Полиция приехала через полчаса, когда парня уже и след простыл. До этого он еще пару раз стучал в окно, что-то даже крикнул. А еще через четверть часа прозвенел звонок в дверь, но когда я посмотрела в глазок, на лестничной клетке никого не оказалось.

Морозов звонил четыре раза за это время, я не отвечала. Все, что хотела, я этому подонку уже сказала. Пусть найдет себе другое развлечение. С ним все было ясно с самого начала, яблоко от яблони…

Я уже пожалела, что вызвала полицию. Два раза все рассказала, приметы этих отморозков назвала, а они не уезжают.

– Значит, ваш сводный брат их привел? А когда он с ними познакомился?

Пошли по третьему кругу. Конечно, я не обвинила Морозова в том, что это он натравил на меня шпану, но и утаивать, как все было, смысла нет. Если это его рук дело, пусть с ним разбираются. Хотя он из любой передряги ужом ускользнет. Ну и деньги кому надо засунет.

В дверь позвонили, а потом, не дожидаясь, пока откроют, еще и сердито забарабанили.

Отпирать замки пошел лейтенант, до этого лениво разглядывавший мое убогое жилище, его явно не коробило от увиденного. Ясно же, что не избалован роскошью. Мне с такими всегда было проще.

– Лейтенант Ефремов, – доносится из коридора голос того самого лейтенанта.

– Александр Морозов, брат Виктории. С ней все в порядке? – Вижу из кухни, как бугай, вытянув шею, сначала ищет меня глазами и лишь потом снова обращается к полицейскому: – Я войду?

Они уехали через двадцать минут только. Да и то не все. Морозов остался. Второй час ночи, спать хочу безумно. И только у бугая ни в одном глазу. Здоровый как бык!

– Ты не будешь здесь ночевать, – выдает вдруг Морозов таким спокойным тоном, что я даже завидую невольно. Так отвлеклась на форму, что не сразу уловила содержание. – Здесь небезопасно.

– Было безопасно, пока ты не объявился, – огрызаюсь скорее от бессилия. Он и правда виноват, но вряд ли Морозов знал, что зовет помогать трех рецидивистов, не так давно освободившихся. А вот в полиции этих парней хорошо знают. Да, не такие уж ровесники оказались: почти всем под тридцатник. Вот только за то, что один из них сделал, ему все равно ничего не будет. Так, мелкое хулиганство, которое еще предстоит доказать.

– Я не знал. Как лучше хотел.

Вижу, что эти слова даются качку непросто, не привык он извиняться. Совсем.

– Просто не появляйся здесь больше, – говорю устало, потому что сил особо не осталось даже на то, чтобы ругаться с бугаем. Просто спать. Да хоть на тех вонючих мешках или продавленном диване. Еще, кстати, не очевидно, где удобнее окажется.

– Угу. Одевайся давай. Или так, в пижаме в машину полезешь? Мне нравится, кстати, никогда не видел девушек твоего возраста в пижаме. В основном…

– Одеваться тебе надо. Езжай уже домой, а я спать, завтра много дел. Но если мешки с собой прихватишь, то скажу спасибо.

Он пожимает плечами и послушно подбирает вонючие тюки. Неужели? Может, совесть наконец проснулась? Не верю, что так легко от него отделалась. Хотя тоже спать, наверное, хочет. Ну или вернуться туда, где был громкий смех и музыка. Морозов – известный тусовщик, везде компанию себе найдет.

– Вернусь через пять минут. Оденься, мороз на улице.

Он выходит из квартиры. А я даже не сразу поняла, что изменилось. Что-то неуловимое, но очень важное. Лишь когда ближе подошла к двери, поняла, в чем дело. Точнее, в чем проблема. В ключах. Их не было.

Вот!.. Отвлекаюсь на писк мобильного: «Паспорт и папка с документами уже в машине. Скоро буду».

Они на комоде лежали! Аккуратной стопкой – все мои бумаги на перевод, паспорт, разумеется, тоже. Полный пакет документов! Но когда он успел?

На всякий случай перепроверяю все ящики. Ну а вдруг?

– Да нет ничего, Вик, не ищи. Ты не будешь здесь ночевать. Это небезопасно. Твоему дяде надо яйца оторвать, что поселил девчонку непонятно где. Ты нас так всех ненавидишь, что лучше вот это?!

