Она хмурит брови, и, не сводя с меня пристального взгляда, направляется в сторону стола. С громким кряхтение садиться на один из стульев, и головой указывает на еще один и единственный стул напротив. Я нервно сглатываю, но решаю делать так, как она мне говорит.

Мы еще несколько минут сидим молча, пока Старая Суир внимательно разглядывает каждый сантиметр моего лица. И уже когда я собралась начинать разговор, женщина подает голос:

– И что же дочь известного охотника Совера делает здесь? – прохрипев вопрос, женщина облокачивается на спинку и складывает руки на груди.

– Вы знаете, кто я? – не скрывая своего удивления, спрашиваю я.

– Конечно, я знаю тебя, Рин Совера, – Суир делает небольшую паузу, а затем продолжает. – О тебе ходят слухи.

О, ну да! Как я могла забыть!

– И вы верите всем слухам? – не скрывая своего раздражения, повторяю позу своей собеседницы.

– Нет, – хмыкнув, женщина качает головой. – Что мне молва? Кто хочет, так и судит. И я как никто другой знаю, как простые слова, брошенные кем-то в шутку, могут разрушить твою жизнь и превратить в того, кем ты никогда не хотел быть.

После недолгой паузы, Суир снова подает голос:

– Так зачем же ты пришла ко мне, маленькая Рин? – на лице женщины появляется еле заметная ухмылка.

Несколько секунд, я с непониманием смотрю на нее, а затем резко дергаюсь, так что даже Старая Суир слегка напряглась. Отрываю от груди сверток, и протягиваю женщине, в надежде, что ничего не раздавила.

– Это от Сарата.

При упоминании пекаря на лице женщины появляется едва заметная улыбка, но она быстро исчезает, и резко выхватив сверток, кладет его на стол.

– Он хороший человек. Единственный, кто не отвернулся от меня, – задержав взгляд на свертке, она снова поворачивается ко мне. – Передай мою благодарность ему.

Я лишь молча кивнула, и в хижине снова повисла тишина. Я сидела и нервно мяла края своего кафтана, не зная, как начать разговор.

«Я тут слышала, вы чудищ видите. Так вот, теперь я в вашей команде!»

Бред. Она так меня точно выгонит и даже слушать не станет.

И словно прочитав мои мысли, Суир наклоняется ко мне и склонив голову набок, низким голосом спрашивает:

– Ты ведь не только за этим пришла ко мне, маленькая Рин?

Я, наконец, поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом. И не смотря на уже слегка потускневшие от старости глаза, мне кажется, словно она может читать мои мысли.

Так и не придумав подходящих слов, молча киваю и достаю свой рисунок. Немного дрожащими руками разворачиваю его и кладу на стол перед Старой Суир.

Из-за темноты в помещении ей нужно несколько минут, чтобы хорошо разглядеть черную фигуру на рисунке. И затем ее лицо вмиг меняется – она бледнеет, а в глазах появляется страх. Она хватает своими костлявыми пальцами мой рисунок и подносит ближе к лицу.

От ее безразличия не осталось и следа. Женщина дрожит, ее глаза расширились от страха, а дыхание стало прерывистым. И тут она резко поднимает голову и, подскочив со стула, набрасывается на меня.

Ее длинные ногти больно впиваются мне в кожу, даже не смотря на то, что на мне кафтан и рубашка.

– Ты… ты кто такая? – прошипела мне в лицо женщина, и еще сильнее сжала мои плечи.

Несмотря на дикий страх, во мне начала зажигаться надежда на то, что Суир сможет мне помочь. Ее полные боли и страха глаза, бегали по моему лицу, видимо она хотела понять, не вру ли я.

– Вы ведь тоже видели… – я киваю головой в сторону, куда она бросила рисунок – это. Я хочу знать, что это такое?

Старая Суир еще какое-то время буравит меня взглядом, но затем поднимается и, вздернув подбородок, смотрит на меня сверху вниз.

– Убирайся, – зло рыкнула на меня женщина и отвернулась в сторону печи. – Будешь болтать об этом, станешь такой же, как я.

