И она весело засмеялась.

– А ребята на это согласны?

– Ну конечно! Мы уже всё обсудили! Время от времени такие проверки любви полезно устраивать…

Вирра что-то ещё щебетала в трубку, развивая тему «проверок», а Алина словно оглохла. Она уже не разбирала слов девушки, так как вспомнила, что когда-то сама «купилась» на подобную интригу. Променяла чистые и настоящие чувства, зарождающиеся между ней и Кириллом, на сомнительное подтверждение этой взаимной симпатии. В итоге – сломанная личная жизнь у них обоих. Их скрутило так, что сейчас, испытывая явное влечение друг к другу, они не могут перешагнуть через принципы и условности устоявшейся в обществе морали.

– Вирра! А может, им не стоит так надолго расставаться? – попыталась было как-то вмешаться в процесс вынужденной разлуки дочери и любимого зятя Алина.

Девушка на том конце провода замолчала. Молчание явно затягивалось, и Алина всё больше и больше начинала сомневаться в необходимости предстоящей жертвы – расставания молодых. Почему? Всему виной была пресловутая фраза «проверка любви», произнесенная Виррой.

– В чём дело? – насторожилась падчерица.

Алина, которой стыдно было признаваться в своих пустых страхах, произнесла:

– Я после смерти Серёжи очень тяжело переживаю любую разлуку между любящими людьми. Сразу как-то становится не по себе.

– Я тебя понимаю, – грустно произнесла Вирра. – С другой стороны, пока Марина будет учиться, Ник – начнёт работать. Деньги лишними не будут.

– Ой, Вареник! Да я ведь с лёгкостью могу купить им любую квартиру в Милане, такую, какую захотят. Деньги-то есть! Да и пока им можно квартиру не снимать. Я думаю, может, их в миланской квартире поселить временно?

– Алин! Да ты что? Оставь свой менталитет дома. Разве можно в нашей жизни сразу давать детям всё готовое? Ладно Марина, она девочка, а ты ей мать… Но ты же этим только унизишь Ника. Он будет чувствовать себя ущербным, не умеющим ничего добиться в этой жизни самостоятельно. Дай ему возможность проявить себя, стать главой семьи. У него действительно светлая голова, и он в состоянии преуспеть. А вот что касается миланской квартиры… Раз уж ты сама заговорила об этом, то знай: я – против. По договорённости между всеми совладельцами она была за папой. Поэтому пусть остаётся за тобой, если, конечно, ты не возражаешь. Мне не хотелось бы, чтобы в ней жил кто-то чужой. И продавать её тоже не хочется. Папа её очень и очень любил.

Алина задумалась.

«А ведь Вирра во многом права! Нельзя лишать Никиту возможности проявить себя в заботе о собственной семье. Он должен доказать себе и показать всем, что способен содержать семью. Время идёт, и, вполне возможно, вот-вот у них появится малыш. А это ещё большая ответственность».

– Хорошо. А что касается квартиры… Ты знаешь, я почему-то тоже сразу полюбила её. Будто всю жизнь там и жила с Серёжей. Только боюсь, что не скоро смогу перешагнуть её порог. Там всё напоминает о том, как мы с ним были счастливы.

У Алины потекли слёзы. Вирра тут же уловила изменившееся настроение и сказала:

– Алина. У меня никогда не было человека ближе, чем папа. Теперь, конечно, у меня есть ещё и ты. Папа, зная, что скоро уйдёт, подарил мне тебя, свою любимую. В силу обстоятельств я не могу называть тебя мамой, но с огромным удовольствием по-прежнему буду считать своим лучшим другом. Не возражаешь?

– Нет, конечно, девочка моя. У меня была одна дочь, а теперь, благодаря Серёже, их стало две.

– Спасибо. Я тоже тебя очень люблю, – с чувством произнесла Вирра. – И знаешь, хочу попросить у тебя прощения за то, что тогда назвала тебя дурой… Ну, ты поняла… Когда папа…

Девушка замолчала. Алина прекрасно поняла, о каком именно моменте она говорит. Это был последний день, когда Серёжа жил, и когда она узнала, что любимый смертельно болен. Настроение пропало.

– Ладно, лечись давай! Ты будешь мне нужна здоровая. Работа ждёт! Папа же практически ввёл тебя в курс дела?

