Обратная дорога у девушки и ослабленного болезнью старика, заняла гораздо больше времени. Тобиас потратил все силы на последний рабочий день и повис на руке племянницы безжизненной тряпкой. Идя по скользкой дороге, он делал крохотные шаги, чтобы не упасть, но ноги не слушались и все равно постоянно разъезжались как у пьяного. Поэтому большую часть пути домой, Мина, буквально, тащила его на себе.

Как же обрадовалась Мина, когда наконец-то переступила порог их, небогатого, но теплого и уютного домика.

– Ну вот и вы! – Обрадовано всплеснула руками тетушка Кур.– Я так беспокоилась из-за вашего долгого отсутствия, что ни на минуту не отходила от окна. – Она тяжело поднялась с лавочки у окошка, выходившего на дорогу, и стала переставляя табурет двигаться к печке. Она была очень пышной старушкой, и все движения давались ей с трудом.

Потом увидев бледное лицо мужа, в котором не осталось ни кровинки, Кур остановилась и заохала.

– Что с тобой Тоби? – Взволнованно спрашивала его супруга. – Тебе плохо? Тоби ну же, немедленно отвечай мне! – От страха она перешла на очень тонкие ноты, почти взвизгивая.

– Все в порядке. – Устало сказал Тобиас и плюхнулся на стул рядом с вешалкой. Просто Мина чертовски быстро бегает. Пока гнался за ней, зверски запыхался.

Девушка не стала отрицать сказанного, и лишь тепло ему улыбнулась. Они давно сговорились не волновать тетушку и не рассказывать правду о его плачевном здоровье. Тетя, конечно, догадывалась, что муж серьезно болен, но он отмахивался от тяжелых разговоров на эту тему и переводил их в шутку.

–Как же я проголодался. – Пожаловался Тобиас, отвлекая жену. – Ты что-нибудь приготовила нам, дорогая?

– Конечно! Суп из свиных ушей! – Гордо заявила тетушка.

Мина незаметно сморщила нос. Готовила тетушка Кур, откровенно говоря, отвратительно и Мина давно взяла на себя эту обязанность. Но теперь, когда девушке придется ходить с утра на работу, обеды у них будут… не очень.

– О свиные уши! – Изобразил восхищение Тобиас. – Давненько нам не перепадал такой деликатес.

– Заходил мясник, – Нехотя растолковала Кур. – Он потребовал долг за прошлый месяц.

Тобиас нахмурился от этих слов.

– Мы договорились, что я отдам его в коне весны.

– Но он был очень обеспокоен твоим видом, дорогой. Решил, что мы истратим все деньги на лекарства, и ему ничего не достанется.– Виновато объяснила тетушка.

Она не стала рассказывать, как неприятно было слушать очень громкий голос, этого невоспитанного мужлана, который буквально напал на неё в собственном доме. Он отказывался уходить до тех пор, пока не получит свои монеты. Сам стоял в дверях, не желая заходить в дом, где живет проклятая, а дверь держал открытой, от чего выстудил все комнаты. Тетушка Кур так испугалась, что достала шкатулочку со всеми их сбереженьями на «черный» день и отдала мяснику одну из трех серебряных монет. На сдачу она получила три пары свиных ушей, которые нахал не смог сегодня никому продать. И сварила из них сытную на вкус, но не слишком аппетитную на вид похлебку.

– Сколько осталось?

– Две. – Грустно отчиталась тетушка о сбереженьях.

– Ну, значит умирать мне пока нельзя. – Заулыбался Тобиас.

Всю ночь Мине снились кошмары. Огромный, черный волк гнался за ней по лесу. Она в ужасе бежала, цепляясь за ветки деревьев и разрывая одежду. Колючий кустарник больно царапал её кожу, оставляя на щипах капли девичей крови. Скрюченные корни, словно живые, попадались под ноги и заставляли спотыкаться. Дыхание сбивалось. Воздуха не хватало. Легкие готовы были вот-вот лопнуть. Зверь настигал…

Она вскакивала, в мокрой от пота рубашке, с трудом осознавая, что это был лишь сон и немного успокоившись, пыталась опять уснуть. Но только для того, чтобы оказаться в другом кошмаре, где она проваливалась в бездонную пропасть и падала, падала, водя в воздухе руками и не находя опоры. А потом оборотень снова настигал её и начинал рвать на куски. Наконец, вынырнув из очередного кошмара, она с радостью поняла, что бесконечная ночь закончилась, а за окном играют первые лучи восходящего солнца. Время вставать! Она потерла кожу, где черный волк хватал её зубами, и поняла, что трогает шрамики от старых болячек. Прошлое смешалось с плохими впечатлениями вчерашнего дня и пробралось в её сон. Но прошлое долой! Прочь, прочь темные мысли. И Мина бодренько вскочила с кровать.

