– Третий, – Затряс старик перед её лицом, последним ключом из своей связки. – От нужника! – И не дав опомнится, спеша и явно волнуясь, он дернул Мину к решетке.

– Вот здесь… – Он наклонился и отпер узкую дверку в углу, которую Мина даже не заметила.

Её назначение она поняла не сразу, это точно была не дверь камеры, потому что размером она была как лаз в собачьей будке и протиснутся в неё не смог бы даже человек, а не то, что оборотень.

– Всегда, слышишь!? Всегда! Следи за ним, когда меняешь ведро. – Продолжил инструктировать её дядюшка и вытащил из камеры ведро, весившее на другом конце цепи, на манер того как цепляют ведра в колодах. Оно было пристегнуто замком, таким же, как на дверце и отпер его дядя тем же ключом. Ведро, вплотную прошло в дверцу, как будто для неё специально было сделано. Оно служило узнику туалетом, и плескалась в нем, судя по запаху… Точно не вода.

– Будешь каждый день выносить, иначе вонь будет стоять жуткая. – Наставлял Мину Тобиас и снова запер дверцу.

Потом поднял с пола тарелку и плюхнул в ведро нетронутую вчерашнюю кашу.

– Опять ничего не съел. – Грустно вздохнул старик и посмотрел на кучу тряпок в углу. – Лишь бы не сдох. – Тяжко вздохнул он. – Тогда вы с тетей Кур точно с голоду помрете.

Мина послушно закивала и ополоснула тарелку в рукомойнике, стоявшем у дальней стены. Он и еще грубо сколоченный табурет, составляли всю мебель в этом помещении. Потом высыпала в неё свежую кашу из котелка и наклонилась, что бы поставить тарелку на прежнее место. Боковым зрением она уловила движение в глубине и подняла глаза.

Сегодняшнее утро было так насыщенно впечатлениями, отчего Мина, совсем забыла, что темница жилая. И увидев, что куча тряпья зашевелилась, девушка сначала даже удивилась, а рассмотрев ползущего к ней узника, неожиданно, даже для себя, закричала.

Наверное, когда-то, он был очень крупным, даже огромным. Сейчас, от ужасных условий, в которых его содержали и от весьма скудного рациона, которым кормили, оборотень словно усох. Тело, задвигавшееся на соломенном матрасе, больше напоминало паука. Чрезвычайно длинные, страшно худые конечности, неловко тянули тело по каменному полу в сторону Мины. Черты лица было трудно разобрать, потому что ярко горящие в густой тени глаза, отвлекали все внимание на себя. Желтые огоньки, перечерченные по вертикаль узкими зрачками, неотрывно смотрели на девушку. Двигаясь к решетке, узник издавал звуки напоминающие скулеж или тихое подвывание.

Мина плюхнулась на пол и стала быстро отползать назад, пока не уперлась спиной в ботинки дяди.

– Ишь, ты. – Крякнул от удивления старик, внимательно рассматривая оборотня. – Я уже несколько месяцев не видел, как он двигается.– Тобиас помог племяннице подняться и весело «подбодрил».– Видно свежее мясо почуял. – Имея в виду её.

Мина, у которой и так сердце бухало где-то в пятках, опять села. Правда теперь, не на пол, а на стул случайно оказавшийся рядом.

– Да ты не бойся так, дурында. – Засмеялся Тобиас, берясь за ведро. – Он тебе ничего не сделает. Видишь, какой он слабый? – Мина кивнула на его слова, не отрываясь от жуткого зрелища.

– Пойду, вынесу помои, а ты пока присмотрись, успокойся и домой пойдем… Устал я…

Оставаться наедине со «слабым» оборотнем очень не хотелось, но уход за ним, с этого дня, должен был стать её работой. Работой единственно возможной для прокаженной в этом городе. Работой с постоянным заработком, который спасет её от голодной смерти или ссылки в обиталище проклятых.

Мина поставила ноги на перекладину табуретки, скрестила руки под плащом и стала усиленно «присматриваться» к нескладной фигуре пленника, замотанной в грязные тряпки. Когда страх немного отступил, в душе девушки начала пробуждаться жалость. Каким бы ни был опасным этот хищник, но вид сломленного и заточенного в клетку зверя был достоин как минимум сострадания.

