И сейчас, когда я так близко нахожусь к нему, то могу увидеть выражение его лица. Он хмурит брови, и старается избегать меня.

Одар медленно открывает мой рисунок, и ему нужно несколько долгих секунд, чтобы рассмотреть то, что там нарисовано. Его глаза округляются, а затем он поднимает голову и качает головой.

Нет, нет, нет…

Во мне начинает закипать злость, поэтому я снова бью парня в грудь, подталкивая к двери.

– Пошел. Вон. – выплевываю ему эти слова в лицо, и не дождавшись ответа, выталкиваю в коридор.

Прислоняюсь спиной к двери, и чувствую, как гнев заполняет меня. И сейчас я больше злюсь не на Одара, потому что это обычная реакция. Не понимаю, чего я ожидала и чего хотела от него.

Сейчас я безумна зла на себя. За то, что позволила себе расслабиться и ослабить защиту. За то, что доверилась.

И только когда слышу тихие шаги за дверью, немного расслабляюсь. И видимо действие настойки закончилось, потому что я начинаю чувствовать усталость.

Завалившись на кровать лицом в подушку, издаю нечто наподобие стона. Перевернувшись на спину, накрываю глаза рукой, и начинаю думать о том, что же мне теперь делать. Сейчас мне только остаётся надеяться на то, что Одару хотя бы хватить совести не рассказывать ничего отцу. И как бы не было грустно осознавать, но мой последний шанс – вновь поговорить со Старой Суир. Она единственная, кто сможет мне помочь.

Вот только судя по моему состоянию, я еще как минимум завтра проваляюсь в кровати. Но у меня еще есть время. Экзамен только через две недели.

Больше всего меня раздражает то, что я уже сама начинаю сомневаться в том, что это все было правдой. Однако я быстро отгоняю от себя эти мысли, потому что уверена, что мне это не показалось ни вчера вечером, ни утром.

Как только я вновь вспоминаю тот день, в голове проскакивает момент, когда я застала отца и брата рядом с конюшнями. А в особенности их диалог:

– Отец!

– Я сказал нет. Разговор окончен, – на этих словах отец ловко запрыгнул на своего скакуна, и хотел было уже двинуться, но Адриан встал перед конем.

– Я смогу, если ты дашь мне небольшой отряд и я…

– Нет.

Что-то меня насторожило в этом разговоре… Но не могу понять, что именно. Но мало ли о чем они могли говорить. Нет. Это все не важно. Сейчас мне нужно сосредоточиться на тренировках и на том, как заставить Старую Суир мне помочь.

Спустя какое-то время, я больше не могу сопротивляться и засыпаю.

Просыпаюсь с первыми лучами солнца и к моему великому сожалению, слабость не прошла. Поэтому почти целый день я провела в кровати.

Но благодаря этому у меня было достаточно времени, чтобы продумать план. Единственный способ остановить отца от убийства черного оленя, если он, конечно, существует (но думаю, что если существует и такой монстр, что напал на меня, то и черный олень спокойно может расхаживать по нашим лесам), это дожить до последнего испытания и самой остановить это безумие. И да, именно дожить. Как то один раз я побывала на первом испытании – Отвага. И то, что происходило на поле для испытания, было похоже на столкновение двух стай диких животных. И насколько я помню, почти все вернулись оттуда со сломанными ребрами и полуживые.

Мой единственный шанс выжить и пройти это испытание – не мешать своей команде, и уклоняться. А это я умею лучше всего.

На следующий день я приступила к тренировкам. Тристан был так взбешён, когда узнал, что меня отправляют на экзамен, что я даже на секунду обиделась, что он не воспринимает меня всерьез. Однако я знаю, что он просто переживает за меня, поэтому не стала ничего говорить.

Тренировку мы начали как обычно с разминки, и это оказалось сложнее, чем я думала. Все-таки, даже после такого небольшого перерыва, не просто возвращаться в строй.

Пробежав всего десять кругов, думала, что просто выплюну все свои внутренности наружу. Но я постоянно вспоминаю, для чего это делаю, и это отлично придает сил.