В их небольшом, состоявшим из двух комнат, домике, Мина поднималась раньше всех. Её постель стояла в передней комнатке, возле печи, в углу, огороженном лоскутной занавеской, а единственную, крошечную спаленку, занимали дядя и тетя. Несмотря на тесноту, девушка любила этот дом всем сердцем и была благодарна дядюшке за приют. Дом был по-своему мил и уютен. Тут витало не богатство, но спокойствие. Не буйная радость, но тихое счастье. Детей у Бутимеров не было и Мина занимала все их заботы. У неё, после перенесенного в детстве мора, было слабое здоровье, и она частенько болела, заставляя старичков, всерьез беспокоится о себе. Но чем старше она становилась, тем сильнее менялись их роли. Теперь, уже она, заботилась о пожилых родственниках, когда они хворали, и выполняла большую часть работы по дому.

После того как ноги тетушки отказались служить ей, Мина полностью взяла на себя огород и готовку. Тетя Кур только следила за очагом, смахивала паутину в углах, пыль с мебели, и вязала. Много времени у них с Тобиасом занимала пилка и рубка дров. Они занимались этим большую часть лета и осени. Бутимеры заказывали у торговца тележку с целыми бревнышками, потому что готовые были слишком дорогими. А когда в семье зарабатывает лишь один человек, считать приходится каждый медячок.

Утром, первым делом, Мина подбрасывала дрова в печь и аккуратно раздувала тлеющие угли. Промыв, замоченную на ночь, крупу, сегодня на завтрак будет чечевица, она поставила её вариться и в это время занялась собой. Вода для умывания, стаявшая на припечке в большой кастрюле, не остыла и была приятной температуры. Ополоснув лицо и почистив зубы, Мина причесала свои не любимые волосы. После болезни они стали ломкими и тусклыми, к тому же заметно поредели. Но она их все равно не стригла, а заплетала в косу и закручивала в тугой пучок.

Сбросив ночную сорочку, она задумалась: что бы надеть в свой первый рабочий день? Выбор был огромным. Сейчас у неё было три платья. Коричневое, сшитое из толстой шерсти. Оно ужасно кололось, и было перешито из старого тетушкиного, купленного ею в дни беззаботной молодости. Мина одевала его, когда выходила из дома в морозы, обязательно с толстой нижней сорочкой. Иначе потом, все тело нещадно чесалось. Оно было самым дорогим, тяжелым и нелюбимым. Его она сразу убрала. Хоть на улице и стояла примерзкая, холодная погода, но эту вещь она решила поберечь.

Темно-зеленое – самое новое. Совсем легкое, как шелк. Очень приятное. С пышным рукавом по локоть и тонким пояском, который следовало завязывать в кокетливый бант. Когда Мина наткнулась на него, платье продавали с большой скидкой, почти задаром. А все потому, что моль проела в подоле пару, совершенно незаметных, дырочек. Мина его зашила и носила все лето. Цвет ей совершенно не шел и неудачно оттенял кожу, от чего та казалась серо-желтой. Но если ты постоянно прячешь лицо под плащом, то какая разница? Оно было самым удобным, но тоже было отложено в сторону. Слишком тонкое, для теперешней погодки.

Последнее, блекло-серое, почти одного цвета с плащом и волосами Мины. Байковое, с воротником-стойкой, под самый подбородок. Оно было куплено года три назад, когда грудь у девушки была почти незаметна. Потом лиф стал ей сильно тесен и, спасая хорошо сохранившийся наряд, пришлось сделать вставки по боковым швам. Впереди по центру шел ряд мелких, стеклянных пуговиц, бледно-голубого цвета. Это было единственное цветное пятно, во всей его серости. В этом платье она была вчера, и оно было… никакое. Невзрачное, как вся её жизнь.