нервы шалят, все вещи со мной, но почему-то тянет назад.
Я даже не сразу сообразила, выйдя на дорогу, что ко мне обращается какая-то девчонка.
– Вика! Привет! Как ты? Уже перевелась?
Перед глазами Лена Дятлова, маленькая верткая одногруппница и бывшая соседка по общаге. Которая люто меня ненавидит. И постарается сделать все, чтобы мне было больно.
Вот только бабских разборок мне сейчас не хватало!
Глава 8
– Ты здесь ночевала? У Морозова? Ну да, он говорил, тебе ведь жить негде, а у них в семье принято помогать… Так здесь теперь останешься? Или тебе все-таки квартиру снимут?
Она прекрасно знает, что я ее терпеть не могу. И знает, почему. Но зачем-то сейчас, когда нет никого рядом пытается делать вид, что заботится обо мне. Кто-то ловит кайф от выяснений отношений, скандалов, драм и истерик на всю округу, но я даже разговаривать с ней не буду. Поэтому просто обхожу Дятлову справа, стараясь близко к ней не подходить.
–– Ты для него просто бедная родственница, поняла?! – слышу в спину. – Я все про тебя знаю! Еще увидимся!
Да что б не было большей беды в моей жизни, чем паранойя Лены Дятловой!
Такси уже подъехало, надеюсь, что за мной. Я даже спросить не успеваю, как водитель сам называет мой адрес. Вот и славно. Бросаю прощальный взгляд на дом за высокой оградой и вижу, как охранники пропускают Дятлову внутрь на территорию.
Кто бы сомневался! Мог бы и не ждать, пока я уйду. Мне плевать.
Дорога до моего Южного Бутова занимает два часа. Два часа жизни! Похоже, мне пора привыкать к столичным пробкам. Хотя, нет, не придется. Моим видом транспорта будет метро, на такси рассекать по Москве точно не буду.
В квартире все такой же беспорядок, кухню еще предстоит разобрать и отмыть все, что получится. И все-таки здесь мне спокойнее, чем у Морозова. Вот только на окно надо будет поставить решетку.
Смотрю на экран телефона и улыбаюсь. Папа! Наконец-то. Сто лет с ним не разговаривала. А событий много произошло.
– Привет!
– Привет, родная! Ты как? Обустроилась? – Голос у папы уставший. Скорее всего, опять не выспался, он у меня сова, раньше двух обычно не засыпает.
– Обустраиваюсь. Пока еще не все готово. Как выставка прошла?
– Нормально, – отвечает с секундной задержкой, и я понимаю, что продать ни одной картины не получилось. Иначе бы уже похвастался. А врать папа у меня не умеет.
