Новые знакомые Клима с ясно видимым непониманием вслушивались в слова песни.

Бородатый спрятал обрез, которым он, похоже, сильно дорожил, обратно под одежду и с подозрением потребовал: — Скажи сначала: откуда вы, братцы, будете? Да как здесь оказались?

Не останавливаясь на марше интернационала, Красин пустил следующей песней «красная армия, чёрный барон». Тут уже оба соотечественника заметно напряглись.

Бородатый глянул на Клима чуть ли не с ненавистью, но бритый успокаивающе похлопал его по плечу и что-то тихо сказал. Ворошилов расслышал только конец фразы «…сейчас-то какая разница».

— Народники что ли? — проворочал бородатый.

— Какие ещё народники? — не понял Клим.

— Эти… как про ваших в газетах писали, слово ещё какое-то иностранное было… террористы?!

— Нет, — убеждённо ответил Клим. — Мы не террористы.

— Похоже надо бы нам спокойно разобраться. Есть где поговорить? — предложил бритый и добавил. — Клинки мы у вас всё равно возьмём, даже если вы народники. Больно хорошие клинки. И патроны сколько дадите — все купим. Заплатим честь по чести: хочешь золотом, а хочешь эльфийскими листиками.

Отпускать непонятно откуда взявшихся странных соотечественников было никак нельзя, и Клим принял решение: — Проходите в лавку. Там сможем покойно поговорить.

Но поговорить не получилось. Поблизости раздались крики. То есть кричали и раньше, но сейчас резко изменилась тональность, голоса сделались громче, резче и в них слышалась явная жажда крови.

Клим оглянулся, не нашёл никого из землян рядом и принялся самостоятельно проталкиваться через толпу, которая, почему-то, вдруг разом оказалась повёрнутой к нему спиной. Что там случилось? Куда они все смотрят?

Действительно — случилось.

Короткая местная ночь подходила к концу, но это было не важно так как привычную темноту прорезали тысячи лучей от ручных фонарей превращая ночь в день. В ярком электрическом свете лица жителей Некрополиса становились похожи на маски, а тени обретали резкость и материальность.

Собравшиеся в толпу люди, гномы, дварфы и прочие существа, включая тех, кто от макушки до подошв был закутан в бесформенные тёмные балахоны надёжно скрывающие их видовую принадлежность расступились, образуя небольшую, где-то три метра на три, свободную площадку. Скорчившись в позе эмбриона лежал гоблин. Над ним возвышался краснокожий здоровяк в прикрывающих его до груди чешуйчатых доспехах. Его полностью лишённая волос голова походила на дыню, такая же вытянутая и словно бы немного вдавленная в плечи.

— Этот раб напал на меня! — громогласно возмущался здоровяк.

— Неправда! — нашёл в себе силы разогнуться, видимо после сильного удара в живот, и попытаться оправдаться гоблин Грыг.

— Он хотел украсть моё имущество!

— Моя предлагать деньги…, -Грыг сумел подняться на колени, но это была его ошибка так как взбешённый краснокожий подскочил к нему и с силой пнул так, что маленький гоблин взлетел на два своих роста и упал прямо перед первым рядом выстроившихся зрителей.

— Раб, предлагающий сделку свободному! — чуть было не плевался от ярости краснокожий. — Подобное оскорбление смывается только кровью! Где хозяин этого животного? Если его нет, то я сам совершу правосудие.

Вытащив широкий, словно тесак, нож, он шагнул к лежавшему гоблину и замахнулся. Рука с тесаком понеслась вниз. Клим попытался выхватить пистолет, но с ужасом обнаружил что он зажат со всех сторон и не может быстро вытащить оружие. В десяти сантиметрах от головы Грыга тесак остановился. Руку краснокожего жёстко перехватил Былин Буянович. Здоровяк дёрнулся. Кровавник не отпускал. Тот задёргался ещё сильнее, Былин Буянович отпустил и краснокожий нелепо полетел на мостовую приземлившись на неё пятой точкой. В толпе зрителей послышались смешки.

— Это существо не раб, — проговорил Былин Буянович продолжая возвышаться над краснокожим.

— Он гоблин!

Словно не слыша возражений, кровавник продолжил: — Значит свободный нанёс оскорбление словом и делом другому свободному…

— Да что вы его слушаете! — здоровяк вскочил. — Как гоблин может быть свободным? Хотите получить с меня откупные за выдуманное оскорбление?! Это мошенничество!