На удивление с отцом я не виделась, так как ни во время завтрака, ни во время обеда его не было. Мама хоть и старалась вести себя как обычно, однако я заметила, что она была слегка взвинчена.

Ближе к вечеру решаю отправиться в город и поговорить со Старой Суир. Но я так и не смогла придумать достаточно хорошую причину, чтобы она выслушала меня. Видно, что старая женщина не намерена помогать людям, после того, как все отвернулись от нее в самое тяжёлое время. И мне даже страшно представить, что она чувствовала в момент, когда осталась совершенно одна и никто, никто не поверил ей.

Но я все равно так не могу. Я боюсь, что это чудище из леса решит выйти на охоту в город. И тогда могут погибнуть невинные, а я себе никогда не прощу того, что даже не попыталась это остановить.

Пусть считают сумасшедшей, мне уже все равно.

До города я добираюсь, когда солнце уже начинает садиться. И на удивление в самом городе пусто, но когда я дохожу до площади, то кажется, будто там собрались почти все жители. Каждый что-то кричит, выкрикивает бранные слова. Любопытство взяло вверх, и я решаю подойди ближе. Вот только как бы я не пыталась, не могу протиснуться сквозь толпу. Но мельком мне удалось разглядеть фигуру отца.

Что? А он что тут делает?

Отец не часто выходит в город, только по праздникам, чтобы поговорить с народом, или если случается что-то серьезное. Сегодня никакого праздника нет.

Значит, что-то произошло.

– Бедная девочка… ещё такая молодая… – справа слышу тихие причитания женщин. Они собрались в кучку, и, приложив руку к груди, о чем-то перешёптываются.

Отлично, то, что нужно чтобы узнать информацию.

Делаю вид, будто я очень сильно заинтересована в том, что происходит впереди, и осторожно подхожу ближе.

– Говорят, она замуж за сына кузнеца собиралась, – ахнув, женщины прикрывают рты руками и начинают качать головой. – Слышала, её дикое животное на куски порвало.

– Да что ты!

– Ох!

Животное? Нет, это невозможно. Не помню, чтобы животное осмелело настолько, чтобы пробраться в город, даже под покровом ночи. Может быть, что это было… то, что напало на меня?

У меня перехватывает дыхание, и чувствую, что паника понемногу овладевает мной. Становиться труднее дышать, поэтому я разворачиваюсь, и расталкиваю людей, чтобы дали мне пройти.

Внезапно меня кто-то хватает за руку и уводит в сторону домов. Но я настолько ошарашена, что даже не могу сопротивляться.

– Успокоилась?

Поднимаю голову и встречаюсь с обеспокоенным лицом Старой Суир. Её костлявая рука всё ещё сжимает мою, и для такой старухи хватка у неё, что надо.

Но теперь во мне просыпается злость, не только на себя, но и на неё. Она ведь тоже все знала, но предпочла молча отсиживаться в своей хижине.

– Это ведь было не простое животное, да? – говорю шёпотом, и хватаю ее за плечи.

Но вместо ответа она лишь хмыкает, и, вырвавшись из моей хватки, направляется прочь.

– Идешь? – не оборачиваясь, отрезает старуха, а я словно просыпаюсь от оцепенения и семеню следом за ней.

Мы удачно минуем скопление людей. Отец был так поглощен разговором с людьми, что даже не заметил меня, когда я проходила рядом.

***

В хижине все так же темно, пахнет пылью и сыростью, будто здесь несколько дней никто не появлялся.

Запустив меня внутрь, старуха стала топить печь, а я все это время внимательно следила за каждым ее шагом. Она выглядит на удивление спокойно, и меня начинает это раздражать.

Женщина будто не замечает моего присутствия, продолжая наводить порядок в доме. И когда мое терпение иссякает, я резко стаю перед ней, не давая сделать и шагу.

– Может, вы уже объясните мне? – вскинув брови, складываю руки на груди, говоря, что не сдвинусь с места, пока она мне все не расскажет.

– Что ты хочешь от меня услышать, девочка?

– Например, то, что случилось с той девушкой из города это…