– Ну да, – подтвердила Алина. – Он как знал…

И осеклась.

Конечно, Сергей знал о своей болезни. Чувствовал, что ему становится всё хуже и хуже. Именно поэтому в последнее время он так активно привлекал её к работе в корпорации, готовя для себя замену.

– Спасибо, что позвонила, – сказала Алина. – И ещё раз спасибо за Марину и Никиту. Присматривай там за ними на правах старшей сестры.

– Ну конечно. Не волнуйся. А пойдешь к папе на кладбище – от меня поклон передай.

– Хорошо, девочка моя.

Отключив телефон, Алина всё никак не могла отойти от разговора с Виррой. И грусть, и радость…

«Хорошую всё-таки дочь вырастил Серёжка! – подумала она. – И почему он за неё так переживал? Всё боялся, что из неё полезут гены родного отца-деспота. А она такая искренняя, добрая девочка. Вот Марину с Никитой забрала в Милан. Правда, Марине придется уехать на несколько месяцев на курсы. Зато потом работа будет хорошая».

В комнату вошёл Кирилл.

– Доброе утро, Алина! Как ты себя чувствуешь? – с искренней заботой в голосе спросил он.

– Доброе, Кирилл! Как ни странно, прекрасно. Сама удивляюсь, что так быстро иду на поправку.

– Ну и отлично. Меня это действительно радует. Что ты хочешь на завтрак? Скоро Вера придёт.

Алина задумалась. Есть совсем не хотелось, разве что…

– А ты что будешь? – спросила она, хитро улыбаясь.

– Хочешь посмеяться? Смейся! Я хочу манную кашу.

У Алины от удивления вытянулось лицо.

– Что? Манную кашу? Чёрт возьми! Я тоже про неё подумала.

Они посмотрели друг на друга и засмеялись.

– Ладно, пока Веры нет, я в душ.

– Я тоже.

И они разошлись по ванным комнатам.

Через двадцать минут Алина, выскочив из своей ванной в одном полотенце, опрометью бросилась в гардеробную. От чего её вдруг переклинило, и она не взяла с собой чистую сменную одежду? Забыла. Бывает. Едва успела насухо вытереться, как услышала взволнованный голос Кирилла:

– Алина? Что случилось? Что за шум?

– Ничего, – крикнула она из гардеробной. – Всё в порядке. Я забыла в душ свежую одежду взять.

– Ну так и что, что забыла? – не понял он.

– Так переодеться было не во что…

– Так, а неслась зачем? А если бы ты сейчас поскользнулась на мокром паркете и, не дай бог, что-нибудь бы себе сломала? Могла просто предупредить, чтобы я не выходил несколько минут, пока добираешься до гардеробной, – проворчал он.

– Ну да, – согласилась Алина, почесав нос. – Я почему-то не подумала про это, – честно призналась она.

И вышла из гардероба уже одетой.

– Если в следующий раз что-то подобное произойдет, то я тебя предупрежу. Обещаю!

Раздался звонок в домофон. Пришла Вера.

За завтраком Кирилл спросил:

– С кем по телефону так долго разговаривала? Хорошие новости? Ты прямо вся светишься…

– Вирра звонила, – со счастливой улыбкой ответила ему Алина.

Кирилл в удивлении изогнул бровь.

– Вирра? И что она хотела?

Алина с недоумением взглянула на него, так как его голос был полон скептицизма.

– О здоровье спрашивала. – И, вздохнув, продолжила: – О Серёже вспоминала и о малыше жалела.

Алина вдруг сморщилась, будто вот-вот собиралась заплакать… Кирилл, уловив перемену в её настроении, тут же постарался переключить внимание на другое.

– А хорошего-то что сказала? У тебя радость на лице прямо написана. Что именно тебя заставило так светиться?

Его манипуляция вполне удалась. Алина, позабыв про слёзы, тут же снова счастливо заулыбалась.

– Она берёт на работу Марину и Никиту, как когда-то мы и планировали с Серёжей.

Кирилл, перестав жевать, воззрился на сидящую напротив него женщину и, помешкав пару десятков секунд, попросил:

– Отмени переезд детей в Милан. Давай оставим их в Нью-Йорке, в американском офисе.

– Почему? – искренне удивилась Алина, уже мысленно видевшая дочь и зятя живущими и работающими в Милане.