Былин Буявнович молча стоял. Гигантские мечи покоились в ножнах у него за спиной, но никто не сомневался, что он сможет выхватить их в мгновение ока если только захочет. Наконец Климу удалось пробиться через толпу, и он встал рядом с кровавником. С другой стороны, встали Красин и Портнова.

Леонид внешне был спокоен. Пальцы Зины лежали на рукояти пистолета, но тот пока ещё оставался в кобуре.

— Подтверждаю, Грыг — свободный гоблин. Я сам освободил его, — во всеуслышание объявил Клим.

— Мошенники! — не унимался краснокожий. Вблизи стало видно, что доходившая ему до груди чешуя не доспех, а часть его тела. На секунду Климу сделалось интересно: из какого мира прибыло это существо?

— Я покажу вам как пытаться шантажировать честных купцов! Свободный гоблин — что за чушь! Требую поединка чести. Закон этого допускает.

Клим наткнулся взглядом на тонкую фигуру в чёрной мантии с лицом, закрытым белой костяной маской — некромант. Он стоял молча, наблюдая за происходящим.

Ворошилов спросил у продолжающего возмущаться и сыпать оскорблениями здоровяка: — Хочешь поединка?

Тот радостно оскалился.

— Сейчас получишь.

Некромант поднял руку. Странно, он вроде бы стоял в стороне и его никто не замечал, но стоило ему сделать простой жест, как гудящая толпа замолчала. В неожиданно образовавшейся звенящей тишине послышался голос некроманта: — В поединке участвуют только тот, кто оскорбил и тот, кто посчитал себя оскорблённым.

— Давайте сюда вашего гоблина, сначала я отрублю ему руки и ноги, а потом, у него на глазах, вырежу сердце и съем его! — обрадовался краснокожий.

— Постойте! — попытался было возразить Клим, но его прервал сумевший за это время подняться на ноги с плюнуть кровь из разбитого рта гоблин.

— Моя согласен! — объявил Грыг.

Глаза краснокожего радостно вспыхнули.

— Какое оружие? — уточнил некромант.

С усмешкой оглядев пустые руки гоблина, на котором ничего не было кроме набедренной повязки и ошейника, крепко сжимая свой огромный, больше похожий на тесак для разделки мяса, чем на кинжал, нож, краснокожий радостно объявил: — Сражаться будем тем, что имеем при себе.

— Моя согласен! — объявил гоблин.

…

Грыг сказал: — Моя согласен!

У краснокожего торговца в змеиной чешуе радостно вспыхнули глаза.

Повелитель мёртвых подтвердил: — Да будет так.

Толпа зрителей отшатнулась на шаг назад, освобождая им место. Больше отойти они не смогли, мешали те, кто стоял сзади.

— Иди сюда, маленький гоблин, — издевательски предложил краснокожий.

Подняв руки, Грыг особым образом погладил ошейник, нажимая определённым образом на скрытый замок. Тихий щелчок и ошейник превратился в две полоски сверхгибкого и сверхпрочного металла. Полоски короткие — длинной с руку, но остро заточенные с одной стороны, а с другой имеют удобное углубление чтобы за него держаться.

Увидев его манипуляции, краснокожий остановился и озадаченно воскликнул: — Какого Моргота!

— Надежда Богданова говорит, — объявил в лицо краснокожему здоровяку гоблин Грыг. — Оружие в наших руках не только для защиты. Оно ещё и для нападения. Всюду, где только творится несправедливость, всюду где затаилось зло — там будут сверкать наши клинки!

Наклонившись к Ворошилову, Портнова поинтересовалась: — Кто эта Надежа Богданова?

Клим шёпотом ответил: — Учительница младших классов.

— И она правда рассказывает детям, что их клинки должны сверкать там, где затаилось зло?

— Что не так? — уточни Красин: — Хорошие слова, правильные.

— Но почему «клинки»? Зачем этот антураж средневековой романтики?

— Наверное местным так понятнее, — предположил Клим и замолчал.

Он замолчал, потому что, отойдя от шока, краснокожий бросился вперёд словно бык, размахивая своим чудовищным ножом. Казалось, он подомнёт под себя маленького гоблина, раздавит его. Но тот ловко увернулся. Острая полоска металла ткнулась в живот краснокожему, но бессильно отскочила. Доходящая до груди чешуя оказалась не бесполезным атавизмом, не загадочным украшением, а эффективной бронёй. Чтобы пробить её, мелкому гоблину не хватало силы удара.