Урсул Хорст сдался и приготовился встретить смерть. Выхода нет, все без толку… Он долго боролся за свою никчемную жизнь, но в какой-то момент что-то в нем будто подломилось. Теперь его не волновали ни люди, с их бесконечными унижениями и побоями, ни голод, который постоянно будто выгрызал его нутро. Урсул словно погрузился в шерстяной кокон. Все, наконец, стало ему неважным, пустая борьба слишком утомила тело и душу, не дав никаких результатов и запас его жизненной энергии совсем иссяк. Теперь он жаждал только одного – скорейшей смерти.

Чтобы приблизить её наступление, Урс сознательно отказался от пищи, теперь его тело не получало даже ту жалкую порцию вонючей каши, которую раз в день приносил ему старик. Урсул почти совсем перестал двигаться, погружая себя в какое-то подобие транса, от чего плохо чувствовал руки и ноги. К сожалению, он не смог отказаться от воздуха, которым дышал и от воды. Когда его тюремщик, наконец, уходил, своей шаркающей походкой, он жадно припадал к кувшину со свежей водой и за раз выпивал почти половину. Доползти до него с каждым днем становилось все трудней, силы совсем покинули его, но это была последняя и единственная радость в его теперешней жизни.

Но сегодня что-то пошло не так. За шагами старика Хорст расслышал мягкую, еле заметную поступь, еще одного человека. Это заставило насторожиться его дремавшие инстинкты, ведь в камеру, последние несколько лет, спускался лишь дряхлый старикашка. Оборотень удивленно открыл глаза.

Стоявшая рядом с Тобиасом маленькая фигурка человеческой самки, была вся закутана в длинную накидку, отвратительного мышиного цвета. К тому же, под плащом она явно сутулилась и вжимала голову в плечи, чтобы казаться еще меньше.

– «Еще одна мерзкая человечка».– Решил Урсул.

Но проказник сквозняк, спустившийся из открытой двери, словно нарочно подхватил и потянул к Урсу её аромат. И он почувствовал её …

Оборотни обладают особым чутьем, это больше чем запах, это словно трехмерная картина, рассказывающая все о его носителе. Вот и Урсул кроме еле видного, черного пятна, окружавшего старика, увидел золотистое сияние, шедшее от девушки. Оно было не особо ярким, что говорило о хлипком здоровье самочки, но четким и … восхитительным! Раньше Урсул ничего подобного не ощущал. Виденье было похоже на тонкие стебли виноградных лоз, изнутри светящиеся мягким светом. Они струились от фигуры в плаще и легко скользили сквозь решетку его камеры. Они ползли по холодным камням, разгоняя серую мглу, и ласково тянулись к узнику, лежащему на соломенном тюфяке. Добравшись до носа пленника, аромат девушки словно ослепил Урсула, пронзив, будто молнией, все тело. К огромному своему удивлению и возмущению, оборотень почувствовал: «как?!» его тело отреагировало на эту человеческую самку.

– «Эрекция?» – Обалдело думал Урс, – «Ты серьезно?! Эрекция?!»

Изумлению оборотня не было предела. Его детородный орган, кажется, давно забыл свое второе предназначение. И Урсул мысленно заговорил со своим мужским естеством, выказывая возмущение.

– «Минуту назад, я ненавидел всех людей. Презирал их. Мечтал убить! …и готовился умереть! Да, да, умереть. Тихо, задери тебя горный гоблин, спокойно, умереть! А теперь, что я вижу? Ты хочешь, совокупляться? И с кем? С человечкой? С этой серой… мышью?!»

Обычно от одной мысли о близости с человеческой женщиной Урсула начинало мутить. Но сейчас, на вопрос о сексе с бесформенным чучелом, его член согласно запульсировал, чем вызвал новый взрыв ярости у своего хозяина.

– «Скажу тебе честно, друг», – Очень серьезно выговаривал Урсул своему восставшему органу. – «Это сильно смахивает на предательство. И знаешь, это больно, когда тебя предает собственное тело».

Но «виновнику» было все равно от этих слов, он также твердо продолжал настаивать на близости с самочкой. Глаза оборотня, загоревшиеся желтым, нашли и уставились на, склонившуюся к решетке, фигурку. Вот она, гадина, толкавшая его на путь разврата. О, как же он зол! Ему хотелось убить её, трахнуть и выбросить вон из своего подземелья. Ну или трахнуть, убить и выбросить… На мгновение он задумался об очередности своих действий, но плюнул на это и решил разобраться с последовательностью за то время, что будет ломать решетки. Он соскользнул со своего невысокого настила и пополз вперед. Твердый член сильно мешал двигаться затекшим от безделья ногам и Урсул зло зарычал. Так тебе и надо, будешь знать, подлый предатель.