– Я никуда не уйду, – резко поднимаюсь и подхожу к ней вплотную. – Обо мне и так ходят странные слухи, так что одним меньше, одним больше – мне уже все равно. Если это… существо опасно, вы должны рассказать.

Старая Суир все продолжает стоять ко мне спиной, а я только и могу, что испепелять ее взглядом. Но тишина затягивается, и хоть я не могу разглядеть, что происходит за окном, но уверена, что уже начинает темнеть и мне уже нужно уходить. Поэтому я лишь измученно выдыхаю и, подобрав с пола рисунок, направляюсь к двери.

Но открыв дверь, я останавливаюсь, и, не поворачивая голову, спрашиваю:

– Это ведь было… настоящее? – уставшим голосом спрашиваю я. Мне нужно было услышать ответ на этот вопрос.

Но женщина молчала, и только когда я уже почти закрыла за собой дверь, услышала тихое:

– Да.

***

Домой я уже практически бежала, и смогла успеть до начала ужина. В доме встретила Симону, она сказала, что еда будет подана только через час. И оглядев мой внешний вид, скривилась и велела переодеться, так как у нас будут гости.

Но я была расстроена и сбита с толку после разговора со Старой Суир, поэтому даже забыла спросить, какие гости к нам пожаловали на этот раз. Я лишь молча кивнула и направилась к себе в комнату.

Закрыв за собой дверь, устало прислоняюсь к ней спиной. Я все еще часто дышу, то ли от того, что слишком быстро бежала, то ли от слов женщины.

– Это ведь было… настоящее?

– Да.

Значит та тварь, что я видела сегодня, она… настоящая. Это не плод моего воображения.

Как только эта мысль проноситься у меня в голове, я с облегчением выдыхаю и немного расслабляюсь. Однако проблема остаётся все та же – я никому не могу рассказать о том, что видела. А если я приведу как доказательство слова Старой Суир, меня просто сочтут такой же умалишённой, как и она. И тогда я уже точно ничего сделать не смогу.

А, что я вообще могу? Убить это существо?

Нет. Я даже зайца нормально убить не могу, а тут целое чудище.

Отталкиваюсь от двери и усаживаюсь на кровать, зарываясь руками в волосы. Раздраженно распускаю косу, и откидываюсь на кровать. И мне даже все равно на то, что я все еще одета в грязную одежду, и скорее всего, получу нагоняй от Миры, за то, что испачкала очередное постельное белье. Но мне нужно было подумать в тишине, и я точно знала место, куда я могу пойти.

Поэтому быстро умывшись, переодеваюсь в чистую и более парадную одежду — все те же черные штаны и белая рубашка, только теперь на пуговицах, и вместо обычного черного кафтана надеваю белый. На его вороте и рукавах золотыми нитками вышиты причудливые узоры, напоминающие образы птиц. И в отличие от моих обычных кафтанов, этот не сидит на мне свободно, он вплотную облегает мое тело, красиво вырисовывая талию.

Снова прячу рисунок во внутренний карман кафтана, боясь, что кто-то из прислуги сможет случайно на него наткнуться. Медленно провожу пальцами по волосам, и слегка массирую макушку. Голова ужасно болит, я устала и хочу спать. Даже сама удивляюсь тому, как все еще умудряюсь ровно стоять на ногах. На этот раз решаю заплести высокий хвост и подвязать его черной лентой.

У меня есть еще немного времени перед началом ужина, но я уверена, что в гостиной уже давно собралось куча народу. Однако сейчас мне нужно было побыть наедине. И лучшее место во всем доме для этого – конюшня, где держат Вернона. Он единственный, кто выслушает меня, при этом, не осуждая или не делая вид, будто ему безумно интересно находиться в моем обществе, а на самом деле, только и мечтает, чтобы поскорее отделаться от меня.

Тихо проскальзываю в коридор. Снизу уже слышно шум и смех, доносящийся из большого зала. Решаю проскользнуть в конюшни тем же путем, что и сегодня утром. Выждав несколько минут и выловив момент, когда все служанки либо зайдут на кухню, либо в столовую, выскальзываю во двор.

На улице достаточно прохладно, солнце уже село, поэтому во дворе довольно темно, если не считать несколько зажжённых факелов, торчащих вдоль главной дорожки, ведущей к главным дверям дома.