Он стоит в дверях, держит в руке ключи от моей квартиры и, похоже, действительно ждет ответа.

– Это однозначно лучше! Даже в таком виде. Верни ключи и документы!

– Значит, не поедешь?

Издевается, сволочь! Вот теперь снова возвращается мысль, что неспроста эти рецидивисты у меня под окном объявились.

– Нет, конечно! Документы верни. Ты хоть понимаешь, как…

– Поэтому и забрал.

– Ублюдок. Да, и это не оскорбление, а констатация факта.

Он лишь безразлично пожимает плечами. Маска заботливого братца мигом слетела с Морозова. Вот сейчас он настоящий: жесткий, эгоцентричный, распущенный подонок, который ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что хочет. Или что ему надо по каким-то причинам.

– Завтра днем я улетаю домой. Вместе с твоими документами. Хочешь – ночуй здесь. Я утром еще буду дома, но ты ведь даже адреса не знаешь. Хотя можешь, кстати, позвонить матери. Она подскажет… Жду тебя в машине десять минут.

Ключи со звоном летят на тумбочку, он молча уходит и закрывает за собой дверь.

Что ему надо? Просто поиздеваться? Показать свою власть? Самоутвердиться? Не на ту напал, урод! А документы свои я верну!

– Я ожидал, что ты фурией вылетишь за мной в своей пижаме. А мне даже ждать пришлось, больше десяти минут.

Он с самодовольным видом выводит машину из двора, поглядывая на схему навигатора. Ловлю себя на мысли, что была бы не против, если бы Морозов сейчас на что-то наехал, проколол шину или… да что угодно, лишь бы вернуть то, ради чего я сюда приехала. Свою мечту стать свободной от него и его семьи.

– Где мои папки? Паспорт покажи!

– Держи. И не разбрасывай где попало.

– Не где попало. Я дома была у себя. А ты вор. И шантажист.

– Ублюдок, одним словом, да? – Он веселится, ему смешно! – Рад оправдать твои ожидания.

– С тобой все было ясно с первой встречи. – Вот черт! Мне не надо было говорить, признавать, что задел тогда меня. И сильно задел.

– Так ты обиделась? Забей. Мы ж семья!

– У тебя русский не родной? Слов не понимаешь? Если моя мама вышла замуж за твоего отца, это не означает, что у нас… семья. Ты вообще догадываешься о значении этого слова?

– Больше, чем ты.

– Это вряд ли. Так вот, Морозов, это… недоразумение скоро исчезнет, само собой. Они долго вместе не протянут. Ты не знаешь мою мать. Полгода, максимум год, и все закончится.

Бугай останавливает машину на светофоре, я даже рада немного постоять. Ездит Морозов очень быстро, хотя и аккуратно. По крайней мере, за те пятнадцать минут, что мы летели по заснеженной пустой Москве, машину ни разу не занесло, никаких «встречек» или даже опасных обгонов. Но спокойнее на душе от этого не становится.

– Думаешь, они расстанутся?

Он заинтересованно смотрит на меня, не обращая внимания на мигание своего сотового. Да уж, получать сообщения в два часа ночи – что может быть обычнее?

– Конечно, расстанутся. – На светофоре загорается зеленый свет, и машина резво стартует. – Нам еще долго ехать?

– Минут пятнадцать, если верить навигатору. Дороги свободные. И ты, значит, ждешь, что она вернется к твоему отцу и все будет по-прежнему?

Странно вести с Морозовым такие разговоры. Хотя его это тоже касается. Пусть и зря я раньше думала, что он не меньше моего хочет их расставания.

– По-прежнему никогда уже не будет. Спасибо твоему отцу. И нет, я не жду, что она вернется к папе. Но и того, о чем ты говорил, тоже не будет. Никаких совместных детей!

– Не хочешь, чтобы у нас был общий кровный родственник?

– Я хочу, чтобы у нас ничего с тобой не было общего, – совершенно искренне признаюсь я Морозову. – Да, и не видеть тебя никогда. Потерпеть осталось недолго. Если ты, конечно, не наврал и сдержишь свое обещание. Документы отдай.

– Только после того, как за тобой захлопнется дверь нашей квартиры. Мы, кстати, приехали!

Ворота автоматически откатываются в сторону, и мы заезжаем на охраняемую закрытую территорию где-то в центре Москвы. Я города этого совсем не знаю. И вот точно не планировала так знакомиться со столицей.